растерзанного соседского кота, появившийся откуда ни возьмись в ящике письменного стола, удивил меня намного больше, чем отсутствие боли. Что-то не припомню, чтобы я забирала его с улицы и притаскивала в свою комнату. Чертовщина какая-то! А главное – нет тех, кто мог бы так надо мной подшутить. Здесь вообще никого не было, кроме меня и железяки-компа.
Кровь из разорванного живота протекла на лежавшие стопками тетрадки и уже запеклась на них, словно тело находилось тут целый день. Но как такое возможно, если несколько минут назад он, дохлый и без каких-либо признаков жизни, валялся на улице, истерзанный злобным зверем? Почему труп мохнатого брата нашего меньшего вдруг решил преследовать меня?
Не решившись прикоснуться к нему и выбросить куда-нибудь, я закрыла дверь стола и понадеялась, что через некоторое время это видение исчезнет. Предчувствуя что-то ещё, я обернулась на мирно висевшее в коридоре зеркало. Что-то в нём меня насторожило, показалось неладным. Должно быть, тени, снующие в нём туда и сюда в количестве, явно превышающем единицу. Значит, несчастное зеркало оккупировали эти тёмные силуэты, которые на самом деле, скорее всего, ходили по моей квартире. Только я почему-то не могла их увидеть собственными глазами без помощи отражения. Господи, что же им всем нужно от меня?! Почему они поселились именно у меня, а не у кого-нибудь другого? Чем соседская квартира им не понравилась? Да и вообще, где вечно избегающая меня справедливость?
Присмотревшись к отражению, меня вдруг осенило: ни одна из теней не стоит рядом со мной, сжимая в руках косу и готовясь нанести моей душе единственный решающий удар. Они все куда-то шли по своим делам, напоминая обыкновенных людей в небольшой толпе, и абсолютно не замечали моего присутствия. Значит, их цель – не моя душа. Может, они просто-напросто нашли себе пристанище в моей когда-то непроницаемой крепости. Интересно, что же их держит в материальном мире, ради чего они здесь ходят?
Я так увлеклась их созерцанием, что чуть не подпрыгнула до самого потолка, когда форточка на кухне со скрипом распахнулась и впустила резкий порыв ветра, обхвативший меня своим крылом. К сожалению, не только ветер стал моим новым гостем. Как следует вглядевшись в мельтешащее отражение, я смогла рассмотреть среди своих новых тёмных соседей нечто светлое, находящееся как раз в кухне и приближающееся прямиком ко мне. Правда, такое проявление света не показалось мне дружелюбным, каким оно могло бы быть. Остатки перепуганного напрочь разума вдруг выдали невероятную мысль – это было лицо. Гримаса существа, некогда бывшего человеком, чью суть перед смертью исказило нечто ужасающее. И теперь, неумолимо сокращая и так небольшое расстояние, оно словно бы пыталось передать мне через свой печальный образ те жуткие муки, что выпали на его долю.
Странное создание решило поплакаться мне в жилетку и показать все круги ада, чтобы я точно всё знала об истинной боли. Но я не желала даже хоть чуть-чуть прикоснуться к его предсмертным страданиям и потому повторила свой вчерашний побег. Открыла входную дверь и мигом вылетела в сырой подъезд.
Вопреки взлелеянным надеждам, здесь отнюдь не было лучше. Лестничную площадку и половину спасительной лестницы, будто по какому-то коварному плану загородил распростёртый в луже собственной крови труп моего соседа. Распахнув глаза в желании увидеть лицо той самой, что носила в руках избавительную косу, он запечатлел её образ на своей сетчатке и так и остался созерцать этот мир умершими глазами. Весь его живот был обильно утыкан столовыми приборами, в том числе и ложками, которым по чьему-то злобному замыслу захотелось вдруг отведать своего хозяина. Липкая багровая кровь, когда-то несущая этому человеку жизнь, стремительно покидала его, медленно подбираясь к моей двери и разнося по всему подъезду невыносимый трупный запах. Задержав дыхание и пытаясь удержать в желудке то немногое, что мне удалось съесть на завтрак, я зажмурилась и осторожно перешагнула через руку умершего. Я в страхе ожидала от мертвеца такого подвоха, как движение и готова была разораться диким воплем, лишь бы ничего подобного не произошло. Его рука, преграждавшая путь, немым жестом указывала на мою дверь, будто обвиняя в чём-то. Я знаю, это простое совпадение, но сейчас мой мозг был весьма суеверен.
Как же это, оказывается, страшно – видеть мёртвого и в то же время чувствовать в нём некую тайную жизнь, что может подарить ему ненадолго силу движения. Так, ради весёлой и милой шутки надо мной.
Та самая безвольная рука, что секундой раньше я оставила позади, неожиданно обрела волю и резко, как в агонии, взметнулась вверх, в направлении потолка. Истратив всю свою силу, она в тот же миг шлёпнулась в растёкшуюся красную жижу с препротивным хлюпаньем. Именно это и помогло мне преодолеть мертвеца одним-единственным прыжком и выбежать на родную улицу, почти вышибив дверь подъезда.
Я не знаю, как я утихомирила рвущийся наружу крик.
«По-моему, сегодня точно не мой день.» - истошно подавляя истерику, с несуществующей долей спокойствия, твердило моё недавно болевшее сердце, сейчас разрывающееся от страха. Этот мир, пусть и не полностью известный мне, как-то слишком быстро превратился в некое подобие издыхающего заживо инвалида, распространяющего вокруг себя тошнотворный запах разложения. Со всех сторон света, из всех уголков знакомой ранее Вселенной на меня, как на звезду экрана, уставились немигающие мёртвые глазницы. Уши умерших людей внимали каждому моему восклицанию, порождённому удивлением при виде такого пейзажа. Люди зачем-то решили покинуть свои квартиры, выбросившись из окон и повиснув на увесистых ветках деревьев.
Теперь они молчали и немо внимали.
Я, будучи единственной живой среди легиона умерщвлённых, словно оказалась на сцене, разыгрывая спектакль перед не дышащими зрителями. Или как животное за клеткой в зоопарке, на которое все эти мертвецы специально пришли посмотреть. Они явно ждали моего появления.
Груды тел, когда-то кипящие жизнью и сознанием, отныне не издавали ни звука. Вот что называется могильной тишиной. Но гораздо страшнее было то чувство, что если подойти и спросить, например, почему вот этот человек решил сломать себе позвоночник об железный забор, то он вдруг посмотрит на тебя и начнёт рассказывать, как всё это произошло. Во всех жутких подробностях.
Вся моя реальность с когда-то голубым небом неумолимо становилась одним мёртвенно-бледным пятном. Свысока на меня непрестанно лился кровавый дождь от тех людей, что мерно раскачивались на ветвях над головой. Делая неуверенные шаги вперёд, не зная, нужно ли теперь вообще идти куда-то и где безопаснее – в квартире или здесь – я ощутила, как в мой кроссовок мягко, почти ненавязчиво, проникла ещё неостывшая жидкость. Я даже не заметила, что по колено погрузилась в бегущую влево красную реку. Поняв, что от всего этого к горлу плавно подступил комок, я выпрыгнула из кровавого водоёма и попыталась хотя бы на секунду отречься от осознания происходящего. Мой разум отчаялся от ужасных событий и медленно отступал в далёкую пустоту. Глупо думать и гадать, что могло послужить причиной для массового убийства моих соседей. Ещё бессмысленней было задаваться вопросом, почему это сумасшествие обошло меня стороной. Думаю, оно в любом случае меня коснулось.
Например, как этот чей-то вырванный глаз, который я случайно раздавила кроссовком.
В моей голове немедленно поселилась мутная темнота мира бессознательности. Я не могла больше выдержать.
Третий день болезни
Открыв сонные глаза после долгой дрёмы, я твёрдо и сразу же решила, что всё вчерашнее мне попросту приснилось. Почему-то это была первая мысль после пробуждения. Эта финальная сцена удавшегося самоубийства людей из моего двора казалась мне обыкновенным плохим сном и ничем больше. А причиной подобного заблуждения стала некая дощатая крыша над головой, которую я поначалу приняла за собственную, многие годы оберегавшую меня от непогоды.
Иногда мне как хочется, чтобы та наивность, с которой в окружении чего-то страшного свято веришь в хороший исход, хотя бы раз оправдала себя.
То, что мозг ещё не до конца проснувшись принял за потолок, оказалось лавкой, обычно ломившейся от пятых точек старушек у подъезда или, на худой конец, служившей пристанищем для пьяниц. Н-да, спасаясь от вчерашних кошмаров своего воображения, я не так уж далеко смогла отдалиться от дома. Что поделать, родные стены крепко держали меня в своих бетонных руках. Но вот что странно: если кровавое сумасшествие мне приснилось, почему тогда я всю ночь провела здесь, под лавкой? Если опасаться было нечего…Но может получиться так, что жуткие события и вовсе сном не являлись, а были самой что ни на есть реальностью. Той, что всю жизнь окружала меня. Неужели все, кто днём раньше умер, вдруг осознали свою ошибку и, решив жить дальше, спустились с райских небес на землю обетованную? Вдобавок прибрав за собой все свои кишки и реки крови, желая сосуществовать в чистоте и порядке?
Да так быстро и тщательно, что не осталось ни единого следа кровавого потопа, даже если искать с микроскопом?!
Понимая, что от таких рассуждений шарики в черепной коробке скоро бесспорно заедут за ролики, да ещё и на голодный, но почему-то бесчувственный желудок, я попыталась выползти из-под лавки. Спасибо ей огромное, что она так любезно приютила меня на ночь.
Заметив валявшуюся рядом мелочь, сверкающую в лучах утреннего солнца, представилась неутешительная картина. Трупы, снова обретшие способность двигаться, думать и говорить, сползли с тех штырей заборов, на которые они попрыгали. И увидели меня, спящую под лавочкой как несчастный бомж. Сохранив в себе человечность, они решили пожертвовать завалявшиеся в карманах монетки.
Человек, спасённых и обогретый мертвецами. Заманчиво.
Загребая щекой землю, упираясь ногами в основание лавки я, треснувшись плечом об деревяшку, вдруг заметила, что мои руки совершенно не слушаются приказов мозга. Я абсолютно не чувствовала их, как вчера не ощущала свой бок. Так, будто они стали отдельным от меня органом, захотевшим покончить с движением раз и навсегда. Видя, как они безропотно валяются на почве и упорно не желают выполнять то, что от них требуется, я посильнее оттолкнулась от лавки. Распробовав землю на вкус, наконец, избавилась от досок над головой.
Быстрее, пока ещё и ноги не стали не моими, я побежала к недалёкой двери подъезда, как обычно закрытой от нежданных гостей. Но вот незадача, мои руки по-прежнему висели в онемении, а без их помощи мне никак не вытащить ключи из кармана.
Сезам так и останется закрытым.
К счастью, как по щучьему велению, дверь с домофоном запищала и медленно открылась, пропуская на улицу соседа, спешившего на работу. Того самого, что вчера истекал кровью в подъезде от вилок и ложек, торчащих у него в животе. Нервно сглотнув, я мельком взглянула на его одежду, но никаких кровоподтёков мною обнаружено не было, так что скорее всего это действительно был просто сон. Сон бродячего по улицам лунатика.
Уже решив поблагодарить соседа за как нельзя вовремя
