психериус

мог бы это сказать и никого не заметил. Только занимающиеся ерундой звезды, коричневые скалы, песок, синее небо и окровавленный подоконник.
- Не стоит недооценивать тех усилий, которые вкладывают во все это те, кто это создает. На самом деле не все так уж и примитивно.
М нашел-таки. Подняв голову, он увидел на вершине коричневой скалы человека. Тот сидел, свесив в пропасть ноги, одетый в черные брюки и белую сорочку. Самый обычный и ничем не врезающийся в память персонаж, обладающий, видимо, огромными запасами времени, - такие ногти требуют тщательного и кропотливого ухода.
- В конце концов, не обязательно во все верить безоговорочно. Если тебе кто-то что-то демонстрирует, то ты можешь вовсе не принимать это, а можешь  и рехнуться, подражая этому. Прости, я несу такой бред… - человек усмехнулся.
- Кто вы? - он, конечно же, ждал этого вопроса, поэтому сразу же задумался. Болтая ногами и подперев кулаком подбородок, он что-то придумывал и через несколько минут сообщил:
- Я был бы очень признателен тебе, если бы ты называл меня.. Господин Четырнадцатый Пророк. Хотя мы практически и не будем видеться, это было бы правильно, я так думаю.
- Господин Четырнадцатый Пророк? А где я нахожусь, Господин Четырнадцатый Пророк?
Человек улыбнулся, провел указательным пальцем за ухом и ответил:
- Молодец. Абсолютно ничего сверхизящного, за исключением песка. Знаешь, сколько песчинок в одном квадратном сантиметре здешнего песка? Ровно столько же, сколько эритроцитов в той луже крови на твоем подоконнике. И, заметь, так во всем здесь! Биоотель, мой дорогой друг! И даже добавить нечего! - человек снова усмехнулся, - А пока ты будешь думать над этим, чтобы не поджарились полушария, возьми вот.
Господин протянул М кулак, опустил на его ладонь и разжал. Глаза М увидели окровавленный локон до боли знакомой ткани. Кусочек шелкового платья, с запекшейся бурой кровью. На зрачки наползло плотное красное одеяло, М почувствовал, как постепенно превращается в лишенное всяких чувств животное, способное разорвать в клочья целый мир. Он убил ее?
- Ты убил ее? - глаза успели схватить милую улыбочку Господина Пророка номер Четырнадцать и исчезающее небо.
-  Опять за старое… И тысячи раз не хватит, чтобы хоть что-то дошло. Да это и не нужно вовсе.
Голосовые связки сгорели, глаза утонули в крови и М понял, насколько безпомощен. Зажатый в руке высохший локон шелкового платья хрустнул и растворился. М рухнул на пол и зарыдал. Соленая жидкость заливала комнату, смешивалась с полузапекшейся кровью и испарялась под лучами вновь родившегося солнца. Вместо нее в обезвоженное сознание вливалось что-то новое, сквозь потоки и боль дающее понять, что это просто шутка… Над ним просто пошутили? Пошутили… А когда все закончилось, высохшие от слепящего света глаза сами по себе закрылись, остыл напуганный до смерти рассудок. Этим утром больше ничего не случится.


Дверь скрипнула и на пороге появилась она, дорогая. В своем гребанном переднике, на высоких шпильках, так медленно и невыносимо стервозно захлопывающая свой мобильный. Ему снова не удалось расслабиться. Похоже – именно ЭТО стало его новой работой.
- Я вам не помешала, простите за банальность? – улыбка, милая такая.
- Да нет, что вы, - он действительно готов? – Наверное, мне действительно никто, кроме тебя, больше не нужен.
Он сам загнал бы кол в зад тому, кто сказал бы, что она делает свою работу непрофессионально. Ожидала ли она этого или нет, - ее умение держаться все-таки сломило его и заставило всмотреться ей в глаза. В которых он мог бы прочесть то же. Она отшвырнула телефон, оперлась на косяк и принялась пристально изучать содержимое его глазниц. Долго, очень долго они наблюдали, как сужаются и расширяются капилляры в их сетчатках, как проступают капельки пота на их лицах. Восхищались друг другом и, казалось…
Ее нервы сдали первыми. Она схватила стоящую сразу за дверью на комоде вазу и швырнула в него. Ф увернулся, спрятался за стол, открыл полку, вынул оттуда огромные швейные ножницы (какого черта они делают у него в полке?!), поднялся и тут же получил в лицо клавиатурой. Тело отбросило на подоконник, рука ухватилась за жалюзи и сорвала их. Она снова замахнулась, он среагировал раньше, и ножницы врезались ей в локоть. Умница вскрикнула, уронила клавиатуру, зажала рану и не заметила, как правая нога Ф протаранила ее живот, отбросив ее на середину комнаты.
- Не нужно быть такой злопамятной, детка! - он не сразу поверил в то, что сказал. Ей этого хватило. Со всего размаху она подсекла его ноги и Ф с грохотом рухнул на пол. Забыв про кровоточащую руку, она вспрыгнула на него и сжала ладони на его шее. Ее лицо перекосилось. Она прикладывала все усилия, и вены на ее руках проступили.
- Нужно, мой дорогой, потому что если этого не делать, тебе садятся на шею и начинают на тебе ездить!
Ф не знал, откуда у него берутся силы, но они появились. Рука с треском влепилась в ее маленькую голову, глаза от удара завращались, руки потеряли усилие и разжались. Он сбросил с себя тело и рванулся к выходу. Рука ухватилась за косяк, в глазах снова блеснула молния, ноги опять подкосились. Ему на спину опустился монитор. С такой силой, что осколки от стекла и пластика полетели по кабинету, обрывая обои и царапая лакированный стол. Дальше были острые удары, куда придется, тяжелое ее дыхание, его попытки подняться на ноги. А когда ему это начало удаваться - стулья, полетевшие в него один за другим, вонзающиеся в спину острыми ножками и углами. Теперь она молчала, пытаясь его убить без единого звука.
Когда стулья кончились, она погналась за ним, подхватила стоящую у стены каталку, разогнала ее и пустила  ему вдогонку. Тяжелая телега протаранила Ф, сбила его с ног и остановилась. Следом подбежала она, опрокинула конструкцию вперед, на Ф, залезла на нее, полагая, что сможет задавить его. Прогадала. Ее тощего тела хватило бы, чтобы задавить новорожденного котенка, но никак не огромного Ф.
Когда звезды в глазах свернулись, он напрягся и сбросил с себя все. Следом пришла слепая ярость. Он принялся избивать ее так, как не делал этого, наверное, никогда. Он месил ее лицо с таким хрустом, что, казалось, там уже давно нет ничего твердого. Бросал ее на стену, таранил ее живот ногами, бил головой о тележку, разбрызгивая по всему коридору ее кровь, и все равно получал в ответ хрипы и вздохи ЖИВОЙ ее. Кровь лилась отовсюду, заливала пол, пачкала стены, его и без того грязную одежду. Но она дышала. Иногда открывала глаза, смотрела на него, снова получала тяжелый удар и снова падала.
- Ты сдохнешь когда-нибудь?! Ты вообще можешь это сделать, сука?!
Тогда на ее лице появлялась улыбка, и он понимал, что занимается ерундой. Он остановился, посмотрел на свои руки, избитые в кровь, на нее… Нет ее! Исчезла, в долю секунды, полуубитая и сплошь в ранах. Да уж она умеет это делать! Вот сейчас она отдохнет немного, вытрет сопли, подведет макияж и снова за дело. Она ведь тоже не может позволить себе сдаться! Не для того она все это создала и питается этим!
Ф осторожно побрел вглубь коридора, каждой клеткой ожидая ее новых фокусов. Она где-то здесь, за этой или той дверью. Через секунду она вырвется из кабинета невропатолога с куском водопроводной трубы в руке и…
Как знал, но не успел. Прямо в висок, до треска в мозгу, но не отключившись, Ф устоял на ногах и ринулся дальше, там, в конце коридора должна быть открыта дверь в туалет. Он не видел ее и не знал, откуда она появилась. Есть дверь, она открыта, к ней нужно бежать, там он ее уж точно добьет. Если хватит терпения. Сил. Или умрет сам, если не хватит терпения и сил убить ее.
Голова приготовилась обернуться, но тут же получила тупой удар незнакомой железякой. В ушах зазвенело, череп содрогнулся, и, казалось, раскололся надвое. Невыносимая боль пронзила мозг, но ноги все еще держали тело и несли его к двери. Вот она, приоткрытая, как всегда, старая, деревянная и порочащая честь всего хай-текового интерьера клиники. Рука пнула ее, и петли заскрипели ржавчиной. Там, за углом, должна стоять старая использованная чугунная труба, которую оставили мастера, когда устанавливали новую сантехнику. Да, вот она. Грязная, мокрая и тяжелая – она идеально подойдет для ее сволочной мордочки. Которая сейчас должна вынырнуть из-за угла! Внимание, раз, два…
Ф прислушался. Вот сучка, она опять куда-то делась! Ничего, кроме сопения его забитого кровью носа, не слышно. Он звереет, это очень хорошо чувствуется. Настолько, что шелест капельки пота с ладони по ржавой трубе заставляет оставшуюся кровь кипеть и пускать в воздух пузыри.
- Ну где же ты, красавица?! С какого угла мы сейчас появимся?! Тебе не жаль своего времени?! У тебя его так мно…
Удар в спину, и Ф полетел обратно к входной двери. «Опять сзади! Ты себе не изменяешь!»
Резко повернувшись, он подхватил выпавшую трубу. Свет самой обычной лампочки из окна туалета загородила фигура, и рука с железом автоматически рассекла воздух. Хруст, снова брызги крови из рассеченной челюсти. Она рухнула на раковину, словно мешок с песком, сорвала ее с петель, разбила вдребезги и всем телом повалилась на осколки. Ф стал наносить удары. Тяжелые, чугунные удары. В голову, по спине, по ногам и по всему, где еще не прошлась труба. Его трясло. Он не мог остановиться. Он верил и представлял, как с каждым ударом от нее исходит дух. Он верил в то, что сможет ее убить трубой! Которая после очередного удара… лопнула. Переломилась надвое и оказалась проржавевшей насквозь. Ф посмотрел на нее взглядом человека, уронившего в чан с дерьмом слиток золота. Отрезок трубы, длиной в тридцать сантиметров, застрял в ладони, испачкав кожу коричневой коррозией. Его хватит, чтобы поставить точку? Еще несколько ударов и она растворится в собственных внутренностях! Она ведь УЖЕ не похожа на нормальное человеческое тело!
Ф размахнулся остатком трубы и остановился. Она поднималась на ноги. Медленно, но уверенно, так, как поднимается с постели невыспавшийся человек. Рука выронила трубу. Ну, стоит ли еще что-то сочинять?
- Представляю, что сейчас творится у тебя в голове. Наверное, ничего, иначе у тебя был бы совсем другой взгляд.
На нее не хотелось смотреть, но по-другому не получалось. Все ее лицо больше походило на фарш, густо смазанный зажаренным на медленном огне белком и политый кетчупом. С подбородка капали огромные, густые бурые капли и громко шлепали о плитку. Из щеки торчал осколок керамики, а с головы был содран кусок кожи с волосами, висевший на каких-то сосудах или жилах.
- Дурачок! Ты можешь представить себе цифру средств, которую мне придется истратить на пластические операции? Ты воображаешь, в какое изумление придут доктора, когда  увидят мою физиономию?! Они же на спиртное подсядут!
Она выбросила его в коридор, схватила за шиворот и бросала его обессилевшее тело туда, куда смотрели ее глаза. В стены, двери, светильники. Громко и счастливо смеялась, стряхивала с обезображенного лица ошметки ткани и снова отшвыривала Ф в очередную дверь. Которая не выдержала сокрушительного удара от врезавшегося в нее громоздкого тела, слетела с петель и пропустила тело психиатра в комнату. Кабинет хирурга-маньяка, известного во всей клинике своей жаждой к