Иной мир чужой души

конечностями без моего наблюдения, оставляли его в прежнем положении. И всё же, я чувствовала, что моих сил может не хватить. И, если мистер Френсис встанет с кресла сам и набьёт себе шишек и поставит синяков, меня вообще могут рассчитать, а его привязать к креслу верёвками. Впрочем, не самая удачная моя фантазия: верёвки могут повредить больше, чем синяки и шишки. Наконец я поставила чёткую дату, когда мы вдвоём с мистером Френсисом встанем с кресла. Я видела, с каким нетерпением он ждал её, как изнурял гимнастикой свои плохо гнущиеся ноги.
В один из дней я застала миссис Стоун за рюмкой бренди на кухне. Наверное, в этот день ей нужно было выговориться, и я узнала, что, когда мистеру Френсису было лет семь-восемь, его отец, решив проявить отцовские чувства, затеял с ним игру, чему мистер Френсис противился. Уже тогда обычные мальчишеские забавы, игры и время провождение не нравились ему. Он отдавал предпочтение библиотеке. Признаться, я его прекрасно понимаю. Но мистер Томас был непреклонен, желая вырастить из своего первенца здорового и крепкого юнца, в будущем отличного солдата, что совершенно противоречило характеру мистера Френсиса. Результатом стала глупая игра на качелях, с которых мистер Френсис свалился так неудачно, что распорол себе ногу острым камнем и получил тяжелой седушкой по голове. Увидев море крови, которая всё никак не останавливалась, мистер Томас впал в панику. Доктор Пити, срочно вызванный впавшим в истерику отцом, в конце концов, остановил кровь. Но мальчик был очень слаб, так как потерял её слишком много. Отец две недели продержал его в кровати, а когда ребёнок встал, было видно, что ходит он с трудом. По мне – ничего удивительного. Иногда за два дня мышцы настолько расслабляются, что приходится вспоминать, как ходить. А тут – две недели. Но, впавший в мнительность отец решил, что от удара качелями по голове, он что-то повредил ребёнку, и тому грозит паралич ног. Тем более, что доктор Пити ничего определённого сказать не мог: он слишком мало наблюдал мальчика после того, как тому было позволено встать с постели. Видя колебания врача и истолковав их к своей выгоде, сэр Томас, вместо того, чтобы позволить ребёнку разрабатывать свои ноги, излишне отдыхавшие две недели, усадил его в кресло. Признаться, мне показалось, что он пошёл по более лёгкому пути: если бы мистер Френсис упражнял свои ноги, он бы неминуемо поранился. А видеть второй раз реки крови или гадать, не отсохнет ли от синяка конечность, было, видимо, выше душевных сил сэра Томаса. Потому он привязал ребёнка к креслу и поместил на самый верхний этаж, чтобы тому было труднее спускаться вниз. Мистер Френсис, как я поняла, поначалу был только рад, что его оставили в покое. Но потом положение инвалида стало его тяготить. Однако пойти против запрета отца он не посмел. Ну а позже атрофия мышц сделала невозможным самому вставать с кресла. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы не моя наблюдательность. Я не стала говорить миссис Стоун, что пытаюсь поставить её молочного сына на ноги. К чему? Она, как и сэр Томас, была бы в ужасе. И чего доброго начала бы винить себя в том, что не занялась тем же, чем я, раньше. В наши упражнения была посвящена только миссис Райт. Хотя, не исключено, что остальные слуги тоже были в курсе: в больших домах прислуга любит поболтать о хозяевах.
Получив, таким образом, подтверждение мимолётным мыслям доктора Пити, я начала понимать маниакальную мнительность сэра Томаса. Я пыталась всё это объяснить мистеру Френсису, но тот угрюмо отмалчивался.


Наконец наступила столь долго ожидаемая мистером Френсисом дата. Ещё с утра мы вместе с мисс Райт собрали подушки, какие можно было собрать, и матрасы и разложили их перед кроватью мистера Френсиса. Едва он проснулся и увидел всё это, его лицо озарилось такой радостью, которой я у него никогда не видела. Я помогла ему перекинуть ноги через край кровати, и мы с мисс Райт встали по обе стороны от него. Было видно, что, несмотря на радость, он очень боится. Но вот чего: потерпеть неудачу или сделать первый шаг – я бы затруднилась сказать. Наконец, после недолгих колебаний, или, как он сказал, собираясь с силами, мистер Френсис опёрся о наши плечи и встал.
- Чувствуете ли вы ваши ноги, сэр? – спросила я, поддерживая его. Не сказала бы, что он ощутимо надавил мне на плечо: мистер Френсис был слаб и худ. Однако мне приходилось таскать и перетаскивать тела и тяжелее.
- Мисс Рест, я стою! – восторженно прошептал он, попытавшись оттолкнуть наши руки. – Пустите меня, я хочу сам!
Я сделала знак мисс Райт, и мы отпустили мистера Френсиса, продолжая, однако, страховать его. Он резко покачнулся и медленно переволок одну ногу вперёд. Не удержался и упал на наши руки. Я и мисс Райт аккуратно усадили его на кровать.
- Чёрт! Чёрт! Чёрт! – Он начал стучать кулаками по одеялу. – Почему вы меня посадили? – Он гневно уставился на меня.
- Мистер Френсис, - улыбнулась я. – Вы слишком долго не пользовались своими ногами. Не исключено, что какой-то нерв или сосуд был когда-то повреждён. Неужели вы думаете, что, встав, вы сразу же и пойдёте в пляс? Для вас чудо, что вы вообще смогли сами стоять и попытались сделать первый шаг. Многие остаются парализованными до смерти. Не торопитесь. Раз вы начали – вы сможете ходить.
- Вы обещаете? – Он вцепился мне в плечо.
- Если не будете торопиться, я думаю, что да. Вы пока передохните, а после завтрака мы снова будем пытаться.
Он грустно улыбнулся.
- Если бы вместо этой дуры Мери у меня были вы, я бы вообще не сидел в кресле, - сказал он, пожимая мне руку.
- Кто знает, что было бы, - сказала я. Я подала знак, и мисс Райт накрыла его взмокшее от напряжение тело пледом. – А теперь не напрягайтесь. Сейчас у нас будет завтрак, потом ванна и массаж.
- А потом я опять встану? – настойчиво спросил мистер Френсис.
- Конечно, - Я похлопала его по руке.
Успокоенный мистер Френсис покорно позволил усадить себя в своё кресло. Мисс Райт занялась его кроватью, попутно покидав подушки в шкафы и комоды, я – его туалетом. Было весьма примечательно, что, несмотря на густую и чёрную шевелюру на голове, на лице его щетина не росла. Только лёгкий тёмный пушок. Потому брить его надобности не было. Что меня весьма радовало. Поскольку при всём моём опыте, брить ставшего столь непоседливым и порывистым человека, было бы опасно прежде всего для него. Хотя, как я заметила, его брат брился опасной бритвой каждое утро, а иногда и вечер, когда собирался по своим делам в деревню.
Наша эскапада с первым шагом осталась незаметна для сэра Томаса. Что было весьма удивительно, поскольку вездесущая миссис Стоун непременно хотела знать, когда мы сможем с мистером Френсисом ходить, чтобы указать на моё самоуправство и пренебрежение рекомендациями врача. Убедившись в моём профессионализме, сэр Томас стал всё чаще уезжать по делам, что вызывало недовольство миссис Стоун, вынужденной мириться с моими требованиями по отношению к мистеру Френсису. Я старалась не перегибать палку и не ссориться с этой дамой, что было нелегко: она весьма ревностно относилась к своему положению в этом доме. Поддержку мне оказывала мисс Райт, которую миссис Стоун в своё время тоже третировала и ревновала, в результате чего между ними возникла стойкая неприязнь.



В один из дней сэр Томас уехал и не сказал, когда вернётся. Мистер Стивен ушёл в деревню, и целый день там пропадал. Я подозреваю, что он искал себе приятелей и приключений. Поскольку самосозерцание и чтение не были его сильными сторонами. Тот день я, мисс Райт и мистер Френсис посвятили усиленным тренировкам. Результаты их приводили в отчаяние мистера Френсиса. Но я пыталась его успокоить, что было весьма трудно. Мистер Стивен явился под утро под хмельком и весьма помятый. Сэр Томас появился через неделю. Всё это время мистер Стивен изнывал от безделья: поездки в деревню он прекратил, развлекая себя прицельной стрельбой по собственноручно нарисованным мишеням и охотой на дроздов и белок. Мистер Френсис молчал, но я видела, что ему противно такое время провождение. Но он сосредоточился на своём скором самостоятельном хождении. Я тоже не говорила на эту тему. Отношения братьев – их личное дело.
Весьма скоро мистер Френсис стал делать успехи. Сначала он стоял по несколько раз в день с нашей помощью и без оной. Потом начал медленно ходить, тяжело опираясь на плечи мои и мисс Райт. Ну а ещё через несколько недель в один из своих выходных я съездила в Лондон и купила пару костылей и трость. Сэра Томаса как раз не было дома, а мистер Стивен был занят бутылкой виски. Потому никого не заинтересовала моя покупка, кроме слуг. Я не сомневалась, что мисс Райт рассказывает о наших успехах и ожидала визита миссис Стоун с гневной тирадой. Она не замедлила явиться, полыхая красным лицом и праведным гневом.
- Мисс Рест, что вы себе позволяете? – в гневе вскричала она, ставя поднос с обедом на стол и указывая на костыли, которые я прислонила к кровати мистера Френсиса.
- Ничего из того, что противоречило бы предписанию врача, миссис Стоун.
- Когда доктор Пити приедет!..
- Когда доктор Пити приедет, он будет удовлетворён моей работой и удивлён тем шумом, что вы поднимаете вокруг неё.
- Вот именно – вашей работой! – Миссис Стоун выделила последнее слово. – Для вас это обычная рутинная работа! А для меня мистер Френсис…
- Не более чем живая игрушка, - сурово сказал мистер Френсис, въезжая на своём кресле в комнату. Сзади его толкала мисс Райт. На лице её было написано удовлетворение. Только с чем оно было связано, я не поняла: то ли она была довольна, присутствуя при скандале, то ли тем, что миссис Стоун получила прилюдную оплеуху от мистера Френсиса.
- Мистер Френсис, как вы можете! – вскричала миссис Стоун. Глаза её подозрительно заблестели.
- А разве не так? – Мистер Френсис подъехал к ней в упор. – И прекратите свои истерики! Если бы вы относились ко мне как к человеку, то знали бы, что ваши слёзы меня раздражают, что они противны мне. И ваш жалкий шантаж с помощью них уже давно вам не удаётся. Вы вытирали мне нос, кормили чуть не с ложки, хотя с руками у меня всё в порядке, постоянно торчали в моей комнате и у кресла, как будто я тяжело больной, – зачем? Я вас о том никогда не просил. Наоборот, я просил оставить меня в покое. Но вы настойчиво лезли со своей заботой, которая мне не нужна. А теперь смеете лить слёзы потому, что я вам прямо говорю то, на что всё время намекал, а вы предпочитали делать вид, что не понимаете. Теперь вы уже не отвертитесь, что недослышали или не поняли. Когда Стивен подхватил сифилис, вы игнорировали его. Почему? Тогда ему ваша забота была гораздо нужнее, чем мне.
- Это всё она! – Миссис Стоун с ненавистью посмотрела на меня. – Это из-за неё! Пока не было этой змеи, всё у нас было хорошо!
- Вы оглохли? – Мистер Френсис закричал и стукнул руками по подлокотникам кресла. – Это у вас было всё хорошо, - «У вас» он выделил, но миссис Стоун этого, похоже, не заметила. – Вам было хорошо. Вам удобно. Да, я нездоров. Но парализованным не был. Благодаря вам я сижу в этом кресле. Это вы виноваты, сделав из меня инвалида! Вы! Вы и отец. Мисс Рест делала же свою работу – ставит меня на ноги. И делает это