вдруг что будет беспокоить, Барсик прибежит и скажет. Ясно?
- Я за ним прослежу, - заверил Кот.
Чудище рвануло к Федоре и, чуть не опрокинув ее на траву, благодарно лизнуло ее в щеку. Весу в нем было тонны полторы. Пока Федора приходила в себя (впечатление было, будто столкнулась с небольшим грузовиком), звери ретировались.
Глава 10. Визит механика. Самая скучная версия о колхозном стаде.
С утра Федора села разбирать почту из райветотдела. Требовалось срочно оформить заявки на следующий год на антибиотики и сыворотку, отчитаться за расход антисептических материалов и т.д. и т.п.
А вот это было интересно. Требовался СРОЧНЫЙ отчет о вакцинации колхозных коров, а также подробные данные о среднем весе, удойности и т.п. Это был прекрасный повод проверить версию Кота, в которую при дневном свете и здравом размышлении все-таки верилось с трудом. «Господи, неужели я все же увижу этих легендарных коров!» Федора не представляла, под каким предлогом возможно ей отказать со столь серьезной бумагой. На всякий случай она решила обратиться напрямую к руководству, справедливо полагая, что оно по должности питает больший пиетет к приказам районного начальства. Расчет ее вполне оправдался.
Поизучав - минут десять – инструкцию, а там были грозные слова типа «в случае несвоевременного предоставления достоверной информации отвечают ветеринар и руководитель хозяйства», Лепрозорий еще минут пять задумчиво разглядывал рисунок обоев, после чего обратился непосредственно к Федоре:
- Вероятно, Вам стоит передать вакцины лично товарищу Спанталыкуспареному. Он проведет вакцинацию, а Вы оформите отчет.
Федора решила проявить твердость, она подозревала, что другой такой удобный случай представится ей нескоро:
- Я не поставлю свою подпись под отчетом, если не буду присутствовать при вакцинации лично.
- Вы что, не доверяете товарищу Спанталыкуспареному? Разве у Вас есть для этого основания? Разве, работая в коллективе, особенно в таком налаженном и спаянном, как наш, позволительно не доверять товарищу?
И хотя Федора ни в малейшей степени не считала хамоватого механика своим товарищем, на мгновение ей стало неловко. Впрочем, это быстро прошло. Решив, что лучший ответ на демагогию – демагогия, Федора тоже разразилась речью:
- Я ни в коем случае даже не думаю не доверять этому товарищу и, упаси Бог, у меня нет подозрений в его непрофессионализме или недобросовестности. Но меня учили строго следовать Инструкции, я ветеринар молодой, не застрахована от ошибок, и если я начну где-то пренебрегать Инструкцией… - по интонации подразумевался, по меньшей мере, апокалипсис. Председатель смотрел несколько ошарашено. Похоже было, что годы бюрократического служения наложили основательный отпечаток на его восприятие мира, почтение к Инструкциям давно перешло в разряд базовых ценностей. Федора решила укрепить успех.
- Вы же понимаете, если бы Руководством – прозвучало это как «небесами» в речи служителя культа, обращенной к истово верующим, - была предусмотрена хоть малейшая возможность подобных действий, это отразилось бы в Инструкции – «Боже, что за бред я несу!» - Напротив, там есть специальная строчка, отвергающая подобную возможность: «Ветеринар лично проводит вакцинацию и лично отвечает за достоверность предоставленной информации». Я не представляю, как отреагирует Руководство, узнав, что ветеринара не допустили к коровам.
Лепрозорий принял решение:
- Я переговорю с товарищем Спанталыкуспареным. Он за Вами зайдет. Я полагаю, день-два терпит? У него сейчас много другой работы.
Обрадованная Федора решила не цепляться по мелочам:
- Конечно. Я пока подготовлю все необходимое.
- Вот и замечательно.
На том и расстались.
. . .
Однако механик – обладатель столь звучной фамилии объявился намного раньше.
Федора как раз заканчивала осматривать поросенка, проглотившего консервную банку, когда механик влетел во двор, распространяя волны перегара и неприязни. Хозяйку поросенка как ветром сдуло.
- Я же сказал, что колхозное стадо тебя не касается!
Федора собрала всю свою выдержку. Она умела, когда надо, быть вежливо-твердой во время ссоры.
- Это не моя идея. Это приказ моего начальства. Кстати, и вашего тоже.
- Один уже допрыгался! Тоже совал нос куда попало!
- Я не понимаю, Вы что, мне угрожаете? Из-за того, что я выполняю сою работу? Еще раз повторяю – все претензии к начальству.
- Начальство! Начальство! А отдуваться я должен!
- А что Вам отдуваться? – удивилась Федора. – Я сама к Вам приду, в удобное Вам время. Лишь бы коровы были в стойлах. Чтобы можно было прививки сделать. Заодно и на мастит проверить.
- Ай, ничего ты не понимаешь! – махнул рукой механик.
- Конечно, не понимаю, - согласилась Федора. – Например, почему мне как ветеринару не доверяют этих несчастных коров.
- О тебе же и пекутся, - мрачно сказал механик. – Может, у них болезнь какая. Местная. Мы уже к ней привыкши, а ты и помереть можешь. И отвечай за тебя. Но это я так, к примеру, - тут же поправился он.
- Интересная версия. Не хуже других.
- Каких других? – тут же насторожился механик, даже протрезвел от испуга. Шестым чувством Федора поняла, что ей лучше прикусить язык.
- Да о ваших коровах что угодно можно подумать! Может, и впрямь больные какие, а Вы скрываете!
- Ах, это… Да нет, все здоровы, пасутся вон за деревней. Видела, небось?
- А почему к ним подойти нельзя?
- А потому что, во-первых, ценные, я за них головой отвечаю, так председатель и сказал, а во-вторых, дикие нравом. Зато здоровые и молока много дают. Ты что же думаешь, на молокозаводе наше молоко не проверяют? Но вот своенравные. Меня подпускают, а чужого могут и насмерть затоптать, опять я в ответе. Надо мне это? Ладно, я завтра загоню, сколько смогу, в стойла, затем зайду за тобой, развлекайся, если делать нечего.
И механик ушел – естественно, хлопнув калиткой.
Объяснение его по поводу стада было скучным и вполне убедительным. Федоре даже где-то жалко стало утерянных мифов о коровах-призраках и коровах-киборгах. Ну, да не Голливуд, чай.
Глава 11. Битва за урожай: крестный ход.
Не успела калитка застыть на месте, как появилась Василиса Харлампиевна. Принесла, как всегда, огурчиков и прочей зелени. Тут же полюбопытствовала, чего это механик заходил. Сокрушенно покачала головой:
- Ох, не связывалась бы ты с ними, деточка! Это такая кобла! Сейчас их поменьше осталось, многие в город подались, но и эти гадюшника целого стоят. Ты вот заметила, что у нас в деревне детишек почти нет? Как ты думаешь, чья работа? Она, Вивисекция постаралась.
Воображение Федоры тут же нарисовало страшную картину: Виви в шортах, с толстыми ляжками, с ружьем наперевес, отстреливает деревенских ребятишек. Картина получилась настолько живой, что Федора вздрогнула.
Василиса Харлампиевна между тем продолжала свой рассказ:
- Она же раньше завучем работала. В школе. У нас ведь и школа была – как-никак полсотни ребятишек бегало. Как она с ними воевала! Как они ее боялись и ненавидели! По ее мнению, дети должны были ходить тихо, говорить тихо, и лишь когда спрашивают, смеяться – ни-ни, бегать – ни в коем случае, а уж если услышит, что кто заигрался да крикнул громко… Ребенок пробежится на переменке – уж она его стращать! Потом запрет его часа на четыре, а после родителей нотациями замучает. Ее послушать, так все наши детишки малолетними преступниками были. И уговорила же участкового, отправила несколько человек в колонию – лишь за то, что они ей стекла побили да дохлую мышь подбросили. Детишки из-за нее школы пуще огня боялись. Да что детишки! И учителей всех повыживала! Кому ж понравится, когда его на всю деревню честят, чтоб и стар и млад слышал. А ведь вначале придет молодой специалист, она его приветит, наговорит любезностей, дескать, как замечательно, наконец-то умного-хорошего прислали, а то все сволочи и дураки кругом, а пройдет месяц-другой, и если человек-то нормальный, не подхалим, то ни с того ни с сего с грязью и смешает – так, под настроение. Наплачутся, напереживаются, а потом что? Только увольняться, от греха подальше. Подхалимы дольше, конечно, держались, но больше двух лет все равно никто не выдерживал. Ну, а родители… Это ж каким родителем надо быть, чтоб дите свое не жалеть? Вот по возможности и отправляли деток кто в интернаты, кто по родне, кто в райцентр, кто в соседние деревни. А молодые норовили и сами куда подальше. Потому как терять-то нечего.
Федора, конечно, сомневалась, что один человек может произвести такое опустошение – хотя опыт общения с некоторыми преподавателями… Но факт оставался фактом – дети в деревне если и попадались, то исключительно дошкольного возраста, не считая дурочки Зойки, которая целыми днями сидела в луже и пускала по ней свои сандали.
- А что же ее не сняли с работы? Неужели никто не жаловался?
- Почему? Жаловались, и даже в райцентр ездили. Им там сказали, что по дисциплине их школа лучшая в районе, и завуча награждать надо. Это за запуганных деток-то! А к местному начальству и ходить было бесполезно. Ведь у бабы чего не отнять – это ее талант ладить с начальством. С любым. Сколько бы председателей не сменялось, как бы плохо прежние не кончали, а Вивисекция всегда при власти, всегда под рукой. Что-то есть в ней такое, начальству прямо как воздух… Уж на что новый всех запугивал, что порядок наведет, и видишь, какой результат… Опять она – правая рука. Как-то они своих чуют – прям как волки сородича. И пропасть не дадут. Ну, да ладно. Я вот хотела тебя спросить, может, тебе еще картошечки подбросить? Или молочка козьего?
Федора со стыдом призналась, что не умеет пить козье молоко – слишком непривычное.
- А вот, может, у кого можно яиц купить? А то у меня почти кончились.
- Да хоть с Трущобой поговори. Или с Нинкой, моей соседкой. Она вчера из похода вернулась.
- Из похода?
- Ну, крестный ход который. Это они в Церковь Святого Луки ходили, вроде сон вещий кому приснился, что Лука обещал паломникам урожай повысить, да и зарплату, а нашим лишь бы повод не работать! Вот они через пол-области и отправились, все побросав. По мне, лучше бы хозяйством занимались! Да разве переубедишь! Полторы недели, как бомжи какие, скитались, оголодали вконец, кроме самогонки, ничем толком и не запаслись, вроде во сне том самом Лука им сказал: «Не беспокойтесь ни о чем, ни о чем не думайте. Верьте мне, а я о вас позабочусь. Будет вам и пища, и прочие блага». А нашим не думать – разлюбезное дело.
- А как же эта Нинка своих кур побросала? Кто же их кормил?
- Да хватило ума пристроить соседям. А не все сообразили, думаю.
. .
Следующие 3 часа Федора работала без минуты перерыва. Похоже, народ, отоспавшись после крестного хода, добрался до своей скотины и обнаружил ее в довольно плачевном состоянии. Федоре приходилось осматривать истощенных свинок, индюшек, кроликов. Привели героического козла, который, обглодав все вокруг дерева, к которому был привязан, съел веревку, после чего ухитрился подраться с собакой за остатки съедобного во дворе. Он обгрыз сарай, будку, часть крыльца, чахлые кусты полностью и забор частично. Теперь его пучило.
Хозяева все как один искренне недоумевали:
- Оставляли здоровеньких, а нашли вот… Не
