преступления, разбои и грабежи. Женщин насилуют, понимаете? А не просто смотрят на них! – Не обязательно сажать в тюрьму. Вы же можете оформить на него административное правонарушение и взять с него штраф. Думаю, вам это может быть очень даже выгодно... – Ага. И на следующий день набежит огромная очередь женщин, на которых, по их мнению, мужчина не так посмотрел. Здесь будет столпотворение, которое полностью парализует работу нашего ОВД. Стоит только создать прецедент! И если Вы считаете, что мы получим большой доход себе в карман с этих штрафов, которые Вы предлагаете ввести, то это не так, уверяю Вас. – Естественно, я понимаю, как вы не хотите этим заниматься. Тем более если, как вы говорите, с этого ничего дополнительно не получите. А что меня маньяк терроризирует, так это ничего! Это же вас лично и ваших семей не коснётся, правильно? Вы просто не знаете, не хотите понять, каково слабой одинокой женщине оказаться в такой ситуации! Я каждый день ложусь спать, закрываю глаза и вижу его лицо, как он на меня смотрит. – Послушайте, девушка. Мы понимаем, как Вам нелегко. Но сходите к психиатру. Он Вам выпишет таблетки, примете на ночь, будете спать спокойно и перестанет Ваш маньяк на Вас так смотреть.
Елена сказала Джонни: представляете? Когда менты мне это заявили, у меня прямо слёзы стали наворачиваться. Из их слов получалось, это я ненормальная, а не Матвей! Я собралась идти, так как там всё равно мне не помогут,- это стало совершенно ясно. Собрала в кулак последние силы, чтобы не разрыдаться прямо у них в отделении, и решила пригрозить напоследок: мол, я пойду жаловаться вашему начальству, раз мне здесь не помогли! Так Вы знаете, что мне тогда их главный мент сказал? Он говорит: «Безусловно, Вы можете жаловаться кому угодно, хоть Президенту России, но на Вас там посмотрят так, что Вы решите, лучше бы Ваш маньяк и дальше на Вас смотрел!» Я вышла оттуда, и прямо на улице разрыдалась.
Джонни пришёл в замешательство. Раньше, если человек рассказывал ему о своих злоключениях, Джонни считал чуть ли не долгом своим выразить солидарность с собеседником. Сейчас же моральное отвращение к позиции Елены не позволяло ему этого сделать. Поэтому, дабы как-то поддержать разговор, он просто спросил: как Вы думаете, почему он преследует Вас с такой одержимостью? – Тут всё просто: он привязался ко мне, влюбился в меня,- ответила Елена. – Почему же тогда Вы так негативно относитесь к человеку, который любит Вас? – Потому что я ему не ровня! Как бы Вам это объяснить... Представьте, Вы полюбили королеву Великобритании. Но если Вы адекватный человек, то для Вас должно быть совершенно очевидно, что она не сможет ответить на Ваши чувства. Хотя бы из чисто статусных соображений. И если Вы попытаетесь повсюду следовать за ней, Вас просто в лучшем (для Вас) случае охрана выкинет куда подальше, понимаете?
Аналогия с королевой Великобритании повергла Джонни в ступор, и он некоторое время молча тупил, не зная, что сказать. Наконец, он произнёс: Но если даже Вы считаете этого человека настолько не равным себе, почему нельзя относиться к нему терпимее? Ведь речь же не идёт о том, чтобы выходить за него замуж или строить с ним отношения как с мужчиной. Хотя бы просто из благодарности за то, что он Вам помогал довольно продолжительное время; по сути, его усилиями Вы продвинулись в должности. У Вас теперь значительно более комфортные условия труда и высокая зарплата. – И что с того? Вы наивно так рассуждаете, просто умиляете меня! Неужели Вы действительно полагаете, что он помогал мне ради того, чтобы меня облагодетельствовать?! – Какие ещё у него могут быть мотивы? – Видите ли, возможно, Вы живёте в каком-то своём, во многом воображаемом, мире, который населяют такие люди, каких Вам хотелось бы видеть... Но я вынуждена жить в реальном мире, и общаться с настоящими, непридуманными людьми. И мне за примерами далеко ходить не надо. Я приведу Вам в качестве иллюстрации поведение того же Вашего Матвея. (С каких это пор он стал моим?- возмущённо думал Джонни, которого всё больше бесил резкий снисходительно-презрительный стиль общения, которого придерживалась Елена в разговоре с ним.) Ведь, как я поняла, Вы о нём так печётесь, как бы я его не обидела. Знаете, я уверена, что если бы я ему с самого начала задала вопрос, зачем он мне помогает, ради чего, он бы ответил: ради Вас, чтобы Вы были довольны! К счастью, я достаточно хорошо разбираюсь в людях и знаю, каков будет ответ, а потому не задаю таких глупых вопросов.
Смотрите, как интересно получается: он мне хотел помочь якобы с тем, чтобы мне было хорошо, чтобы я была довольна, так? Вот он мне помог. Всё, что я могла реально от него получить, учитывая прочие обстоятельства, я получила. Его задача выполнена. Я так ему и сказала: всё, спасибо, ты свободен. Казалось бы, он должен повернуться и идти счастливый тем, как он мне помог. Так нет же, он стоит, смотрит на меня своими бараньими (или скорей овечьими) глазками и тупит. По какому вопросу тупит, спрашивается? Чего ему от меня ещё надо?
Естественно, я понимаю, Вы сейчас скажете: «ах, ах, ах!» Я уверена: по Вашему мнению, я его использую, получая преимущества от его деятельности для моего блага и ничего якобы не отдавая взамен. Но давайте посмотрим, так ли это?
Ваш Матвей – урод и неудачник, с которым никто не хочет общаться. Он ни для кого не представляет интереса. Заметьте, не я его сделала таким. Это его очень серьёзная личная проблема. Я была готова помочь ему найти частичное решение. Смотрите, фактически мы с ним заключили сделку: я с ним разговаривала, интересовалась каждый день, как у него дела и всё такое, о чём он мне рассказывал, от радости заикаясь и брызгая на меня своей слюной. В обмен на это он меня консультировал, обучал, а также выполнял за меня значительную часть моей работы. Это помогло мне снискать весьма положительные отзывы руководства и перейти на более высокую, лучше оплачиваемую и менее пыльную должность.
После повышения по службе и перехода в другой отдел я была вынуждена по статусным и иным практическим соображениям расторгнуть в одностороннем порядке наш неформальный контракт с Матвеем. И что Вы думаете, Матвей вздохнул с облегчением, что я его больше не использую? Как бы не так! Он смотрел на меня таким взглядом, словно хотел сказать: пожалуйста, используйте меня ещё и ещё, только не оставляйте меня одного, умоляю Вас!
Я знаю: Вы будете меня осуждать с позиций своих высоких принципов. Мол, я воспользовалась его неблагоприятной ситуацией, дабы использовать человека ради собственной выгоды. О, я знаю, что Вы мне сейчас скажете. Мол, каждый человек достоин дружбы и любви. Что когда с кем-то общаются ради каких-то благ, это унижает его человеческое достоинство. Не согласны?
Но сами-то Вы готовы жить по этим принципам? Давайте представим женщину с массой тела сто килограммов. А лучше сто десять, сто двадцать. Она человек, не так ли? Она достойна любви? С Ваших позиций да, несомненно. У неё, по Вашей теории, есть естественное право на полноценную личную жизнь. И любовь в самом что ни на есть плотском проявлении. Она так долго ждала, ей уже идёт пятый десяток, скоро климакс. А она ещё не реализовала себя как женщина. А теперь внимание, вопрос: Вы персонально готовы удовлетворить эту её потребность? О, я знаю, что Вы сейчас скажете: «Она слишком крупная. Не подходит мне по габаритам». Но, уверяю Вас, если бы Вам вместо неё предложили – или подложили, как Вам больше нравится – юную красавицу ростом 175 сантиметров, Вы бы не отказались. Не сказали бы, что она слишком длинная и недостаточно зрелая. Нет-нет, разумеется, она совершеннолетняя, я не собираюсь необоснованно обвинять Вас в педофилии, а то вдруг это окажется клеветой! И ничего, что сами-то росточком метр с кепкой и сколько лет Вам...
Ну да ладно. Коль скоро мы с Вами выяснили, что отмазка с геометрическими размерами не прокатывает, Вы можете просто сказать: почему я? Допустим. Но в таком случае, а почему я? У меня что, богадельня?! Это Вы у нас человек высоких принципов. У меня, конечно, основываясь на жизненном опыте, есть серьёзные сомнения в том, насколько Вы готовы последовательно жить в соответствии со своими принципами. Просто я достаточно встречала таких людей. Вон, наш общий друг Матвей тоже человек высоких принципов, который бескорыстно помогает людям. Только потом почему-то начинает жалобно блеять про какие-то скрытые платежи.
Более того, знаете, Матвей тут как-то превзошёл сам себя. Меня, конечно, уже трудно чем-то удивить, но всё же. У меня здесь на рабочем месте лежала моя фотография. Любимая. Она мне так нравилась, что я даже в рамочку её поместила. Любовалась ею. А тут прихожу как-то, а фотографии моей нет. Представляете. Надеюсь, Вы понимаете, кто это сделал?
Ой, только умоляю, не надо мне советовать пожаловаться начальству, поговорить с охранниками. Я молилась, чтобы его не поймали при выходе с моей фоткой. Представляете, потом вся телекомпания будет говорить у меня за спиной, как Матвей уединяется дома в ванной с моей фотографией и брызгает там на неё не только слюной! Фу, какая гадость!
Представляете, что это такое, если никто тебя не любит, никто даже не хочет разговаривать с тобой просто так, если ему от этого нет непосредственной выгоды? – Мне не надо это представлять. Я постоянно это чувствую,- с горечью подумал Джонни про себя. – Но ведь, с другой стороны, это твоя личная проблема и только твоя. Другие люди в этом не виноваты! Так почему они должны через силу разговаривать с тобой, если ты им не интересен? Почему они должны прикасаться к тебе, если ты им неприятен?
Так что я считаю, нужно исходить из своих реальных возможностей, работать изо всех сил, чтобы расширить свои возможности, стараться стать интересным и более привлекательным, насколько это возможно, а не предъявлять свои обиды и необоснованные претензии людям, которые не имеют к этому никакого отношения.
Джонни остро чувствовал, как этот разговор становился ему всё более неприятен. Ему всё сильнее хотелось просто послать эту Елену на х** и бросить трубку. Его с головой захлестнули негативные эмоции, связанные с теми трудностями, которые он сам всю жизнь испытывал в общении с людьми. Его ненужность другим, их непонимание.
Тем временем Елена также пришла к выводу о необходимости закруглять разговор. Она сказала: ой, мы с Вами тут общаемся уже полтора часа! А я на работе! Теперь от Матвея помощи нет, так что, как понимаете, самой приходится заниматься. Потом она предложила Джонни встретиться лично и продолжить беседу. По словам Елены, ей нужен был мужчина. Как она объяснила Джонни, ей предстояло вечером съездить по очень важным делам в Подмосковье. Обычно её туда возили знакомые на машине, но в этот раз у них что-то случилось, а потому они не могут. А ей просто необходимо совершить эту поездку.
Елена также как бы невзначай упомянула о том, как замечательно, когда у мужчины не только умные мысли, но и золотые руки. А потому не мог бы Джонни, когда они встретятся... И Елена принялась объяснять, как она купила себе новый фен, такой замечательный фен, однако, несмотря на очень аккуратное, по её словам, обращение с ним, там сзади провод оголился, начал
