- ...В этом есть существенный минус нашего бренного тела, – к слову подметил Скупщик. – Только вот по чьему-то недосмотру вышло так, что именно оно служит вместилищем сердца. А ради этого, я считаю, можно закрыть глаза на все неудобства физического существования.
- Вот я и закрыл…
«…Я отринул тогда все мысли и ощущения, превратившись в сплошной всепроницающий поток астральных частиц, направляемый Надеждой. И вновь она не подвела меня: очень скоро впереди забрезжил солнечный свет. Преодолевая водяной вихрь, я поплыл вверх по узкому, как труба, каменному тоннелю. А когда, наконец, выбрался на поверхность, то понял, что тоннель этот - ни что иное как колодец. Старый заброшенный колодец, какие зачастую встречаются в засушливых местах, чтобы путники могли набрать воды и напоить коней.
До сих пор не знаю, как зовется то забытое Творцом отражение, в которое я попал. Кругом был безлюдный и на редкость унылый пейзаж: серое, присыпанное инеем поле, над которым в туманном небосводе кружили стаи ворон. За ним неприветливо чернел дремучий лес, а вдоль всей линии горизонта сплошной цепью тянулась горная гряда с оголенными пиками. Вся природа, казалось, то ли вымерла, то ли затаилась и безмолвно следила за чужеземцем, замыслив что-то недоброе… А приглядевшись, я понял, что лес не сам по себе черный, он весь выгоревший… И что земля припорошена не инеем, а пеплом, и густая едкая пелена – никакой не туман, а дым, заполоняющий всю округу. Дым этот клубами шел откуда-то из чащи - и я бросился туда, надеясь застать там кого-нибудь живого…»
- …Наверное, все это очень походит на приключенческий роман?.. - Габриэль приостановил повествование, сделав глоток воздуха. Взгляд его помутнел: было видно, что ему все труднее переживать это еще раз. - Впрочем, мне и теперь кажется, что все это было не со мной…
- Да можешь ты без этих «лирических отступлений»?! – вскипел Друт. - Всю душу измотал! Как о своих похождениях саги слагать – так у него язык вон как подвешен, а как до дела доходит!..
- Так ведь интересно же! – хором вступились Девочка и Компьютерный Мальчик.
- Что вам интересно?.. Слушать жизнеописание этого «новоявленного святого» и заодно с ним пожинать его лавры?!.
- А тебе, как я вижу, мои «лавры» и сейчас покоя не дают… - не сдержался Габриэль.
И хотя в голосе его не прозвучало ни доли агрессии или издевки, Друт расценил эту фразу как провокацию и совсем потерял самоконтроль.
- Держите меня, люди! Ох, держите - не то я ему в горло вцеплюсь и не посмотрю, что бессмертный!.. - оскалившись, взрычал он, что вызвало у Габриэля только улыбку сострадания.
- Вот уж, воистину напугал. Хочешь, я и сам тебе горло подставлю: вцепляйся. Мне от лишнего шрама не прибудет - не убудет... Одно бы ты еще постиг: что зависть и гнев – плохие союзники. И от того, что ты сейчас на меня окрысился, ей легче не станет...
Друт сразу потупился, обмяк и лег на брюхо.
«…Горел сруб, стоящий в заболоченной ложбине. Когда я добежал, там все уже было охвачено пожаром. Трещали и рушились балки, из окон валило пламя… Дверь была заколочена досками, и я проник в дом через окно. Внутри тоже все полыхало: стены, мебель, книги... Кое-как разогнав дымовую завесу, я осмотрелся и увидел…
Я не верил своим глазам: на дощатом полу лежала она… Огонь еще не успел коснуться ее волос и платья, но она была без чувств и едва дышала… Не понимаю, что на меня тогда нашло: будь это кто другой - я действовал бы оперативно и безотчетно. Но в ту минуту… Куда-то девались все силы, вся воля, вся моя целеустремленность и одержимость… Я стоял как истукан, не в состоянии даже просто пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы здраво оценивать обстановку…
Потом рассудок все-таки включился. Я взял ее на руки и, высадив ногой дверь, вырвался наружу. Сразу после этого обрушилась крыша… Потом… Я не помню – как, помню только, что мы очутились у колодца… Еще помню, она приоткрыла глаза и что-то шепнула - кажется, поблагодарила… Потом снова ушла в забытье…
А потом появились люди… Сотни две, а может, три… Угрюмым полчищем они наступали со всех сторон. Одни из них были вооружены вилами, баграми и прочей подручной сельскохозяйственной утварью, другие растягивали рыболовную сеть…
Я стоял на краю колодца, держа ее на руках и все еще уповая на какое-то вмешательство свыше. Я не мог представить, как она вынесет путь через тот ледяной ад… Но времени на раздумье у меня не оставалось. Люди подошли так близко, что мне были отчетливо видны их искаженные злобой и испещренные пороками, почти звериные лица… Я понимал, что, быть может, никогда уже ее не увижу, но у меня не было иного выхода… Я попросил ее ждать меня на берегу. Затем разжал руки - и она скрылась под толщей воды…»
- …Почему же ты не прыгнул в колодец вместе с ней?..
- ПОЧЕМУ??.
- А я могу сказать – почему, - нарушил Друт повисшее молчание. – Только я принципиально не скажу больше ни слова. Пусть сам отвечает, если у него хватит смелости...
- Я отвечу… – на выдохе произнес Габриэль. – В конце концов, я должен сам себе в этом признаться... Всему виной мое тщеславие. Моя накрепко сформировавшаяся привычка -восстанавливать поруганную справедливость и всегда одерживать победу...
«…Я смотрел на скопище тупых, опустившихся существ, в глазах которых уже не теплилось ничего человеческого. Это было отвратительно. Но еще отвратительнее было примириться с мыслью, что я вынужден бежать. Бежать, как нашкодивший мальчишка, не искоренив зло и не наказав тех, кто желал ее погибели. Бежать, даже не пытаясь бороться и противостоять! Как мог я, не убоявшийся ни Смерти, ни драконов и восставший против самой Тьмы, сдаться и бежать без боя от каких-то ничтожных людишек?!.
Я обнажил меч и хладнокровно присматривался, выбирая, с кого начать возмездие. А они все стояли, не смея ко мне подступиться… Среди них были женщины, старики, подростки. В их лицах читалась одна только слепая ненависть. И еще страх, необузданный животный страх, заставляющий убивать себе подобных…
И вот тут-то мне вдруг стало тошно от самого себя. Ибо как может заикаться о благородстве тот, кто поднял оружие на сирых и убогих, все боевое оснащение которых состояло из садового инвентаря и собственной ограниченности?.. Эти люди не были повинны в том, что они такие. Их сделали такими. Их усыпили и зомбировали - но что я мог тогда сделать, чтобы что-то изменить?..
Я убрал меч в ножны, решив уйти. Однако идея эта пришла ко мне слишком поздно: когда я обернулся - колодец уже был наглухо зацементирован... Для меня так и остается тайной, чьи это были происки и откуда в том «первобытном» отражении взялся цемент. Но одно было очевидно: портал закрылся… Воспользовавшись моим смятением, они окружили меня, накинули сеть, сам не знаю, как я оказался обезоружен… Хотя у меня было настолько мерзко на душе из-за моей слабости и недоумия, что я даже не сопротивлялся…
Потом меня куда-то волокли всей толпой, попутно клеймя на чем свет стоит. Потом бросили в башню, дав мне возможность хоть немного очувствоваться. Потом еще долго били, прожигали калеными прутьями, добиваясь какого-то раскаяния… А я абсолютно не понимал, чего они от меня хотят... Мне вообще вся эта канитель вспоминается как-то очень размыто, словно это был какой-то абсурдный спектакль. Я и боли-то не ощущал, только все время проваливался куда-то. А когда урывками приходил в сознание, то единственной мыслью была тревога о ней… И это было куда тягостнее, чем стоять у Столба - ведь тогда меня не терзала совесть... А потом явились какие-то «сильные мира сего» и стали предъявлять мне самые разные обвинения. Много новостей я о себе узнал! Кем меня только не называли: и язычником, и колдуном, и чернокнижником, и пособником «демонов окаянных» - и всем этим я был единовременно… В довершение заявили, что это я колодец замуровал, и не придумали ничего оригинальнее, чем предать меня «очищающему огню». На что еще могут надоумить людей безраздельное ханжество и твердолобость... И надо было видеть их постные мины, когда пламя пятилось назад и гасло, не доходя до моих ног! Им-то было невдомек, что огонь имеет ту же природу, что и я, и он не посягнет на своего собрата… Они долго ломали головы, после чего постановили, что я сам – демон. Это, конечно, было уже ближе к истине, но создало им дополнительные проблемы: ведь истребить демона не так просто, как колдуна… В итоге они пришли к единогласному мнению, что лучший способ нейтрализовать демона - это ввергнуть его обратно в преисподнюю. А тут еще очень в пору дошли слухи, что колодец опять «заработал». Вот они и решили, что он и есть вход в преисподнюю. Вряд ли они когда-либо слышали о порталах… А если бы даже и слышали, то им это наверняка представлялось бы чем-то вроде ада... Так, сами не ведая, что творят, они привязали меня к добротному булыжнику и швырнули в колодец...
...Пронизывающий холод мгновенно отрезвил меня, придав сил. Но выплыть наверх не давало ярмо, тянущее ко дну: я никак не мог от него освободиться. И я так бы и пропал, если бы не промышлявшие невдалеке рыбаки. Они-то меня и подобрали. Их, кажется, несколько смутил мой изувеченный вид, но они не стали ничего выпытывать, сочтя меня за жертву каких-то пиратских разборок. А когда я чуть отошел, они принесли откуда-то мой меч, завернутый в брезент, спросив, не я ли это часом «обронил»… Но я не узнавал окрестности. Это был совсем не тот берег. Здесь не было ни дюн, ни деревьев, а был какой-то обшарпанный портовый квартал: склады, пакгаузы, грузчики на самоходных тележках. Рыбой несло неимоверно. И про нее здесь никто ничего не слышал…
Потом-то я с горем пополам отыскал бухту, где был портал, но найти водоворот теперь было нереально. От снега там уже не было и следа, волны размеренной чередой набегали на песок, босоногие ребятишки строили крепость. Я поспрашивал у местного населения, но так ничего для себя и не прояснил. Народец там проживал сугубо практического склада и был более озабочен хлебом насущным, нежели всякой там «аномальщиной». Поговаривали, правда, будто бы мальчишки, ловившие в заводи лягушек, видели утопленницу. Но скорее всего, это была лишь разыгравшаяся детская фантазия, так как береговая охрана ничего такого не зафиксировала…
Я снова стоял на бездорожье. Осколок же теперь высвечивал одну и ту же неменяющуюся картину – омертвевшую, дочиста выжженную степь и вьющуюся над ней стаю черных птиц… И я догадывался, в чем причина: ее «передатчик» остался в том отражении…»
- А сейчас твой осколок при тебе? – вдруг спросил Скупщик Звезд, словно о чем-то спохватившись.
- Я не расстаюсь с ним, - Габриэль показал на медальон. И, присмотревшись, все увидали, что в него искусно впаян кристалл неправильной формы. - «Записав» меня в демоны, они не решились к нему притронуться. Только он давно уже ничего не передает… С того самого случая на Красном Холме...
При этом словосочетании
Насчет "фантазии автора": там в предисловии есть небольшое пояснение. 
Я тут поняла свой промах: это надо было выкладывать осенью, где-нибудь в октябре.
