Потеха для души

показались тусклые огни полустанка. Виктория, вытерев пот с лица, остановилась отдышаться от быстрой ходьбы:
       - Мы не заблудились?
Герман с охотой снял тяжёлый рюкзак и уселся на него:
       - С чего ты взяла?
       - На тройке мы долетели за десять мину, а пешая прогулка заняла два часа, как минимум. И ещё: днём мы вышли на станции, а это небольшое жилище, похожее на домик железнодорожника. Неизвестно, останавливаются ли здесь электрички.

       Когда они уселись на дряхлой скамейке - единственном предмете интерьера платформы, Герман слегка улыбнулся:
       - Тебе не кажется место знакомым?
Вика оживилась, словно была готова к вопросу:
       - Я тоже так подумала, но побоялась высказать свои мысли вслух.
       - Это и есть полустанок, на котором мы решили вместе идти по жизни.
       - Это так, но находится он в противоположной стороне от усадьбы Савелия. И думаю, расстояние это составляет около сотни километров. Странно всё это....Знаешь, о каком мозговом центре говорил Савелий?
       - Я думаю, что это похоже на хороший гипноз, - Герман запустил руку кошелёк: купюры были на месте.
Виктория рассмеялась:
       -  Но я сыта, очень сыта, а ведь мы дома даже не пообедали. Значит, это не простой гипноз, а сильнодействующий.

      Их размышления прервал стук колёс приближающегося состава. Герман рванулся к зданию за билетами, но мини-вокзал встретил его ржавым амбарным замком на полусгнивших дверях. Составу, казалось не было конца: вагоны с сонными пассажирами пронеслись мимо, но в последний миг машинист вспомнил об остановке. Они зашли в последний пустой тёмный вагон и расположились в одном из купе. Когда они готовы были задремать под монотонный стук колёс, дверь вагона скрипнула.
       - Наверное, контролёр, - сонно буркнул Герман, потянувшись в карман за деньгами.
Вика вздрогнула, прижавшись к мужу:
       - Смотри...
В проходе вагона появился Савелий, как и прежде, одетый в офицерский мундир. Бледный синий цвет, идущий снизу, освещал его, но лицо было неподвижным, словно вылепленное из воска. Причём шаги не слышались, как будто он не шёл, а плыл по воздуху. Савелий приближался к ним, на ходу вынимая саблю из ножен. Они попытались встать, однако ноги, налитые свинцом, застыли, не в силах нести неподъёмную ношу. Савелий остановился напротив них, медленно повернулся, точно статуя, но увидев утренние сумерки, разбил стекло ударом сабли и исчез.

       Утром разбудил зычный голос квартирной хозяйки, копошащейся на кухне. Герман накинул халат и вышел в коридор:
       - Таисия Петровна, я сейчас отдам вам долг.
Худощавая женщина в мгновение ока оказалась у двери квартирантов:
       - Прекрасно! А я трески нажарила - сейчас будем завтракать.
Герман протянул женщине стодолларовую купюру:
       - Извините, рублей нет.
Хозяйка улыбнулась:
       - Вот и хорошо, что валюта - я как раз собиралась купить несколько сот долларов на зарубежную поездку. Скажи Вике, пусть освободит бельевую верёвку - я затеяла стирку.
       Но жены в постели не было. Герман тупо взглянул на хозяйку, потом в платяной шкаф и даже под кровать. Таисия вошла в комнату супругов:
       - Но вся одежда её на месте включая нижнее бельё. И даже телефон её здесь. Вы что, в кошки-мышки решили поиграть?

       Уже через час Герман рассказал в полицейском участке, что приключилось с ним и его женой в течение прошедших суток. Усатый молодой капитан много курил и постоянно ходил по кабинету, постоянно меняя направление движения:
       - Скажите, гражданин За...
       - Заскалько.
       - Состоите на учёте в психоневрологическом диспансере?
Герман напрягся, пытаясь погасить огонь негодования, но капитан сразу осёк его:
       - Сколько выпили вчера? - мужчина оседлал видавший виды стул, подперев голову ладонями. - Басня про Екатерину понравилась. Захватывает. Особенно понравились названия блюд. Ты часом не писатель?
Герману не понравился тон, поведение следователя, тем более, внезапный переход на "ты", он уже собирался дать отпор наглецу, как вдруг вспомнил важную деталь рассказа, лихорадочно обследовал верхнюю одежду и к своей радости обнаружил искомый предмет за подкладкой куртки:
       - Вот оно доказательство! Вот он! Дайте нож!
       - Кто он?
       - Золотой червонец, - Герман надорвал подкладочный материал и достал  монету. Вот, смотрите!
Капитан брезгливо взял блестящий предмет, обследовал его с помощью лупы после чего вышел из кабинета и позвонил по телефону. Герман слышал обрывки разговора в приоткрытую дверь: следователя явно заинтересовал новый поворот в деле - он спешил поделиться новостью со своим собеседником:
       - Я повторяю: ошибки быть не может - монета такая же, как на снимке. Хорошо, я жду, - следователь вернулся в кабинет, предварительно сделав ещё один звонок.
Герман поднялся, собираясь покинуть участок:
       - Я надеюсь, вы уже дали ориентировку?
Вместо ответа в кабинет зашёл конвойный. Капитан передал ему документы:
       - Гражданин Заскалько, вы задержаны по подозрению в убийстве  Виктории Заскалько, вашей законной супруги.
Герман на мгновение потерял дар речи, но быстро справился со страшной новостью:
       - Как так, я же сам заявил о пропаже.
Капитан нервно вытащил сигарету, закурил, выпустил дым "кольцом",смял пачку и выкинул её в переполненную доверху мусорную корзину:
       - Такой трюк, уважаемый, стар, как этот говённый мир - преступники зачастую обращаются к полицейским, тем самым пытаясь отвести от себя подозрение.
       - У вас нет никаких доказательств!
       - Вы тоже хороши: вместо конкретных фактов пытаетесь впарить лицу при исполнении бред сумасшедшего. У вас же нет алиби на прошедшие сутки? Нет. А значит, мы имеем право задержать вас на сорок восемь часов. Не переживайте, в изоляторе кормят хорошо, да может и вспомните что-нибудь новенькое. Например, из эпохи Петра Великого, - капитан лихорадочно засмеялся, обнажив два ряда прокуренных жёлтых зубов.

       Еду принесли только вечером: ломоть чёрного хлеба и стакан едва подкрашенного несладкого чая десятой заварки. Кроме сырости, восьмиквадратное помещение могло порадовать ржавой парашей, умывальником с неисправным краном, тусклой лампочкой и доброй сотней жирных мух, выделывающих зигзаги в воздушном пространстве камеры. Есть не хотелось: изобилие царской пищи ещё держалось в желудке, добросовестно снабжая организм калориями. Мучила жажда. Герман залпом выпил стакан жидкости  и улёгся на нижний ярус нар.

                           Продолжение следует.