еще какое! Сплошной адреналин! Потому и Дока начал с удовольствием в нем участвовать, из-за того же адреналина.
Только что-то мы слишком беленькими и пушистыми получаемся. Приключе¬ния любят многие - вон как рвутся в турпоходы, турпоездки, особенно ес¬ли за бугор да на теплые моря – посмотреть, что там тебе хотят показать, и самому повыпендриваться, на сколько позволяет кошелек и увереннось, что близкие и знакомые о твоих "подвигах" по возвращении не будут изли¬шне информированы. Чем все это не приключения?
Нам же подавай другое: обязательно в одиночку, в крайнем случае на пару", куда-то податься к черту на куличики; там, стараясь не попасть ни¬кому лишнему на глаза, бегать, прыгать, ползать в пекле под обжигающим солнцем и без воды. И постараться во-время остановиться, что бы хвати-ло сил к вечеру доползти до дома. И никаких нам советчиков и помощников! Сами привыкли все решать!
Получается, мы не просто любители приключении - нам нужны их самые крутые варианта, с обязательным риском сломать шею, либо попасть в руки охранных органов в лице охот или рыбинспекций. Авантюристы мы. А-ван-тю-рис-ты - вот кто! Правда, в исключительно романтическом смысле этого слова.
Друзья геологи у меня совсем другие. Если судить не по работе - там то к ним никаких претензий: отлично разбираются в породах, легко пони¬маем друг друга. Да и по вечерам всегда найдем о чем поговорить и над чем посмеяться, если есть пивко или что другое покрепче.
А вот азарта, тяги как у меня и Доки к охоте и рыбалке, у них нет. Нет, и все тут! Конечно, при случае могут с удочкой посидеть, но без воодушевления. Паша зимой и ружьишко в руки брал, но опять же не для душевной радости, а исключительно для добычи животины. Причем желатель¬но поближе к дому, чтобы потом не тащить тяжеленный рюкзак на собствен¬ном горбу издали. Ну нет в них азарта, и все тут!
Зато подметил другое. Сам то я "упертый", и чтобы убедить в чем-то, нужно сильно постараться. Даже моему руководителю главному геологу Иго¬рю Георгиевичу, которого я по статусу обязан слушаться.
А у ребят "упертости" нет. Для меня переубедить их, навязать свое - делать нечего, до того они покладисты. Для работы это только к лучшему, не приходится тратить время на лишний разговоры, но иногда мне хотелось, чтобы посопротивлялись они подольше. Поувереннее в себе были, что ли.
И не только по работе у них такое послушание. Вон как версии милиции по поводу смертей вначале горного мастера Славы, потом буровика Мацурина приняли как истину без колебаний, хотя причины для того были. А как Веру и Валеру по первости считали преступниками? И хорошо тех зная, в этом не усомнились?
Нет, по всему выходит, что не авантюристы мои ребята. Потому и в "фа¬нтастическую версию" их не посвящал. Не поверили бы они мне, в милиции-то по другому думают!
На ребят в комнате я по очереди посмотрел, в душе окончательно согла¬сился с выводами из собственных рассуждений, - и не мог не улыбнуться. Хорошие мужики! По крайней мере жены не называют, как меня и Доку, "не¬нормальными", из-за неконтролируемых страстей.
Паша на мою улыбку ответил ожидаемой серьезностью и молчанием. Вла¬димира такая реакция удовлетворить не могла:
"Наконец-то проснулся", - тут же констатирозал он, - "мы уже волно¬ваться начали - какой-то ты сегодня не такой. Заболел, что ли?"
"Почему заболел? Нормально все! Сижу вот, карту смотрю, что нужно доделать придумываю!"
"Ну конечно", - интонацией голоса Владимир выразил сомнение, - "все сам да для себя; можно подумать, что не вместе работаем!"
Здесь у меня в сознании в очередной раз начал проявляться облик про¬хиндея Коваленко, и чтобы не позволить ему там закрепиться, я с излиш¬ней бодростью предложил:
"Готовьте бумаги, после обеда за них засядим. А сейчас», - я глянул в окно и убедился, что народ из камералки повалил по домам, - "и нам не мешает червячка заморить!"
Наконец-то удача - ожидания начали сбы¬ваться!
С обеда я побежал не в камералку - в гараж к Доке. Делать этого не стоило, но желание увидиться, перекинуться парой слов, пересилило здра¬вый смысл. Вдруг новенькое появилось?
Если честно, надеяться рановато: работяг с поля Коваленко привозил между тремя - четырьмя часами, сейчас же начало второго. Вот и получалось, что понимал я все, а остановиться не мог, ноги сами несли в каптерку механика.
Дока встретил у входа в свою обитель вопросом:
"Ты чего прибежал?" - с озабоченным видом оглянулся по сторонам, проверяя не следит ли кто за нами. И напомнил об уговоре, - "Мы же решили, что светиться в гараже не будешь!"
Ну да, решили. И прав приятель, зря я приперся. Как это ни приско¬рбно, а нужно согласиться, что контролировать поступки разучился. Нет, чтобы лишний раз подумать, а потом что-то делать.
Отвечать Доке приходится, нельзя же молча развернуться и бежать на¬зад. Пришлось выдумать причину визита:
«Я на секундочку. Хотел убедиться, что у тебя все по плану», - промямлил смущенно.
"Ничего нового", - тут же подтвердил приятель, - "сиди в камералке и здесь больше не появляйся. Сам к тебе прибегу, если наше дело реши¬тся," - глянул на руку, - «Еще два часа можешь спокойно делом зани¬маться!»
"Все, уже бегу," - пришлось оправдываться, а Дока в ответ, как на плакате испанских республиканцев "Но пассаран", с серьезным видом вскинул ру¬ку со сжатым кулаком. Продемонстрировал решимость разобраться с наши¬ми недругами до конца.
А дальше я плотно сидел с ребятами в камералке. Просматривали образ¬цы пород, карты, геофизические накладки; обсуждали детали геологичес¬кого строения участка. Ну все как всегда в камеральный день. Обычно коллективная работа настолько захватывает и увлекает каждого, что от¬влечься на другие темы не просто. Уже и вопросы решили, обо всем дого¬ворились и наметили планы на будущее; уже и карты свернули и отложили в сторонку – а в голове мысли по работе остаются. Пока не разбежимся кто на перекур, кто навестить коллег в соседних комнатах. И только там, с новыми людьми, удается начать разговоры, обычные в таких случаях: на темы житейские или развлекательные.
Но сегодня у меня по другому. Что делает Дока, как поступит Ковале¬нко, вернувшись с поля - об этом не забывал ни на минуту, даже занима¬ясь с ребятами. Конечно, это от дела отвлекало, заставляло возвращать¬ся по несколько раз к одним и тем же вопросам. Что не шло на пользу и производительность коллективного действия несомненно уменьшало. Причем исключительно из-за меня - ребята были абсолютно ни при чем.
Время ползло еле-еле. До трех часов наконец-то дожили. Еще усилие, еще ожидания - и слава богу, уже четыре. А Доки нет. И что делать? Неужели все срывается и шоФер машину на выходные не берет? Сегодня не берет - завтра не возмет тем более. Потому что нужно и заявление под¬писать у начальника партии, и деньги заплатить за два дня пользования техникой; и что бы путевку ему выписали. Беготни часа на два, если не больше; не ждут же его в кабинетах с распростертыми объятиями. А потому или сегодня он начнет машину просить, или никогда - завтра до конца рабочего дня все нужное оформить не успевает точно.
Еще с пол часа мы поговорили, и начали закругляться - рабочий день заканчивался. Прибрались на столах, разложили по местам карты и другие бумаги; кто имел, посматривали на часы. Я собрался бежать к Доке - по¬считал, что дело наше сорвалось, и не мешает поплакаться в жилетку. Уже поднялся со своего места, идти на выход. Но большего не успел: две¬рь в комнату чуть приоткрылась, под ее прикрытием невидимый для Паши и Владимира, Дока из коридора кивнул мне головой, приглашая выйти. И дверь закрыл. Я тут же выскочил из комнаты, потом вместе с Докой - из камералки. И только теперь он решился заговорить:
"Все, спекся Коваленко! Берет машину на субботу и воскресенье, уже бумажки оформляет! А из партии поедет завтра, после работы, наверное ме¬жду четырьмя и пятью - я об этом у Мефодича узнал. Коваленко к нему за разрешением приходил – отпрашиваться, и просил путевку с пятницы дать»". «А как насчет посылки?" - вспомнил я не к месту, но с чувством гро¬мадного облегчения - сработал наш план!
"А никак", - улыбкой приятель показал свое хорошее- настроение, - «я ее у Мефодича забрал. Узнал, что машину этот гад оплатил - и забрал, сказал, что передумал отправлять".
Мы не стояли на месте и успели отойти от камералки в сторонку, так что поваливший по домам народ нашему разговору не мешал. И продолжая от¬ходить дальше, я предложил:
"Тогда давай еще раз пройдемся, что завтра будешь делать. Я тебе не помощник, в поле должен ехать."
"Давай", - согласился Дока, и тут же изложил свои планы. Все он продумал, наверное не один раз, и мне оставалось поддакивать да кивать головой. И удивляться его предусмотрительности, даже в мелочах. Тому, что заранее отпросился с работы - завтра с обе¬да. Затем решению выехать из партии и обосноваться в точке ожидания на ведомственном асфальте за Мирным не дожидаясь, когда Коваленко вернет¬ся с поля в партию - вдруг этот прохиндей уговорит работяг закончить рабочий день на час-два раньше, довезет их до партии и в гараже даже не появится? От него все можно ожидать.
А устроится Дока на вершине пологого со стороны Мирного подъема, где нужную машину увидит издалека, и сможет вытолкнуть мотоцикл с обочи¬ны на середину очень узкого асфальта. Хочет не хочет, а придется Ковале¬нко тормознуть, когда увидит у мотоцикла отлично ему знакомого и очень нужного по работе механика. Не рванет же, как от Владимира в сопках, когда вез с карьера канавщика Спиридонова и добытые красивые камушки! Должен остановиться, поинтересоваться, чем может помочь своему хоть и небольшему, но начальнику. По другому среди партийских и быть не может!
Вот здесь Дока нужное и выглядит: один Коваленко едет, или не один; а если не один - то кто его попутчик. После чего поблагодарит за учас¬тие, ну может попросит мотоцикл подтолкнуть, свести на обочину. И все, давай Коваленко, дуй дальше по своим делам.
Вот такой был у Доки план действий. Я с ним полностью согласился, и попросил не забыть лишь одно:
"Только потом сразу ко мне. Я с поля вернусь не позже двух и буду ждать у себя дома."
С просьбой коллега по авантюрам немедленно согласился:
«А к кому же еще? Нам подумать придется, что дальше делать, чтобы этого гада с уликой (как я понял, "травкой") прищучить!"
На этом мы разошлись. Не знаю как Дока, а я - с чувством огромного облегчения от первой удачи в наших планах подтверждения "фантастичес¬кой версии" недавних преступлений.
Часть 19.
У меня - нервотрепка, у Доки - зап¬ланированные действия с надеждой на положительный результат.
Как руководитель работ на участке, я собственноручно составляю гра¬фик работ подчиненных. И свой тоже, но по независимым от меня причинам его же частенько и нарушаю - то неожиданно нагрянет комиссия из города и Игорь Георгиевия просит остаться в камералке, представлять для нее материалы по участку и доказывать, что все мы делаем правильно; то появятся представители науки и приходится рассказывать им о наших
