психериус

так.
Вопрос: представить себя эдаким монстром, над которым нужно потеть, решая его загадки и разыскивая его слабые места, или взглянуть суровой правде в ее лживые глаза и сказать себе «хватит, а? За кого ты себя принимаешь? Тебя кто воспитывал? На тебе есть клеймо школы экстремального выживания, посмотри-ка! Нет? Так какого хрена ты думаешь? В процессе заработаю? Расслабься! Сдавай свои золотые плавки и дуй отсюда. В смысле вообще дуй!»
В смысле дотянуться до того скальпеля, который, видимо, отлит специально для него и, дунуть изо всех растраченных сил. Два перекрещенных скальпеля – символ исключительно подходящий для финальных аккордов. Можно только представить себе, от КАКОГО количества дерьма освобождаешься! Пошли бы к черту все те «агенты здорового позитива», орущие на каждом углу, что один опущенный палец равняется сотне упущенных возможностей «в вашей чудесной жизни!» Они видели все это? Нет, они сидят в офисах, обкуренные до невозможности произнести хотя бы слово на вонючих вечеринках, работая с «социально опасными единицами» (ЕДИНИЦАМИ!), способными, по их мнению, разрушить сбалансированное общественное сознание и нанести этим самым непоправимый вред всему объективному мировосприятию! Это ведь икона! А тех, кто хотел, но не смог, они будут ЛЕЧИТЬ! Они не верят в это, просто так обычно делают, дабы не переступать законы гуманности, за которыми эта же общественность и следит, периодически ее переступая!
Суки! Имел я вас всех! Где же вы, авторитетнейшие психологи?! Разберитесь-ка с проблемкой! Титулованный психиатр съехал с котушек! Только не смейтесь между собой в кабинетах, попивая утренний чай! «Коллеги, один мой знакомый, видный, между прочим, специалист психиатрии, демонстрирует вполне типичный случай перехода навязчивых образов от больного к врачу. За ним бродит некая, простите, стерва, полная жажды убить его за то, что он, когда-то в далеком детстве, видите ли, убил ее морально, что привело бедняжку к суициду!» Бородатые доктора сдержанно смеются, допивают чай и расходятся по рабочим местам. Каких только патологий не придумает природа, только бы мы, доктора, не сидели без работы!
Ф приподнялся, вытянул руку и схватил скальпель за лезвие. Острие с легкостью прорезало кожу большого пальца, и закапала кровь. «Ну вот, даже здесь без этого не обойтись».
Медленно закатывая рукав левой руки, Ф смотрел, как под кожей, все чаще и чаще, бьется пульс ЕГО сердца. «Еще несколько минут, и ты получишь покой, родное. Ты так много видело, так многое  пережито тобой. Зачем тебе это? Согласись, нет ничего более скучного, чем стучать всю жизнь одну и ту же мелодию! Отдохнешь, расслабишься, а там смотри, подселят тебя в более удачное тело. И стучать веселее станет! Хирургу работы будет! Ничего, заполнит коллекцию непревзойденным экспонатом – мозгом специалиста, ставшего жертвой собственной профессии. К нему будут приходить на прием, смотреть на сосуд и ежиться. Не от вида серой туши, а от страха стать тем, о ком рассказывает этот господин».
Он где-то, когда-то читал, что когда делаешь подобные вещи, нужно сильно стиснуть глаза, тогда, последствия огромной потери крови не будут слишком выразительными. Итак, стиснули глаза, рука… рука по руке.
Ф почувствовал, как полилась кровь, горячая, ее так много, но он не смел открыть глаза. Зато очень хорошо слышал, как в дверях послышались шаги, и к нему кто-то подбежал.
- Что же вы делаете?! – Ф открыл глаза. Охранник. Подбежав к ящику с бинтами, он схватил один рулон, молнией подлетел к психиатру и очень быстро, словно занимался этим каждый день, стал перематывать Ф руку. Кровь залила весь пол, одежду и обувь. Он так сильно сжал бинт, что в глазах Ф помутнело, тело сползло на пол, и сознание отдалилось.


Зеркало отразило потерявшую цвет кожу лица, потускневшие глаза с подтеками туши, Нервно сжатые губы и растрепанные волосы. С этим всем уже ничего не хотелось делать. Ей все это нужно было не больше, чем прошлогодняя оттепель. Ей вообще ничего не было нужно сейчас. Она провалила экзамен. Она огорчила своих авторитетных учителей и потеряла к самой себе всякое доверие.
«Дуреха! Куда смотрела?! Хотела ли смотреть? Первый блин комом? Иди и говори об этом старым продавщицам леденцов. Они должны тебе поверить, в меру своей доступности. Это же не ходьба по канату! Это же сборник сканвордов с ответами на задней обложке! Вроде так все неплохо получалось в начале. Вроде не заезженный вариант попался. Не энциклопедический случай, конечно, но и до медицинских диагнозов тоже далеко. И что же? Как обычно? Покупают телевизор, про инструкцию забывают, назавтра телевизор сгорает, и они винят во всем производителя? ТАК получилось?! Каким же образом, в таком, случае, происходят эволюционные процессы в этой среде? Было бы безумием полагать, что лучше иметь кого-то за спиной, не так ли? Одинаковые трюки могут иметь разные последствия, если речь идет о чем-то, что никогда не сможет уместить в себе одно мелкое сознание со всеми его уровнями и пирамидами.
У меня плохая генетика? Во мне недостаточно положительно заряженных частиц? Может быть, я однажды проиграла самый престижный конкурс умниц-сопроводительниц, и  поэтому меня не принимают в высокие дома? Сами же не раз признавали: самый тонкий и изящный сценарий, самая профессиональная режиссура, самые… даровитые лица! Куда делись все ваши комплименты и горы цветов, стоило мне проколоться всего лишь ОДИН РАЗ?! По каким критериям вы вообще судите? Для вас важнее видеть ванны крови в прихожих чужих особняков или все же нечто, на что можно посмотреть и сказать: вот, это сделано с умом, давайте простим ей этот нелепый случай. Она старалась, необходимо дать ей второй шанс.
Ах да, простите, испорченная кровь, небритые кровяные тельца, весь состав, как по убогим студенческим рецептам.
Как было бы здорово, если бы правила писались с участием представителя здравого смысла, а не начерно, беспрестанно следя за часами, которые давно остановились. Стоит хотя бы намекнуть про это – тысяча нелепых опровержений на одно твердое и обоснованное недоумение. Они умеют сбить ход мысли, завести ее в такие лабиринты, что меняется все и одним махом. Все твои самые фундаментальные замыслы, исписанные до последнего квадратного миллиметра листы бумаги с выстраданными сюжетами – все там, мелом на стенах, как показатель убогости твоего интеллекта. Потому что те, кто им богат, пишут только ручкой и только в записных книжках».
Рука выдвинула полку и достала оттуда косметический набор. Умирать, говорят, нужно красиво. Что же, хотя бы сейчас не облажаться! Когда они будут распаковывать тело в морге, обязательно примут во внимание профессионализм ее, как визажиста. А там, того гляди, и до реабилитации недалеко. Зонты и лакированные рукоятки сдаем в утиль. Там из них сделают много полезных безделушек, вроде брелков для ключей и игл для терапии. Одним словом – реквизит в шкафы, билет на стол, вещи в сумки и вон из театра, сука дилетантская!
Глаза наблюдали за тем, как кисточка с тушью окрашивает ресницы в глубокий черный. Аккуратно, уверенно и неторопливо. Локоны волос спадали вперед и мешали. Левая рука нервно запрокидывала их обратно, и процесс продолжался. «Вот та-ак. Надеюсь, все обойдется простой дисквалификацией. Зачем им вся эта никчемная волокита? Хм, боже, какая же я простушка! Кого-то убивают маленькие детки, меня же провел взрослый и самоуверенный экстраверт со смещенным центром восприятия передаваемой ему информации. Провел… В лицо плюнул! По правилам – его ведь тоже… стол с напитками, девочки, джаз и… чертов цикл ».
Кисточка перешла на второй глаз. Капля туши выпала из бутылочки и упала на ноготь. «А-а, черт! Ну почему вечно одно и то же?!» Она сорвала с зеркала накидку и нервно вытерла ноготь, размазав тушь по всему пальцу.
Позади нее, в десяти шагах левее, возникла тень. Очень медленно пробираясь сквозь захламленную комнату, она бесшумно переступала через разбросанные вещи, ящики и манекены.
«А не глупостями ли я занимаюсь? Кому там нужна вся эта клоунада? Там же не высшее жюри конкурса красоты! Посмотрят, плюнут за стул друг другу, выпьют от страха стакан абсента и разойдутся. Вот и весь триумфальный финал, достойный такой тупой шлюхи, как я. Здравствуйте, поклонники!»
Левый глаз дрогнул. Что-то, только что проскользнувшее в его поле, мгновенно скрылось. Интересно, кто-то решил зайти в гости перед страшным судом? Почему не предупредили?
Голова резко повернулась, поворачивая за собой все тело. Никого. Кучи хлама и никого, кому бы он мог понадобиться. Только странное движение воздуха и чужие запахи. Откуда-то несло жженой плотью, и запах этот усиливался. Она встала со стула и несмело попятилась к стене, бешено сканируя глазами каждый угол и тряпку на полу.
- Не мучь себя догадками, прелестница, -  молниеносный взгляд направо. Стерва. Ее можно узнать даже в таком виде – ни пятнышка живой кожи. Все тело, словно продержанное в огне несколько часов, внезапно начало источать невыносимый смрад.
- Я подумала, что обязана тебя навестить, ты ведь так много для нас сделала, тем более, что отныне, тебя можно запросто записать в список отработанных основных средств, - шаг навстречу.
- Глядя на тебя, в этом можно усомниться, бальзамы не пробовала?
Комнату сотряс оглушительный и хриплый смех.
- Молодец! Он бы оценил твое чувство юмора, не сомневаюсь.
Медсестра внезапно схватила стул, и швырнула в нее. Тяжелый, антикварный стул, врезался ножками ей в живот и с грохотом рухнул. Горло издало сдавленный кашель и ноги подкосились.
- Поверь, мне уже надоело это делать! Я хочу отдохнуть, но еще есть целая куча засранцев, которые чувствуют себя круто, когда им даешь таймаут! – резкий удар ногой в лицо, - Можно я оставлю твою косметику при себе? – снова удар, в живот, самым острием сломанных шпилек.
Она почувствовала, что начинает задыхаться. Воздух отказывался поступать в легкие и застрял в горле. «Ничего себе, такая позорная смерть? Это же не глядя, в самую глубокую выбраковку!»
Глаза обнаружили перед собой отломанную ногу манекена, из качественного, твердого полистирола. Что-то щелкнуло внутри, рука подхватила пластмассу и со всего размаху обрушила ее на голову поджаренной сучки. Та, от удара немного отступила и зашаталась. Чувство досады и обиды взяло верх, и она отпустила его, нанося сокрушительные удары в голову, только в голову. Во все стороны летели ошметки спаленной плоти, запекшаяся кровь и волосы, падая на зеркало, одежду и стены. Под ребрами дико болело от ее острых туфель, но она старалась не обращать на это внимание, на сколько хватало сил. А когда силы закончились, она опустила ногу, согнулась, посмотрела на противницу, и с горечью осознав, что та чувствует себя ничуть не хуже, чем, скажем, до пожара, снова размахнулась…
Рука рассекала воздух по инерции, но она, словно при замедленной съемке видела, как рука противницы сгребла с трельяжа огромные ножницы (откуда они здесь?!)…
Стерва с легкостью отбила левой рукой пластиковую ногу, а правой, крепко зажав в ней ножницы, с размаху засадила их ей в левый глаз, по самые кольца. Раздался хруст, и хлынула кровь. Правый ее глаз, в котором теперь