"Столько цветов передарил, конфет, слова красивые говорил, а в результате…» - и он злобно ощерившись, сплюнул.
Они с Борисом были самыми бесшабашными, но и любимыми всеми девчонками, пацанами. От девочек отбою не было не только на своём факультете, но и со всего института. Любая почтёт за счастье побыть ночку с нами! - ухмыльнулся он. Даа, повезло нам обоим такими родиться: оба высокие, стройные, с красиво, по «науке», накачанными мышцами и мужественными лицами. Не мужчины, а эталон мужской красоты!
Не зря же бог нас так отметил, попользуемся! - он плотоядно искривил губы. Пусть потом девчонки рыдают и рвут на голове волосы, это их дело. Ладно, вернусь в Питер, наверстаю «упущенное», пообещал он себе.
Он опять выглянул из гаража: «Чёрт, ну и дождище льёт! - Так и надо этой сучке - пусть отмокнет после моего усиленного массажа. На всю жизнь пусть запомнит, как обманывать меня, Вадима – любимца Богов и девочек!» После произнесённого монолога он немного успокоился.
А дождь продолжал хлестать по земле, по воротам гаража, барабанил по металлической крыше. Ослепляя, сверкали молнии, раздавались раскаты грома.
Это надолго, понял Вадим и, накинув куртку на голову, бросился под дождь. Домой он прибежал, промокнув насквозь. Ему даже показалось, что вода доверху наполнила его желудок.
Мать, увидев его в таком виде, всплеснув руками, ахнула: «Сыночек, родной мой, ты бы поберёгся. Неровён час – простудишься! Давай я тебе молочка согрею с медком. Попьёшь и всё, как рукой снимет…» - причитала мать. - «Ты бы, сынок, не ходил к друзьям в такую непогоду», - захлопотала она вокруг ненаглядного своего, такого беззащитного, с добрым, отзывчивым сердцем, сыночка.
А, он, приняв заботу матери, как должное, лишь буркнул в ответ: «Сейчас, схожу в ванную, переоденусь в сухое». – И, уже закрывая за собой дверь ванной, равнодушно буркнул: «Ты погладила мои рубашки и брюки?»
- Погладила, погладила, сыночек? Всё сделала, как ты сказал. Эх, был бы жив папка, порадовался бы он, какого я красавца-сынка вырастила.
- Хватит, мама, надоело! Каждый день, одно и тоже, одно и тоже, хоть домой не приезжай.
- Что ты, сынок, что ты! - испугалась мать, - я тебя целый год ждала, всё в окошко выглядывала. Всё ждала, когда ты свои институты закончишь и домой вернёшься.
- Да не вернусь я сюда, мама! Мне и в Санкт-Петербурге неплохо живётся, ты только деньги не забывай присылать, - цинично произнёс Вадим.
- Конечно, сыночек, я всегда тебе почти всю пенсию высылаю, не беспокойся. Я и так проживу, много ли мне старой надо!
- Ладно, мать, поговорили… я, в ванную.
Стоя под душем, он уже заранее предвкушал, как они с Борисом оторвутся на дискотеке, какие девочки будут увиваться вокруг них. Он даже застонал от невозможности осуществить своё желание прямо сейчас."К чёрту всё, завтра же уеду из этого застоявшегося, вонючего болота!" – пообещал он неизвестно кому раздражённо.
Опять накатила злость – зачем я только приехал сюда? Здесь, даже дискотеки нормальной нет! Фуфло, а не дискотека! – сплюнул он. Эти малолетние аборигенки только задом умеют вилять, а правильно нанести макияж, куда им! То ли дело наши, столичные… есть, на что посмотреть и… облизать. Ээ-х-хх, опять вздохнул он. Чёрт, чёрт, чёрт! Чтоб вас всех! - ругнулся он. Скорее бы уехать!
И, как по мановению ока, перед ним поплыли картины его бесшабашной жизни. Вспомнились набеги всей компанией в ресторан, шикарные девочки на подиуме и в постели, стриптиз по заказу, и его последняя пассия - Ритка-Маргаритка…
…Это ж надо, врёт, сволочь, безбожно всем, что она коренная Питерчанка и прародители родились в Санкт-Петербурге… - Ври, да не завирайся, девочка! Он сумел раскрыть её гнилое прошлое… сумел… из Перми она. Обкурилась дура, он и заставил её признаться… - Но, хороша бестия в постели, хороша, ничего не скажешь! И он плотоядно почмокал губами, - персик!
Всё, хватит! Завтра же на поезд и, «Митькой меня звали!" - решил он окончательно. А сюда, я «Больше ни ногой», зовите не зовите, всё равно не приеду! - Чёрт бы забрал эту Тмутаракань! Сволочи!
Утром, после завтрака, Вадим обнял мать и ласковым голосом заговорил:
- Мамулечка, в обед я уезжаю, ты, пожалуйста, собери мне чемодан и дай денег на дорогу и на прожитьё, мне пора возвращаться в «Alma Mater».
- Сыночек, ты же только позавчера обещал мне ещё десять дней побыть дома, - запричитала бедная старушка-мать и прижала голову сынка своего, к прикрытой стареньким платьем, груди. Я, даже не успела наглядеться на тебя, родной ты мой, - погладила она ласково сына. Ты стал так редко приезжать… и днём дома почти не бываешь…
- Мамуля, «труба зовёт, и кони застоялись, пора уж сбрую надевать!», - срифмовал Вадим.
Эге, надо запомнить, что я сейчас выдал. Вроде бы красиво получилось, пригодится для девочек-простушек.
- Сынок, ну, хоть ещё пару деньков, - и одинокая слеза выкатилась из её глаз, затем другая, третья…
- Мамуля, родная, не надо плакать, я же не гулять еду, я еду грызть «Гранит наук»!
- А, зачем его грызть сынок? – смотря сквозь слёзы на сына, проговорила бедная мать. - Грызут баранки и сухари, сынок.
- Ээ-х, темнота… - Это образно так говорят, мама. - Я еду учиться.
- Ты прав, сынок, надо учиться. Станешь большим человеком, меня к себе заберёшь, потом жену тебе найдём… из здешних… - У нас в городе столько красивых девушек.
Ага. Щас! - усмехнулся он. Ждите! Так я и разогнался сюда приезжать! Что я, дурак какой?
А, потом, уже вслух, проговорил: «Мамуля, иди, собирай вещи, а то я не успею на поезд».
- Иду, иду, сынок, - и с последней надеждой в голосе, попросила, - может, побудешь ещё дня два, а?
- Не могу, мама.
В полдень он распрощался с плачущей матерью и направился в Северную Столицу грызть «Гранит наук».
* * *
А ближе к вечеру, сидя за столиком в вагоне-ресторане, небезуспешно, морочил голову какой-то эксцентричной фифе, возвращавшейся с морского вояжа к своему престарелому, но, как она выразилась, «ужасно занятому» мужу. Вот это жизнь, восхитился он ловкости хитрой фифы. Мне бы так пристроиться.
На следующий день, обнимая её в тамбуре, он, как-бы в шутку, предложил: «А, почему бы нам, Ларочка, не продолжить наше знакомство и в Питере. Вы мне очч-чень понравились… представляете, с самого-самого первого взгляда. Да, что там греха таить, я в вас, Ларочка, влюблён до беспамятства! Хотите я, прямо сейчас, у вас на глазах, совершу какой-нибудь героический поступок? Вот, возьму и выпрыгну прямо сейчас из вагона!»
И дурёха поверила его пошлым, затасканным до дыр, словам.
Поджав жеманно губки бантиком и закрыв глаза, она подставила лицо для поцелуев.
- Ах, Вадим, вы такой милый, такой милый. Не надо ничего совершать, я вам и так верю, честное-пречестное.
И, без всякой связи со своими словами, кокетливо наклонив головку, спросила: «А, что бы вы могли совершить ради меня ещё, Вадичка?»
«Дура, с головой, вместо мозгов набитая ватой!» - ругнулся Вадим, но так тихо, что она не расслышала.
- Вы, что-то сказали, Вадимчик?
- Да, Ларочка. Я сказал, как бы нам было хорошо вместе.
- Вы такой милый, я с вами вполне согласна.
- Только без вашего мужа, а то я уже сейчас ревную вас к нему.
- Вадим!- приняла она позу оскорблённой невинности, - не надо ревновать, я этого не люблю! И мгновенно, лукаво сузив глазки, продолжила, - мой «любимый» муж всё время у себя в Министерстве, а я, день-деньской дома, одна… представляете, как я скучаю? Милый, вы можете при-ходить к нам в любое время. Её кукольное личико зарделось, а в глазах появилось выражение целомудренности.
Глава вторая.
Несмотря на безалаберный образ жизни, распущенность и цинизм, Вадим обладал острым умом и цепкой, почти феноменальной памятью. Он быстро усваивал учебный материал, хорошо учился, поэтому числился одним из лучших, перспективных студентов на факультете. Преподаватели благоволили ему, а женщины-преподавательницы частенько поглядывали в его сторону. Вадиму пророчили большое будущее и он, воспринимал это, как должное.
Как-то, сидя со своим закадычным другом, Борисом, в одном из ресторанов, он, цинично ухмыляясь, посвящал его в свои будущие планы:
- Я, Боря, решил окрутить дочку проректора по науке, она давно на меня глаз положила.
- На свой ли ты сук замахнулся топором, друг мой? Её папаша уже подобрал ей жениха, забыл?
- Не забыл. Но, «Гадом буду, я её всё равно добуду!» – скаламбурил он.
- Это… как же? - ухмыльнулся друг.
- А, я её трахну, как обыкновенную бабу, и ейный папашка вынужден будет выдать её замуж за меня. Побоится афишировать её неполноценность.
- Ты, совсем рехнулся, или как? Он же тебя, для начала, выкинет из института, а потом, отправит так далеко в Сибирь… Страшно представить… там же холодно и снега много…
- Его любимая доченька не позволит этого сделать, - перебил он реплику друга. Зато, потом, представляешь, какие перспективы передо мной откроются, - мечтательно закатив глаза, произнёс Вадим.
- Ага, перспектива с решёткой на окне, - цинично подсказал Борис.
- Да не гунди ты, я всё уже обдумал. Получится, как «В лучших домах Лондона». - Ааа, где наши подружки, не сбежали ли под шумок? – спохватился Вадим, - у меня не хватит денег заплатить за стол.
- Не боись, я присматриваю за ними, пока ты наполеоновские планы строишь. Они пошли носики попудрить. – Вадим, как же ты бросишь свою теперешнюю пассию? Кто тебе деньги будет давать? - продолжил допытываться Борис.
- Да надоела она мне. Вечно выспрашивает, где я пропадаю целыми днями и куда деньги деваю… Я, в конце-концов, свободный человек, а не её раб. Я хочу жить так, как я хочу!
- Смотри, Вадим, не пролети, что-то боюсь я за тебя… Оо-хх, боюсь… - Такой риск – можно и без головы остаться.
- «Живы будем, не помрём!», - хорохорясь, ответил Вадим, но слова друга смутили его и заставили призадуматься.
Поздно ночью, вернувшись из ресторана, он застал свою нынешнюю «любовь» спящей. По-видимому, она не дождалась его. Нуу, утром она устроит мне «концерт по заявкам!» с неудовольствием подумал он. Закурив «Кэмэл», он тихо, шагая на «кошачьих лапках», ушёл спать в свою комнату на диван. Проворочавшись часа полтора, он так и не смог успокоиться. Какое-то возбуждение в теле не давало покоя. Решив, что в таком «неудовлетворённом» состоянии он не сможет уснуть, Вадим на цыпочках вернулся в комнату спящей женщины, залез к ней под одеяло и грубо прижался к бархатистому телу…
Через некоторое время ему стало легче и он, сказав: «Пока!» вернулся к себе.
Лёжа на диване в квартире своей нынешней пассии – преподавательницы права, он, слушая затихающий шум огромного города, прикидывал все за и против своего рискованного плана. Он ещё раз, скрупулёзно, перепроверил порядок своих действий. Конечно, риск есть, признался он самому себе, но… кто не рискует, тот не побеждает и не пьёт победного шампанского! С этой здравой мыслью он уснул.
* * *
На последнем курсе, после сдачи зимней сессии, Вадим и дочь проректора, Ольга, сыграли роскошную свадьбу. Проректор, в качестве подарка молодожёнам, преподнёс ключи от однокомнатной квартиры и пообещал, как только Вадим защитит диплом, он поможет ему устроиться в аспирантуру. О таком подарке молодой зять даже не мечтал.
А,
