психериус

плохого в том, что одна патология заменяется другой, только более совершенной и приятной на вкус? И единственное, чего требует новая пассия, это просто заполнить ею все внутреннее пространство и ни о чем, кроме нее не думать? Разве может это рассматриваться, как наказание? Все старое и ненужное барахло с грохотом свалилось в помойную яму, освободив место по-настоящему кристальному и чистому воспоминанию. Стоило бы петь и плясать!
М встал с постели и подошел к зеркалу. Очень хотелось полюбоваться полночными шрамами, но их не было. Странно. Где же они? Она ведь исцарапала ему всю спину! Они болели и щипали всю ночь, где они?!
М смотрел на свое отражение и постепенно понимал, что спокойное и умиротворенное утро закончилось. Пришла пора немного поиграть. Окровавленное платье? Где же оно? Оно ведь только что висело на спинке постели. Или он еще не привык? С ним еще не наигрались до той степени, когда он поймет, что с ним играют?!


- Не спрашивайте, откуда я узнал ваш номер. Это не имеет никакого значения. Что? Никаких… Нет, нет, не поймите меня не правильно! Я ничего не хочу вам навязывать, я… я прошу вас успокоиться и выслушать меня, хорошо? Пожалуйста, забудьте на время о том, что я врач. Сейчас я хочу быть для вас простым собеседником, не более. Я не собираюсь давать вам рекомендации и советы, просто дайте мне одну минуту вашего времени! – молчание,- Сегодня ночью мне приснился сон. Всю ночь я видел одну и ту же картинку: моя шариковая ручка. «Четырнадцатый раз»… «граница»… Я не знаю, что это значит, но прекрасно понимаю, что это имеет самое близкое отношение к вам. Я считаю, что нам необходимо встретиться и поговорить. Что? Нет, я не знаю о чем. Но мне кажется, это должно проясниться после нашего разговора. Да, в любое удобное для вас время, да. В шесть? Хорошо, в шесть, да. Спасибо, я буду у вас. Да, хорошо, до встречи.
Ф положил трубку и опрокинулся на спинку кресла. Наверное, можно было бы утверждать, что половина работы уже позади. Нет, не половина – четверть. Вот, вот сейчас стоило бы выбросить ко всем четям все дипломы и награды в области психиатрии и заняться чем-нибудь другим. Тем, например, что приносило бы тому, с кем он имеет дело, реальную пользу, а не призрачную и неполноценную уверенность в его компетенции. И все похоже на то, что помогать сейчас  будут ему, а не он кому-то. И дело здесь совсем не в уникальности ситуации, а именно в уверенности, твердой уверенности в том, что рано или поздно придется признаться в собственных промахах и весьма очевидной относительности применяемых на практике методов. Ведь в этом-то и есть изначальная убогость и ОТНОСИТЕЛЬНОСТЬ. Потому что то, что сокрыто в строго охраняемых файлах абсолютной индивидуальности и неповторимости не может быть использовано как некий фундамент для постоянного и лишенного всяких поправок в сторону «личностного» применения. Он это понял и не понимает, как этого не могут понять другие, его коллеги. Почему-то никому и в голову не придет сесть за стол и заново пересмотреть все устоявшиеся и пустившие далеко в практику корни основных методов их профессии. Вот если бы…
Где-то в углу раздался короткий писк и звук загружающегося компьютера. Что? Что это? Разве он включил компьютер и забыл про него? Но ведь он уже сорок минут, как не сходит со своего кожаного кресла. Или эта тупая машина (как он их ненавидит!) глотнула вирус и принялась развлекаться?
Ф отъехал на кресле от стола и приблизился к стоящему на столе напротив компьютеру. На обоях, изображающих лунную поверхность, появилась новая папка. Забавная рожица, чем-то напоминающая оловянного солдатика, методично открывала и закрывала ухмыляющийся рот. Это что еще за бред? Откуда ты взялась?
Ф плохо владел компьютером и все дела, связанные с этой чертовой машиной он всегда поручал своей помощнице. Та, набирая документы или просматривая какие-нибудь файлы, делала это так быстро, что Ф зарекся про себя никогда больше не подходить к машине и из всего, что могла помощница, мог лишь кое-как управиться с мышью и включить-выключить компьютер. Стоит думать - это ее рук дело. Это или новая установленная программа или последняя и очень модная игрушка, которыми очень любит баловать себя молодая и очень общительная помощница. Но ведь ничего не случится, если он немного посвоевольничает и узнает немного больше об этой забавной рожице?
Ф подвел курсив мыши на значок и кликнул. Появился черный экран с песочными часиками, и машина заработала усерднее. Затем тьма пропала, и вместо нее на белом поле начали появляться такие же значки. Их было так много, и они так быстро прибывали, что Ф испугался. Всей жизни не хватит, чтобы пересмотреть все. Но это все. А в один можно и заглянуть, это ведь не…
Тишину распорол телефонный звонок. «Вот дьявол!» Ф досадно засопел, подъехал к столу и сорвал трубку.
- Алло! Да, добрый вечер, господин директор. Да, я решил сегодня немного поработать с историями болезней. О, нет, что вы, гос… нет же, спасибо, не стоит, у меня просто очень много довольно специфических случаев, которые мне хотелось бы вынести на рассмотрение на ближайшей конференции. Да, конечно. Да, тем более, что сейчас я ухожу на встречу с одним из наших пациентов. О, это просто уникальный случай в моей практике! Ха-ха, это точно! Приятных выходных, господин директор! До свидания!
Идиот! Уникальный случай? Это ты – уникальный случай! Истории болезней! Уж кому-кому, а тебе они нужны в самую последнюю очередь! Ученый молокосос, пристань делитанства! Это ТЫ идешь к нему на прием! Ладно, хватит ныть. До шести осталось ровно полчаса, поэтому следует поторопиться.
Ф встал с кресла, сложил в толстый кожаный портфель какие-то бумаги, выключил компьютер, оделся  и вышел из медицинского центра.

Ему казалось, он думал, что дорога к М совсем не была чем-то обычным. Это не было размышлением на эту тему, был туман, был повод задать себе вопрос «А реально ли все это?» Была твердая уверенность в том, что ничего, что УЖЕ произошло, нельзя вписать в обычные рамки устоявшихся методик, практикуемых в психиатрии. Да, он думает именно так, прекрасно понимая при этом, что просто не хочет сопоставить все, что он знает точно, с тем, с чем он сталкивается впервые в жизни. Его всегда не до конца рациональное мышление портило ему  жизнь своей откровенной и глубокой страстью к грубой и не отшлифованной метафизике. И он никогда не пытался искать ее корни, он просто фиксировал ее и получал от этого сладостное подростковое удовольствие. Анализы? Это когда кровь в колбочку и моча в баночку? Почему же один и тот же термин должен принадлежать совершенно разным видам действий?
Над одними и теми же проблемами приходиться задумываться по несколько раз в жизни. И он очень ясно это понимает. И не хочет даже пытаться сделать этого снова.

Они сидели за низким лакированным столиком в гостиной, М курил. Ловили разные взгляды друг друга, сжимали до боли пальцы и ненавидели себя.
- Я просто хочу… разобраться.
- Это будет отличным отчетом для вас, не так ли?
- Нет, это не имеет никакого отношения к профессиональной деятельности. Вернее, конечно же, имеет, но… Поймите, это волнует, прежде всего, меня. Этот сон… Он не дает мне покоя. Я пришел к вам, потому что считаю, что вы… должны чем-то мне помочь.
- Чем такой психически больной человек, как я, может помочь высококвалифицированному психиатру? Рассказами о своих ночных кошмариках?
- Для всех людей я, вполне понятно, ассоциируюсь с человеком, который смотрит на своих пациентов сверху вниз, считая их чем-то второстепенным. Но в данной ситуации пациентом следовало бы считать меня. К тому же, пусть от меня сию же минуту уйдет жена, если я стою хотя бы пенса, как врач. Поверьте, это не дежурные фразы и я не пытаюсь выбить из вас зацепку, которая позволила бы мне связать вас и поместить в лечебницу. Многие из нас идут на это не до конца осознанно, так ничего для себя не выносят, и в итоге лишь занимают лишние строки в документах отделов кадров, - глубокий вздох человека, собирающегося с мыслями.
- Вы можете рассказать мне больше? Больше, чем вы рассказали мне у меня в кабинете?
Молчание. Это ведь очень сложно. Наверное, это даже невозможно. М затушил сигарету, откинулся на спинку стула и посмотрел в глаза Ф.
- Это игра. Я так думаю. Я в этом уверен. Со мной играют. И дело совсем не в доверии. Мне плевать – кто вы. Мне плевать на то, что они сделают со мной. Знаете, в какой-то, назначенный только ими миг, ты понимаешь, что игра проиграна и выхода нет. Это где-то рядом и невозможно понять, когда ему вздумается оседлать тебя. Я думаю – вам нужно поберечь силы и не лезть в это. Я не знаю, что все это из себя представляет, но то, что это полное дерьмо – точно.
- Ваш объект… Она говорила вам про зонт, под которым спасутся двое. Лакированная рукоять…
- Она прекрасна, - намерено мечтательно.
Ф посмотрел в глаза М и замер.
- Вы видели ее? – шепотом.
- Она божественна. И знаете, что? Она может заставить тебя съесть собственный язык, - М засмеялся и снова закурил. Ф улыбнулся и посмотрел в окно. Там, за деревянной, облупившейся рамой, заканчивался световой день.
- Вы имели секс? Простите, если…
- Да. «Боже!»
- Она показала вам свое лицо?
- Да.
Ф не хотел верить в это. Почему? Потому что ему всегда не везло. Он выбрал себе самую идиотскую профессию, заставляющую думать одними лишь заученными в университете фразами, исключающими всякий намек на чувственность, свойственную нормальным людям, но… все, что есть нормально по своей природе, вливается сейчас в его уши и больно конвульсирует в сознании. Он идиот. Его собеседник имеет секс с воображаемым объектом, получая при этом самый настоящий…
- Вы испытали оргазм?
- Да. Я испытал самый настоящий оргазм. Это не сравнимо ни с чем в этом мире, поверьте мне.
Ф качнул головой:
- Я верю вам.
- Можно я задам вам один вопрос?
- Конечно, конечно задавайте!
- Вы не замечали, случайно, чего-нибудь странного на экране вашего монитора перед тем, как отправится ко мне?
Ф вспомнил. Он сразу все вспомнил.
- Очень много значков? - неловко и тихо.
- Попробуйте открыть один из них.
- Открыть? - «Боже, он еще и переспрашивает!»
- Открыть.


                                       КРЫСЫ НАИ…


Было очень поздно. Охранник лишь пожал плечами и пропустил странного психиатра в свой кабинет. Они ведь все чокнутые?!
Луна, отбрасывая свои бледные лучи прямо на монитор его компьютера, расплывалась, дробилась, ломалась в его зеркальной поверхности и возвращалась обратно. А Ф застыл у двери, ловил набегающие мысли и вдруг почувствовал, что все… Он ведь не проиграл? Еще ведь есть время?
Щелкнула кнопка, загорелся монитор и через несколько минут перед Ф всплыл рабочий стол его служебного компьютера. Это ЭТИ значки? Это про них говорил М? Они что-то несут? Они что-то значат? Это с них все начинается? Совсем хорошо – воображаемые образы, похоже, совершают бегство из мозга больных и постепенно оседают в материальных вещах? Они материализуются? И что, в таком случае, все устоявшиеся методы лечения? Пыль! (Щелчок) Бездомная наука безнадежно отстала в идиотской гон…

- Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
- Я хочу изучать рефлексы.
- Рефлексы?! – молодая и очень симпатичная медсестра еще раз