коровам это никак не относится.
После Сысоя коров не раз заводили – да не приживаются они у нас. За коровой-то уход нужен. А у нас как – то спьяну покормить забудут, то от лени до мастита доведут, то район кормов не выделит. Это колхозник без зарплаты проживет – приноровился за советское-то время! А корова животное глупое, обещаньями не накормишь. Вроде и не митингует – а помереть может запросто.
…
Рассказ Кота навевал мысли нехорошие. Федора знала – в общем – что история родного отечества не для слабонервных. Но в частностях оно всегда более впечатляет.
Пока Федора переваривала услышанное, Барсик как ни в чем не бывало слизнул консервы со своей тарелки и с интересом уставился на Федорину. Она машинально пододвинула ему свою порцию.
- Хорошо. А Лепрозорий – откуда у него железные коровы? И главное – зачем?
- Ну, откуда – это просто. У нас ведь шефы – кибернетики. Ты думаешь, им не надоело каждый год у нас барщину отрабатывать? То они зеленую массу заготавливают, то гнилые корма перебирают, то еще какая напасть. Деревенские-то не больно себя утруждают – так, озадачить, работу проверить, ещё, может, советов каких надавать – так и то норовят какую-нибудь гадость насоветовать.
Федора вспомнила, как над ними прикалывались местные во время картошки, и кивнула.
- Вот несколько молодых докторов-то наук, которым уж очень в облом было на поле горбатиться, и предложили Лепрозорию: мы, мол, на свои деньги в свободное время создадим вам кибернетических коров, вам и кормить их не надо, и за падеж вас ругать не будет начальство, и даже молоко у вас наконец появится.
- Откуда молоко-то? – спросила Федора.
- Вот и председатель удивился. А они ему объяснили – все же доктора наук. У вас, говорят, молоко дешевле кормов стоит. Почему бы вам часть кормов не продать – их же все время всем не хватает, а взамен купить на эти деньги молока. Лепрозорий-то умом пораскинул, выгоду свою вмиг углядел – и согласился. А теперь гляди, что получается. Молока колхоз сдает больше, чем во все предыдущие годы. Кормов экономия, может и район когда выручить в конце зимы (начальство такие вещи ценит), падежа нет никакого. Да к нам в прошлом году иностранную делегацию привозили, показывали, в какой стерильной чистоте коровник, да какие славные, упитанные коровы пасутся – это уж, правда, издалека, дескать, не позволяет ветеринар близко кому попало. А уж делегация восхищалась! И какие коровы красивые, и какие луга богатые, а запах-то какой – нигде больше так хорошо не пахнет! Еще бы! Железные коровы воздуха не портят. Так что всем хорошо. Молочка, жалко, нет.
- Ладно уж. Буду в городе, привезу тебе пакет молока и сметаны. Не Бог весть что, но все-таки.
- Ага. И колбаски какой привези. Мясо-то у нас бывает – да только под рождество, когда кабанчиков режут. Тогда лишь и перепадает.
Глава 9. Исцеление Васи.
- Да, я чё хотел тебя попросить-то, - сказал Барсик, дожевывая последний кусок и с сожалением оглядывая пустые тарелки. – Тут у меня пациент один есть. Может, ты ему поможешь?
- Конечно! – обрадовалась Федора. – А что же его хозяин не привел?
- Да понимаешь… - замялся Кот. – Нет у него хозяина. Бездомный он.
Федора всегда с большим сочувствием относилась к бездомным животным – и с не менее большим осуждением к безответственным людям, которые оставляют беззащитного зверика на улице, подвергая его голоду, холоду и всяческим опасностям.
- Приводи, конечно! А что с ним случилось?
Кот почесал за ухом.
- Да десны у него воспалились. Он обычно корнями питается, ветками всякими, а тут кусок железного троса нашел – вот и сломал себе зуб и пасть поранил. Да еще инфекцию занес, видать. Потому что все распухло, и жрать совсем не может.
Федора, вначале представлявшая в роли подопечного Барсика какого-нибудь сородича по кошачьему племени или, на худой конец, собаку, поинтересовалась:
- Слушай, а что за зверь? Козел, что ли? – бездомных козлов ей видеть еще не приходилось.
Кот расстроился.
- Понимаешь, ты только не пугайся сразу. Это наш местный типа василиск, Вася. Он только с виду страшный. А так хороший. Хотя и глупый, конечно. Это генетики тут наприкалывались над его внешностью – он и страдает, бедный. Он и сам всех боится, и застенчивый вдобавок – хотя с такой образиной будешь застенчивым-то. Он же, бедняга, на болоте живет – хотя вечно простужается. В деревню зашел как-то по делу – так бабы-дуры такой визг подняли, будто на них атомную бомбу сбросили. Ты, конечно, можешь отказаться, я тебя пойму, - добавил Кот, оглядев побледневшую Федору. – Да только жалко животное. Не всем же красивыми быть. Что ж его, пристрелить теперь?
И умом, и даже сердцем Федора понимала правоту Кота. Ведь лечат же и крокодилов в зоопарке, и змей, а они-то уж точно не ангелы по характеру, да и наружность не особо привлекательная. Она ЗНАЛА всем своим существом, что каждая божья тварь должна иметь право на помощь. Но также в теле ее еще продолжал биться тот ужас, который она пережила, столкнувшись именно с этой тварью – назвать ее животным, следуя примеру Кота, пока не поворачивался язык.
Кот прекрасно понял проблему. Было похоже, что обратился он к Федоре не с бухты-барахты, а тщательно все продумав.
- Ты добрая и умная, - польстил Кот. – Ты должна понимать, что твои страхи – отголосок даже не древних пережитков, а скорее детских впечатлений от сказок про всяческих Змеев Горынычей и прочих монстров. Читают детям на ночь всякую дрянь, а потом у них неадекватная реакция. И страдает ни в чем не повинное существо.
Самое удивительное, но Федора действительно устыдилась – и успокоилась.
- Я попробую, - сказала она все еще не совсем уверенно. – Но ты будешь рядом и будешь мне помогать! Иначе я просто грохнусь в обморок, и ничего у нас не выйдет.
- А куда я денусь, - удивился Кот, - если Вася мне то же условие поставил? И тоже в обморок грозился грохнуться! Вот картина была бы!
- Но он точно безобидный?
Кот серьезно кивнул.
- И когда это все?.
- А как стемнеет, так мы с ним и подойдем. Я тебя предупрежу.
. . .
Федора насилу отработала день. Хорошо хоть, работы было, как обычно, немного: привели кролика с погрызенным ухом, свинью с маститом да собаку с вывихнутой лапой. В другое время каждый из этих визитов показался бы ей событием, но не сегодня.
Зашел Родион Куклусклановцев, занес почту – письмо от родителей и кипу циркуляров из райветотдела. Федора с трудом прочитала письмо (ничего неожиданного, скучали, просили писать почаще, плюс мелкие новости), циркуляры отложила на потом.
Наконец стемнело. Федора приготовила инструменты, антисептики, ампулы с анальгетиком и самые большие шприцы. Подумав, добавила – на этот раз для себя - банку с нашатырным спиртом (если надумает грохнуться в обморок в неподходящий момент).
В половине одиннадцатого раздался тихий стук в окно. Федора открыла форточку, и взъерошенный Барсик влетел в комнату. Видно было, что этот день дался ему не легко. Кот явно запыхался, шерсть его была в грязи, и пахло от него не очень.
- Он боится заходить в дом! – выпалил Кот без предисловий. – Так что придется его лечить на улице. Свет организуем, лишь бы никто не увидел и не помешал сдуру.
Как ни странно, сообщение Федору обрадовало. Впрочем, ничего странного, учитывая незабываемый запах чудища, да и размеры его, мягко говоря, не совсем подходили для операционной. И было еще нехорошее предчувствие, что находиться после него в доме будет несколько неуютно.
Федора включила наружный свет, распахнула окно, на подоконник (благо, он был достаточно широким) поставила еще настольную лампу, там же разложила инструментарий. Приготовления были закончены, следовало позвать пациента. Держась поближе к крыльцу (так, на всякий случай), Федора, мысленно перекрестившись, велела коту:
- Давай его сюда, но поосторожней. Чтоб он ничего не сломал.
Кот кивнул и скрылся. Через минуту раздался скрип калитки, и нечто лохмато-неопределенное медленно начало приближаться к Федоре. В общем-то, при ближайшем рассмотрении ничего особо страшного и не было. Да, оно было очень большое (но медведи тоже большие, при этом их почему-то все заочно любят), клыки его действительно поражали воображение (но, если поискать, в обычном зоопарке можно найти и похлеще), а косматость всегда казалась ей скорее привлекательной – несмотря на очевидную немытость и вполне вероятную блохастость. Запаха она практически не ощущала, так как предусмотрительно заложила нос турундами с ментолом. Вдобавок животное вздыхало, как обиженный ребенок, полувсхлипывая, полувзвизгивая, и явно боялось и ее, и предстоящей операции. И глаза его подозрительно блестели.
- Только не реветь, - сказала Федора. – Если хочешь, чтобы было быстро и не больно, чтобы слушался меня сразу! Ясно?
- Ясно ему, ясно, - ответил Барсик.
- Открой-ка рот пошире! И не шевелись, пока не разрешу.
Чудище метнуло неуверенный взгляд на Кота – Кот был строг.
Вот то, что творилось во рту, выглядело действительно страшно. Десна вокруг сломанного зуба не просто нарывала – фиолетово-багровая, она вспухала гноем. Вдобавок воспалилась слизистая и гланды. Федора пощупала нос – он прямо полыхал огнем.
- О, Господи! Как же ты ел последние дни!
- А никак он не ел, - с неодобрением ответил Кот. Чудище только жалобно моргнуло.
- Мне придется разрезать десну, иначе я не смогу помочь. Будет чуть-чуть больно. Потерпишь, как миленький. И нечего делать вид, что я тебя тут мучить собираюсь! Я тебе сделаю волшебный укол, как блоха укусила. И после него будет не больно. Блоху-то вытерпишь?
Чудище неуверенно кивнуло. Федора наполнила шприц новокаином и с сомнением оглянулась на Кота:
- Надеюсь, оно с перепугу не оттяпает мне руку.
После чего всадила шприц.
Чудище тоненько взвизгнуло – но и только.
- Ну, посиди чуть-чуть, передохни, - добродушно сказала Федора (то, что рука осталась в целости и сохранности, располагало к добродушию). – Можешь пока и рот закрыть.
Чудище благодарно расслабилось. Федора тем временем сходила в дом, где обработала скальпель антисептиком и прихватила побольше ваты. Показывать скальпель трусоватому чудищу было бы явной ошибкой, поэтому она прикрыла его стерильным бинтом, после чего вернулась.
- Сейчас ты опять откроешь рот и зажмуришь глаза – крепко-крепко! И будешь так сидеть, пока не скажу.
Оно покорно зажмурилось и открыло пасть. Федора потрогала десну – она уже потеряла чувствительность. Разрезать нарыв было минутным делом – и хорошо, что бинт подставила вовремя, потому что количество гноя превзошло все ожидания. После чего Федора извлекла из десны осколок гнилого зуба и обработала пасть йодом.
Оставалась еще температура. Как это существо переносит антибиотики, можно было только гадать. Но выбора не было. Это в ее работе было самым ужасным. Порой приходилось рисковать. Федора ввела ампулу бициллина.
- Теперь послушай меня внимательно. Да открой уже глаза-то! Все, уже все позади. Куда ты тянешь лапу! Зубы не трогай. Три – нет, четыре часа НИЧЕГО не смей брать в рот. Понятно? Тихо идешь домой, тихо глотаешь вот эти таблетки – НЕ РАЗЖЕВЫВАЯ, - Федора протянула ему аспирин с димедролом. – И ложишься спать. Кот за тобой присмотрит. Зубы не болят? – Чудище счастливо помотало головой. – Замечательно. Если
