психериус

что дарит невиданную доселе свободу взглядов на привычные и не очень вещи. Возможность самому выбирать порядок и ритм, скорость движения твоего сознания. А оно, в свою очередь, будет чувствовать себя вполне комфортно везде, куда бы ты его не забросил, потому что окрепло, затвердело до степени несуществующего в природе минерала, постигло и поглотило чудовищное количество пластичной и вязкой информации, прошло долгий путь, отдохнуло, вырядилось в свои самые изысканные одежды и готово оправдать затраченные на его воспитание время, надежду и нервные клетки. Оно уже безгранично благодарно всем тем, кто устроил весь это праздник невыносимой жестокости. Такой необходимой и чудовищно изящной.
Пока же все, что следует согласно задуманному сценарию, не может быть принято за единственное и неоспоримое мерило всему происходящему. Это не есть факт, который лишает сна. Это все не достойно томных размышлений, скоропостижных выводов и некой однозначной оценки. Просто нечто недоказанное. То, во что очень хочется верить, когда здравый смысл пытается заставить рассудок отвернуться от этого. То, что всегда должно оставаться под большим знаком вопроса и никогда не претендовать на скорую расшифровку одним гениальным интеллектом. Так, говорят, было бы не интересно.



                                         МЕЖДУ


Нет, это совсем не дешевый театр.  То, что обычно происходит на границе двух противоположных понятий о вакууме вокруг, не имеет под собой двусмысленных намеков,  дурацкой наигранности и совсем не подходящих к месту усмешек в адрес всего, что, смешиваясь перед глазами в одну мерзкую, хлюпающую кашу, образует довольно своеобразный сюрреализм.
Воздух перед глазами М уже давно пошел волнами, в комнате стоял стойкий запах присутствия чего-то нового, совершенно необъяснимого и пугающего. Страх материализовался и стекал с постели густыми розовыми потоками, скапливался на полу озерами и постепенно испарялся от света какой-то необыкновенно большой и яркой звезды, нависшей так низко, у самых окон, что хорошо чувствовался жар, исходящий от нее, парализующий и заглушающий тихий крик, превращая его в леденящий кровь скрежет голосовых связок. Кто-то связал тело прочными прутьями, запертая в стенках сосудов кровь вскипела и больно обжигала ткани горячими пузырьками.
Розовые волны страха поднимались выше и выше. Парящие под потолком молочные тени спускались ниже и ниже. М кричал, стонал, боялся и пытался проснуться. Сон сгреб его в охапку, сдавливал и выжимал из хрупкого тела жизнь. Глаза затянуло бордовой пеленой, розовый океан подобрался к лицу, тени…
Яркая звезда… пары горящего страха… молочные призраки… Он дышит ими. Они разрывают легкие, заливаются розовой густотой и всплывают в горло. Потом все смешалось, по спине прошла волна дикой боли, чьи-то теплые руки на его щеках, истошный крик и М провалился в бездну. Абсолютный мрак и сдавленное эхо скрежета взорванных голосовых связок.


"Ты… Очень… Очень даже ничего. Ты, наверное, тот, чья природа познается через танцы. Через танцы со мной. Я знаю – ты давно этого хочешь, но, прости, я не могу тебе этого… пока, позволить. И, поверь, я хочу этого не меньше тебя, я постоянно думаю об этом, и это приносит мне большую боль. Если бы только знал что-нибудь о том, КАК это меня терзает, какие шрамы оставляет, как кровоточат они. Я могла бы говорить об этом очень долго, могла бы исписать мили бумаги, если бы знала, что бумага может исполнить все мои прихоти через простые чернила. Пока ты спишь – ты непорочен, как то, в чем находишься. Оно очень враждебно к твоей хрупкой сущности и в то же время предельно справедливо, потому что никогда не отступает от собственных правил и всегда дает шанс поверить в себя. Ты не безразличен ему, как и мне. Оно готово умереть за тебя, как и я. Оно – все в тебе и за пределами тебя.  Я - … Скоро ты об этом узнаешь".

Нет, я - совсем не приоритет. Об этом я узнаю, ты же знаешь это так давно, что давно перестала чувствовать внутри себя тонкие иглы едкого интереса по отношению ко всему, что связано с моим риском и дрожью в коленях. Еще до того, как стартовала секундная стрелка на твоих часах, отсчитывающая время ТВОЕГО БОЛЬШОГО УИКЕНДА. Иногда это вставляет. Так, что закипает кровь в фалангах, когда сжимаются ладони от черного гнева, и не просто где-то в глубине, нет. Везде, в каждой элементарной частице этого до ужаса сложного биомира. Который, как может, реагирует на это своими непредсказуемыми сумерками разума, когда остается один.
Потом что-то обрывается внутри, лопаются нити, сдерживающие при себе все самые кристальные моменты шоу... "Я совсем не есть то, что невозможно представить без тебя! Хлысты в моих руках и они следят за тем, чтобы взрывы твоей агрессивной энергии не причиняли боль этому до ужаса сложному биомиру своими скользящими ударами. От них оставались бы глубокие кровоточящие шрамы, если бы не защита. Я совсем не болен тобой! И я не мастурбирую вдохновенно, любуясь твоим отражением на влажных стенках моих век! Я не порчу ногти, нервничая от мысли о тебе. Это все было там, в глубоком детстве интеллекта, когда он еще не мог мыслить без кальки в руках. Когда-нибудь тебе придется сбросить вуаль со среднего глаза и посмотреть на то, что натворило твое спящее в сладкой неге сознание, ТОБОЮ ЖЕ усыпленное. Когда тебе обещают золотые горы в обмен на профессионализм, умело спрятанный самим игроком, потому что это придает зрелищу интриги, ты готова на все, не так ли? Прости, но это очень похоже на поведение грязных девок, пасущихся в переулках с разбитыми бордюрами и  бледными, как сахарная пудра, физиономиями. Что это, как не желание выглядеть старше и совершеннее?! Ты тянешь за собой воз, который раздавит тебя, когда дорога пойдет под уклон. И во всем ты примешься винить меня. Слышишь ли ты сейчас это?"


                                            Ф


Ф был уже почти уверен в том, что нет больше абсолютно никакого смысла думать о том, как правильно делать свою работу. Особенности этой профессии, ЕГО профессии изначально предрасположены к подобному финалу.
- Простите, я, кажется, не совсем  вас понимаю. Не могли бы вы более подробно…
- Вы кто? Вы  соответствуете тому, что написано на вашем бедже? Вы – тот самый, кто должен разбираться во всем, что касается всякого рода психиатрического дерьма?!
-  Я не могу ничего вам сказать до тех пор, пока вы не изложите свои проблемы более-менее доступным языком. Вы можете взять себя в руки, сосредоточиться и рассказать мне о том, что с вами происходит? Поверьте, я выслушаю вас очень внимательно, и мы вместе решим, как стоит поступить в вашей ситуации. Итак?
Молчание. Нервное заламывание пальцев и взгляд до смерти напуганного бессознательного.
-  Я не знаю. Я не знаю, что со мной происходит. Оно происходит всегда, понимаете? Ни на минуту не прекращаясь. Началось примерно месяц назад и словно решило сжечь мой мозг.
- Вы сказали «оно». Что это – «оно»? Какое-то явление, предмет или все вместе?
-  Все вместе. Это какие-то непонятные явления, образы, которых не встретишь в обычной жизни. Они не могут быть здесь, они не отсюда, их не может быть в этом мире. Я просыпаюсь по утрам и не могу понять, где я нахожусь, еще там или уже здесь. То, что я вижу ночью, повторяется днем и наоборот. Теперь вы меня понимаете?
Ф прекрасно знал, что стоило бы ответить сидящему напротив человеку. Это так обычно в его среде, что уже давно перешло грань простой приевшейся специфики его работы. Это скучно. Просто скучно, но это его профессия. Ему хотелось провести время абсолютно иначе, но сегодня все пошло не по планам еще с самого утра. Что-то гнало его сюда, за этот стол, заваленный историями болезней таких же полоумных идиотов, как и тот, что сидит напротив. Он не мог понять этого. Того, почему вопреки всяким планам и желаниям, какая-то неведомая сила притянула его сегодня сюда, усадила за дорогой, но осточертевший до боли в голове стол и заставила слушать сказки о том, как какие-то непонятные явления вламываются в повседневную жизнь очередного отвергнутого разумом. Скучно и тоскливо.
- Мне кажется, мы имеем с вами типичный случай расстройства психики, - ну, и что теперь? Эта чертова фраза… Он, кажется, произносит ее куда чаще, в последнее время, чем слова «Доброе утро», «Спасибо/Пожалуйста/Не за что», «Как поживаете?» «Был очень рад вас слышать». Типичное расстройство? Кто тебе сказал, что оно типичное?
             - И все? Больше ничего? Я могу идти? – ледяной взгляд.
 - Вы…- поздно, не те времена, когда он мог реально чем-то помочь, не тогда, когда раскалывается голова, - обрисуйте мне что-нибудь из ваших… кошмаров.
             Сидящий напротив, давно изодравший пальцы в кровь, казалось, был готов наброситься на Ф, перевернуть стол, разбить дорогой подарок от коллег из именитого института того же направления – кусок стекла, беда какая! Психиатр пытался успокоить его взглядом и через минуту прием сработал. Истерический персонаж положил руки на подлокотники, откинулся на спинке кожаного кресла и потухшим взглядом посмотрел на доктора.
- Скоро заканчивается ваш рабочий день. А на улице скверная погода.
- Мой рабочий день закончился довольно давно. А я, почему-то, до сих пор не дома,  не пью горячий кофе и не общаюсь с любимой супругой. Я здесь и весь во внимании к вашим проблемам.
М почувствовал себя облитым ледяной водой. Нет, это не выученный в солидном и дорогом вузе доцент. Это даже не простой поседевший доктор со странной шариковой ручкой, которую он не выпускает из рук все это время. На ней что-то написано и М даже интересно что. Он накланяется ближе, «Четырнадцать… четырнадцатый… что, раз?»
- «Четырнадцатый раз рушатся границы». Не спрашивайте меня, что это значит. Я не знаю. Мне подарили ее на одном очень важном и закрытом приеме самых именитых из нас. Ко мне подошел интересного вида человек, с  проницательным взглядом и очень теплыми руками, сказал, что ничего в этом мире не делается просто так, сказал несколько слов про какое-то очень необычное мероприятие, затеянное сильными всех миров, подарил эту шариковую ручку и настоял на том, чтобы я не упустил из виду человека, который первым обратит внимание на эту надпись. Зачем – я не знаю. Я постоянно держу ее в руках с тех пор, когда принимаю пациентов, но вы – первый, кто обратил внимание на эту надпись.
Было очень тихо. Где-то на улице послышался глухой хлопок и крики людей. Это опять с ним? Или это везде?
- Вы слышали это?
- Что слышал?
- Там. Там что-то произошло.
- Здесь это происходит каждый день. Каждый день автомобили сбивают людей на этой магистрали. Их сразу же доставляют в соседнюю реанимацию, поэтому в большинстве случаев все заканчивается хорошо. Не волнуйтесь.
- Я просто подумал, что вы не слышите того, что слышу или вижу я. У меня есть объект постоянного и болезненного вожделения. Она появляется и исчезает тогда, когда этого меньше всего хочется. Она таинственна и притягательна. Она как…
- Она - женщина?
- Что?
- Она – женщина? – непонятное молчание.
- Да, разумеется, она – женщина. Разве я говорю про мужчину?
- Это мог бы быть просто некий абстрактный образ, не относящийся к какому-либо человеку, но ассоциирующийся с ним, вот и все.