мгновенье остановила Клиана. Он схватился за рукоятку кинжала и несколько раз ударил острием в области шляпки. Брызнула кровь. На этот раз темная венозная. Сквозь образовавшееся отверстие в разорванных тканях Джефри освободил руку, и она, словно плеть, повисла. Обломки костей торчали из мышц.
Увидев нестандартное освобождение казнимого преступника, водяной включил пилу и бросился на Клиана. Джефри, как когда-то на полях сражений античного мира, когда возглавлял когорту бойцов, одним ударом пронзил сердце Юриссочч. Тот даже ничего не смог сказать. Только рык вырвался у него из горла.
Клиан вытащил кинжал из груди водяного, перекинул его лезвием к себе, размахнулся и бросил в идущую к нему Митоге, вытаскивающую на ходу дистанционный шокер. Кинжал угодил ей в горло чуть ниже кадыка. Она сделала еще два шага и грохнулась на пол. Снова заплакали дети. Эти был самый желанный плач, когда-либо услышанный им из уст Оганио и Унзури.
Еще остался эльф Ггыдж. Он выхватил пистолет и выстрелил в Клиана. Пуля попала в левое плечо сломанной руки.
Второй выстрел он не успел произвести. Удар с правой ноги в пах заставил его согнуться. Следующее попадание туфли в лицо вернуло его тело в исходное положение и опрокинуло на спину.
Ггыдж выронил пистолет. Он лежал на лопатках, затем перевернулся на живот и попытался взять в руки огнестрельное оружие. Джефри подпрыгнул и опустился коленями на позвоночник палача. Раздался хруст и стон, и эльф остался лежать на животе неподвижно. Клиан прижал ногой его шею к полу, здоровой рукой взялся за подбородок и рывком переломал врагу шейные позвонки.
«Детки, открывайте дверь, выходите на улицу и зовите хомо», – проговорил он и свалился на пол.
У стены, ошарашенные, стояли Бэквордация и Борагост.
Они немо смотрели друг на друга и не находили слов. Первой пришла в себя Бэквордация. Она подошла к Унзури и сказала: «Не плачь». И девочка умолкла. «И ты не плачь», –сказала она Оганио. Мальчик вытер слезы и ответил: «А я не плячу. Я – пиат. А настоящие пиаты никогда не плячут».
– Надо ему помочь, а то он умрет от потери крови, – Борагост указал на лежащего без сознания Джефри.
– Унзури, пойдем к телефону, – предложила ей Бэквордация.
Та послушно направилась к телефонному аппарату.
– Нажимай на эту кнопочку, – богиня указывала пальцем на нужные кнопки. – Теперь на эту. Молодец. Говори:
«Бандиты ранили папу». Умница. Приезжайте. Деривативы, Контанго, сто восемьдесят девять, квартира сто восемнадцать. Скажи, что тебе семь лет. Папа умирает. Нужна помощь.
– Все, полиция вызов приняла, – радостно сообщила Бэквордация Борагосту.
– Пусть дети хоть немного ногу Ялину пережмут или перетянут, а то кровь хлещет из всех отверстий.
– Объясни им сам. Я очень устала, – попросила богиня.
– Представляю, как устал Джефри.
– Это выше сил хомо, – заметила Бэквордация.
– Детки, берите веревочку и перекручивайте вокруг ноги папы, – обратился Борагост к малышам.
– За Ялином снова отправят бригаду палачей? – спросила Бэквордация.
– Все может быть, но это видео на Azurga вызовет небывалый резонанс и, возможно, пересмотр дела или отсрочку приговора для него в Страшном суде, – Борагост кивнул в сторону все еще снимающей видеокамеры. – Кстати, все это транслируют в живом эфире.
– Полиция приехала, и скорая помощь внизу. Пора уходить, – как будто с сожалением произнесла Бэквордация.
– Можно подождать, они все равно нас не увидят.
– Дети видят. Пора. Подожди. Боги тоже хотят прикоснуться к чуду. Дай я на счастье возьму одновременно за две руки две тени Подлинного.
– Ты только никогда не прикасайся одновременно ко всем четырем матрицам теней Подлинного, – предупредил Борагост.
– Суеверия? Да и где их встретить сразу четверых?
– Я не знаю, суеверия или нет, но верю.
– Всего хорошего, – богиня помахала рукой Унзури и Оганио. – Может, когда свидимся.
– Слушайтесь папу, – погрозил пальцем бог.
– Мы слюсяемся, – ответил Оганио.
– Я слюсяюсь, а вот Оганио вледничает.
– А ябедничать – нехорошо, – улыбнулся Борагост.
– Будем и мы разбегаться, – Бэквордация посмотрела на Борагоста. – Приятно было познакомиться.
– А я рассчитывал поужинать вместе, – Борагост лукаво посмотрел на девушку-богиню.
– Ты меня приглашаешь в ресторан?
– Да.
– В таком виде? С мечом?
– А что, не пустят?
– Почему, скажем, что мы артисты и со съемок сбежали.
– Тогда пошли. Только это.., – замялся Борагост, – …у меня денег ваших нет.
– А как же ты приглашаешь даму на ужин, а не имеешь средств?
– А можно, приглашу я, а платить будешь ты?
– Оригинально! У меня еще таких кавалеров никогда не было. Ладно. Поехали. Такси не надо. У меня «Писто» стоит за углом.
– А почему не вертолет? А я все пешком или на лошади.
Открылась дверь. На пороге с автоматом появился майор Меййа, глянул и присвистнул. Борагост и Бэквордация прижались к стене и вышли из квартиры.
*
Спустя двадцать один год после смерти Кути Чини умер ее отец. Перед маржинальным отделением СРАПХ встал вопрос о выборе нового лидера. На самом деле вопрос этот был почти решенным. Как все считали в партии, это место должен занять Пили Сент, бессменно занимавший на протяжении нескольких десятилетий пост вице-председателя.
Могло в выборы лидера вмешаться центральное руководство социалистической рабоче-аграрной партии Хеджера, сидящее в Деривативах, назначив своего выдвиженца на эту должность из столицы. Однако столичное отделение СРАПХ решило не вмешиваться в процесс избрания председателя в провинции и отдало выборы на откуп местным членам партии.
По такому случаю объявился в Маржинале Мгени Кутока Ангани. Он не состоял в СРАПХ, но был тесно связан с ее верхушкой в этом королевстве. Мгени приехал в особняк к Тамме поздно вечером, предварительно договорившись о встрече.
И вот они уже сидят друг напротив друга в мягких креслах и потягивают ром, закусывая индейкой и грибами.
Тамма возмужал. Ему уже было восемьдесят девять лет.
На макушке рыжей головы появилась лысина. Черты лица приобрели некую бюрократическую закалку, а шрам на переносице придавал угрюмость во взгляде, не свойственную молодым хомо его возраста. А вот Ангани почти не изменился. Он вообще внешне не менялся в представлении Таммы.
Как выглядел, когда спасал его от волков, таким оставался и сейчас.
– Я хочу поговорить о выборах, – спустя сорок минут после встречи завел разговор Кутока.
– Не волнуйся. Пили победит. У него и достойных-то конкурентов в Маржинале нет, – махнул рукой Тамма.
– Кто-то же будет ему противостоять. Я насчитал у него четыре более-менее достойных соперника.
– Там такие соперники зарегистрировались для участия в выборах, что их и я победить могу, – успокоил Мгени Тамма.
– Это прекрасно, что ты так уверен в своих силах.
– С ним два хомо из партии еще могли бы потягаться, но из чувства уважения они даже не стали выдвигать свои кандидатуры. Им и так хватает, и без этого кресла, – многозначительно произнес Тамма.
– А когда заканчивается прием заявок на выборы?
– Через раз, два.., – Тамма загибал пальцы и выдал, – через четыре дня, если не считать выходного.
– Теоретически ты можешь успеть вступить в эту борьбу?
– Теоретически все можно успеть за двое суток.
– А за сутки? – Кутока посмотрел на Тамму.
– Существуют процедурные моменты. За сутки можно только сняться, а подать заявку не успеешь.
– Я хочу, чтобы ты стал председателем партии в Маржинале, – заявил Ангани.
– Несерьезно, – Тамма налил по неполной рюмке. – Какой смысл мне портить отношения с Пили, если у него такой авторитет и поддержка, что оказать ему достойное сопротивление я не смогу? Я только поругаюсь с ним и испорчу себе партийную карьеру.
– А если он по какой-либо причине снимет свою кандидатуру? И снимет таким образом, что более достойные твои соперники не успеют подать заявки?
– Ну, при определенном раскладе у меня будут неплохие шансы. Но он не безумец и этого никогда не сделает. Он столько лет шел к этой должности. Мне кажется, что он спал и видел, как будет сидеть в кабинете старика Чини, – Тамма чокнулся с Мгени и опрокинул ром в полость рта.
– Ты представляешь, что такое быть председателем СРАПХ в Маржинале? – спросил Кутока, закусывая индейкой, политой томатным соусом.
– Да. Я прекрасно изучил всю структуру партии от низовых ячеек до председателя в Деривативах.
– Отлично. Тогда мне не придется тебе объяснять преимущества этой должности по сравнению с твоим нынешним положением. Сколько в Хеджере королевств?
– Десять.
– Значит, и десять председателей. Плюс еще важные шишки в центральном аппарате. Итого, победив, ты войдешь в двадцатку самых влиятельных хомо СРАПХ.
– Заманчиво, но не своевременно, – засомневался Тамма.
– Малыш, у меня нюх на перемены и работу в экстремальной ситуации. Нос, кстати, ровно сросся? – сменил направление разговора Ангани.
– Чуть перегородки сместились, и храпеть стал по ночам, а так в норме.
– Теперь, по прошествии двух десятков лет, ты мог бы поверить, что после той ночи станешь сенатором?
– Не стоит возвращаться к пройденной теме, – Тамма покрутил пальцем над головой, показывая, что их могут подслушивать.
– Нет проблем. Тогда давай посмотрим мой новый документальный короткометражный фильм. Пойдем, поможешь мне из машины притащить проектор, чтобы смотреть на белой стене.
Они все сделали, как хотел Ангани. А после окончания просмотра Тамма продолжил в оцепенении смотреть на квадрат света на стене от проектора, в котором закончилась пленка, но он продолжал стрекотать.
– Что скажешь? – гордо спросил Ангани. – Смогут ли рядовые партийцы после просмотра этого сюжета голосовать за Пили Сента на должность председателя?
– Я о многом из увиденного знаю. Даже пару раз заметил себя в кадре.
– Не переживай. Это черновой вариант и не весь. Есть поболей материала, чем ты видел сейчас. А тебя я вырежу. Не бойся.
– Захочет ли выдвигаться Пили, когда ему покажут этот фильмец, а потом попросят снять свою кандидатуру и поддержать другого хомо на должность председателя?
– Вряд ли. Он – осторожный, и если ему пообещают, что сохранят и не тронут тот бизнес, который он курирует, то он выберет спокойствие. По крайней мере, на ближайшее время. Затаит обиду? Да. Но на штыки не полезет.
– Значит, приглашай его завтра к себе. Я проектор оставлю, а копию слегка видоизменю и к обеду привезу тебе другую. Покажешь ему, выпьешь, объяснишь. Да, не забудь с утра начать сбор документов на выдвижение.
– Вы хотите, чтобы лично я показал ему этот компромат? –округлил глаза Тамма.
– А ты хочешь, чтобы это сделал я или хомо со стороны?
– Не знаю, но я не могу. Пили мне друг. Это будет выглядеть подло по отношению к нему.
– Запомни: в политике нет друзей, а есть только интересы.
И никто твое дерьмо за тебя разгребать не станет.
– Вы меня принуждаете это сделать?
– Нет, упасите боги. Ты сам. И только сам должен принять решение, – пожал плечами Ангани.
– Лучше вы мне прикажите, и я выполню ваш приказ. Но мне так будет намного легче, чем признаться себе, что я перешагнул в политике через дружбу и втоптал в грязь хомо.
– Нет, Тамма, ты сам
