художников не являлись по сути мужчинами, потому что не могли заработать на хлеб насущный... или все это - блеф?!
Охота, великая охота, в которой победителями становятся не те...
Подглядывание, подслушивание, слежка. Физическая и морально-этическая. Есть одно емкое слово - ЗАВИСТЬ! Мы никогда не будем довольны, у других всегда все будет лучше и всего будет больше, они счастливее нас, они покладистей и хитрее, и здесь, следуя американским графикам, проводим стрелки - воровство, убийства, измены, предательства и т.д. и т.п.
Неужели никто не сможет научиться ЖИТЬ?"
...Саша поднимался по ступеням подземного перехода и случайно поднял голову. Впереди шла изящная блондинка в цветастом расклешенном платьице с миниатюрной сумочкой в руках. Легкое дуновение ветра слегка подняло полы платья, и Саша смутился, увидев стройные ноги, сердце забилось сильнее, а внутренний голосок тоскливо заскулил - еще! еще! И словно по мановению волшебной палочки все повторилось... Саша рванулся вперед...
А вы говорите о высоких материях!..
... Сей и Дим играли в карты, Акус Янат сидела в кресле и прищурив злобные глазки, наблюдала за игрой. Когда-то много лет назад Дим дал слово не садится за карточную игру, и вот сейчас он нарушил его. Много лет назад в лагере Дима обыграли до нельзя, и только вмешательство земляков оставило его на плаву. Тогда земляки и взяли с него слово, и он держал его до самого последнего дня. Но сейчас он не мог удержаться. Точнее неведомая сила влекла его к игре, и Дим смешался. Они выпили с Сеем и сыграли кон-другой в подкидного. То была только затравка. Сей достал дурь, и они пыхнули втроем. Акус Янат затащилась и выпала в осадок, а корефаны раскинули колоду. Сей действовал как всегда. Он дал Диму выиграть несколько партий, потом начал отыгрываться и в конце концов набросился как голодный хищник. Акус Янат пришла в себя, но от алкоголя, на который легла трава, у нее началась настоящая ломка, и поэтому она с лютой ненавистью зыркала на игроков. Правда на людях она никогда не признавалась, что страдала похмельем, а всегда ссылалась на больные почки, начиная крехтеть и охать, но любому здравомыслящему человеку становилось ясно, какого рода болезнь терзала эту, с позволенья сказать, даму. Но Акус Янат считала, что ловко скрывает свою зависимость.
Короче говоря, Сей выиграл у Дима всю наличность, и тот пытался уговорить его сыграть в долг. Сей взглянул на жену, которую колбасило не по детски. Но она была снисходительна и легким жестом дала разрешение на игру в долг. Дим засиял и тут же стал проигрывать суммы, которые не могли уместиться в его умишке. Его глаза стекленели по мере того, как он понимал, куда влез.
- Делаем последние ставки! - сказал Сей.
- Дай отыграться...
Сей перемигнулся с женой.
- Хорошо! Я поставлю на кон все, что ты проиграл сегодня, а ты - свою жизнь! Идет!?
Дим побледнел, позеленел, посинел...
- Но у меня - жена, двое детей, престарелая мать... У нее больное сердце...
- Я не заставляю тебя, - ухмыльнулся Сей, - Мы не заставляем тебя, - он прижал Акус Янат как облезлую кошку, - У меня тоже - любимая жена, мать...
- Но у тебя нет детей!
Сей вскочил и побагровел, а Акус Янат стала похожа на лягушку и покрылась мелкими серыми пупырышками. Их взгляд стал совершенно безумным, нечеловеческим.
- Я все сказал! Тебе решать! Тебе жить! - он скрипел зубами, а желваки ходили как пинг-понговые шарики.
- Хорошо...
- Я сдаю, - сказал Сей. Он смеялся над Димом.
На третьем ходу у Сея оказалась "бура", и Дим задрожал...
... На плите стоял огромный зеленый бак, и в нем варилось мясо. Аромат распространялся далеко за пределы хрущевской квартиры. Акус Янат старалась и подбрасывала различные специи в варево. На полу в трехлитровой банке настаивалось кровавое зелье.
Сей в комнате оформлял чучело из свеже отрезанной головы. Он открыл бар и залюбовался на множество подобных голов и умиленно сложил руки на груди...
... Гемигонг стоял и смотрел на треугольную крышу над колодцем. Там свила гнездо сорока, и Гемигонг прищурил глаза. Он скрежетал зубами и выкрикивал то и дело:
- NEAR BIRD! NEAR BIRD!*...
- Страшная примета, - зашипела сзади его новая невеста-жена-сожительница-прислужница-ключница-etc... Она уже много недель обитала в замке и полностью подчинила себе сознание великого мага. Она владела его мыслями и делами. Она управляла им.
Когда она принялась танцевать вокруг колодца и Гемигонга, ее длинное черное платье взлетало, обнажая кривые ноги, согнутые в острых коленях - дама так и не научилась ходить на высоких каблуках, хотя положение обязывало. Она жонглировала мячом, символизирующем земной шар и расписанным соответственно, забегала в башню через приоткрытую дверь и возвращалась. Она щебетала:
- Peace, Door, Ball! Peace, Door, Ball! Peace, Door, Ball!**
Метрах в пяти от Гемигонга вспыхнуло пламя, и теперь ведьма плясала вокруг костра...
Сгущались черные тучи, их разрезали кривые вспышки молний, а выше словно катались пустые бочки. Внезапно все окрасилось кроваво-красным, и раздался хохот, скорее похожий на вопль ужаса.
Повелительница Гемигонга на мгновение скрылась в башне, но это мгновение затянулось, когда главные ворота замка дрогнули и разлетелись в щепки. Толпы простолюдинов ворвались во двор и увидели хозяина, в испуге прижавшегося к колодцу. Его длинные белые волосы растрепались и напоминали клочья белой ваты, глазки бегали по сторонам, пальцы перебирали бахрому кожаного пояса, даже амулет - звезда и баран - вздрагивал; так встречал не прошенных гостей великий и ужасный. Тем временем уже по переброшенным веревочным лестницам спускались со стен все новые и новые люди. Гемигонг посмотрел на дверь, за которой скрылась женщина, но она так и не появлялась. Люди что-то кричали, сыпали угрозы, но он не слышал их. Он не чувствовал даже прикосновения к себе. Он конечно не ожидал такой наглости от собственных крепостных, но теперь место удивления занял страх, все его тело было парализовано.
Они напали со всех сторон одновременно, повалили его на землю и стали выкручивать руки, душить, бить, выдавливать глаза, рвать уши и волосы... Гемигонг не сопротивлялся. Люди изничтожали зло.
- Где она? - выкрикнул кто-то, и десятки мужчин устремились в лабиринты замка, чтобы обшарить каждый метр площади в надежде найти колдунью...
Последние добровольцы возвращались уже под утро ни с чем. К этому часу труп Гемигонга остыл и скривившись, торчал на колу, озирая свои бывшие владения с высоты самой главной и самой уродливой башни замка. Мертвые глаза уже склевали вездесущие вороны, а охранники не мешали им, народ радовался освобождению от многовековой кабалы...
В самый разгар праздника люди увидели, как через поле к лесу движется черепаха с хвостом лисицы и тащит за собой кровоточащего волка с головой свиньи и рогами оленя. Селяне замерли, и их взоры обратились к башне замка, где все еще торчал кол с мертвецом. Показалось, что мертвец двинулся и совершил подобие ритуального танца, его глаза сверкнули, и лучи от них осветили черепаху с ее грузом. И тут же черепаха и волк исчезли, а на земле после них остался едва заметный фиолетовый след, над которым быстро улетучивался легкий синеватый дымок...
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
* возле птицы (англ.)
**мир, дверь, мяч (англ.)
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
... Саша зашел в гости к В. Он часто заходил к нему, когда наступали трудные времена, а иногда и просто так. С В. он мог поговорить о чем-то и излить душу, не претендуя на что-то. В. был благодарный слушатель и сам с охотой поддерживал беседу, порой заходя в заоблачные выси. Он часто заговаривался и еще чаще перескакивал с темы на тему, забывая о предыдущей и вырывая куски из последующей. Но все равно от этих разговоров становилось легче на душе. Саша вошел в квартиру и увидел там молодую девушку, невзрачную снаружи, однако с большими амбициями.
- Ну ты посиди, старик, - сказал В., - мне нужно сходить за горючим.
С этими словами В. испарился, а Саша вынужден был развлекать его новую подружку, что Саша делал с превеликим неудовольствием. А та почему-то сразу же решила сразить своим гонором. Она свысока поглядывала на гостя и постоянно прищелкивала языком, что только усиливало неприятные ощущения. Сашу начинало подташнивать, а девушка распалялась, рассказывая о своей внезапно умершей полугодовалой дочери и тут же переключаясь на бывшего мужа.
Саша пытался вставить умную фразу, но смерила его уничтожающим взглядом и сказала:
- Но мой-то был красавец-мужчина, качок, спортсмен. Бабы бегали за ним толпами...
Саша захохотал внутри и испугался, как бы это все не вырвалось наружу. Вовремя пришел В. В его руках были бутылки с влагой, и Саша поморщился.
Он переглянулся с В. и выдал свои мысли. Ему нужны деньги! В. понял и не вдаваясь в подробности, набрал нужный телефон. Странный, слегка резкий и нервно-грубый голос ответил примерно через минуту.
- Ля! - буквально проорал в трубку В., - Я хочу взять у тебя кредит.
Голос проурчал нечто нечленораздельное, но В. понял:
- Когда мы сможем увидеться?
Нервно-грубый человек прокашлял, и В. засмеялся:
- Хорошо, через полчаса я буду у тебя. Я считаю, что все решено.
Он оценивающе посмотрел на Сашу.
Саше всегда нравилась решительность В. Он на секунду забыл о существовании неприятной подруги, что положительно сказалось на общей атмосфере. Бзик! - подумалось Саше, когда он рассовывал по карманам новенькие хрустящие купюры. Ему хватало рассчитаться с долгами, купить подарки своей возлюбленной, которая занимала теперь две трети его жизни, и вполне достаточно, чтобы безбедно жить. Он уже рисовал себе живописные картины, но какое-то жутко щемящее чувство давило на сознание. Он слышал шепот из-под двери: с твоими запросами, ты скоро возьмешь автомат и пойдешь брать швейцарский банк! Не ново... Саша представил, откуда доносится этот шепот... Надо предпринимать решительные действия!..
... Закончился Третий Крестовый поход. Граф Геер де ла Шас спешил домой. Он воевал под знаменами короля Ричарда, хотя сам был француз. Теперь же, осознав все безнадежность предприятия, рыцарь возвращался на родину. Под ним был огромный черный конь, закованный в стальные доспехи, и их прикрывала пурпурная попона с гербом графа де ла Шас. Такой же знак красовался на треугольном щите, а также на груди рыцаря, на пурпурном плаще, развевавшемся по ветру. Пышные белые и красные перья украшали круглый шлем с забралом, и красно-белые ленточки колыхались на копье. Тяжелый двуручный меч покоился у пояса и лишь на кочках слегка перемещался, издавая жутковатый лязг. Граф вспоминал битвы с сарацинами и никак не мог понять, как могла эта сила - сила христианского воинства потерпеть поражение. Святой город остался в руках неверных, а бароны и герцоги, да что там - сам король, все помчались искать приключений и славы, как странствующие рыцари. Слишком мало единства, слишком слаба вера, зато
