распадается за день.
- Марик, - отозвался Густав, тронутый немного, - я человек и металла не ем.
- Попробуй! Биг-Буро научил меня. Тень съедает металл, а человек - тень...
Густав потрогал совсем несъедобный на вид гель серебряной ложечкой. Зачерпнул... Хан-Марик налил и для него связное простое Впечатление-фантазию, маленькие человечки в колпаках словно дрова складывают самоцветы. Сиреневые и голубые колокольчики склоняются над ними, лето, утренняя роса на былинках, на бархатном мху... Простое, но роскошное Впечатление. "Марик, Марик..." Густав поднял, разглядывая, горку невесомого золота на ложечке и положил в рот... Хитрая смесь Свободных, связных Впечатлений, золота, серебра и тени взорвалась кислыми пузырьками во рту! Мир стал очень яркий... И быстрый!.. Огненный Круг, ускорившийся, подскакивающий в груди, как волчок на щербатой столешнице... Яркий, понятный, пригодный для жизни мир, не как минуту назад... Тёмный шатёр, сияние пирамидки, серые, смеющиеся глаза Хан-Марика... И так же резко замедлился. Стал тягучим, сладким и тоже пригодным: полумрак шатра, свет пирамидки, чистый, доверчивый взгляд Хан-Марика... Угощение было подобно аттракциону, катанию на горках, резкий взлёт и плавный спуск. С одной особенностью: ложка из любопытства, вторая для удивления, последующие - чистое вожделение. "Буро, говоришь, научил?.. Ну-ну..."
- Марик, здесь много!
- Не беспокойся, тень распадётся вся сразу. Я пробовал, проверял на себе.
- Всё равно, бери тоже.
Густав протянул ему ложку, но Хан-Марик наклонился и слизнул так, подцепив блёстку на нос. Усмехнулся. Запил Впечатлением...
Ночь промелькнула мимо них. Пошатнувшись, Густав вышел за полог. Пора.
- Ничего так штука? - спросил Марик.
- Спасибо, - ответил Густав. - Гут, гут...
Стёр блёстку с его носа, первый ласковый жест за многие годы, кивнул и скрылся в рядах. Светает. Надо время пересечь рынок, а там уж на Белом Драконе не далеко до Горьких Холмов.
Стемнело внезапно. Или он вдруг заметил, очнулся. Неужели так устал, он, полудроид? Возможно, снова проявляется действие Горьких Холмов. День воспоминаний о предыдущем дне не мог выпить из него все силы. Это солёная горечь воздуха, размеренный хруст шагов. Сумерки, пора следить за пейзажем. Искать пересекающий след. Теперь Густав шел медленно, тяжело, как по песку, по мелководью. "Не наступать на перекати-поле", - твёрдо запомнил он. "Внутри тени и ловушки, яд и механика. Наступишь - пеняй на себя..." Неужто уже туман? Гости из моря полезли уже на сушу там, за спиной? Да...
Чёрный Дракон время от времени начал проявляться, далеко от Густава. Но явно он не холмами любовался.
Как же трудно идти... Как тяжело. И темно. Наползающие хлопья тумана принесли огоньки дроидов, тоска чуть отступила. Всё-таки свет и человек, полудроид и огоньки дроидов имеют непреходящее сродство. Густав подумал, что должно быть и на океанском дне, уму невообразимое чудовище радуется светлячку, вспоминает хоть шкурой чешуйчатой, хоть на мгновение солнце в Собственном мире...
Грустный тонкий свист примешался к ветру. "Как же я разгляжу, и возможно ли разглядеть их, чужие следы в такой темноте? Пирамидку ещё может быть... Русло соляной реки там, или она, тропа Морской Собаки?" Густав спешил, а его ноги - нет. С досады он пнул шар перекати-поля... Чертыхнулся, схваченный за щиколотку... Похолодел... Обмер. И остался стоять на острие торговой пирамидки... "Кто знает, где тут островки твёрдой земли?.." Некоторые знают... Вот и всё. Финиш. Тьма. Туман.
- Просто, да?.. - спросила Мадлен.
На Белом Драконе она сидела по-дамски, боком. И тени с земли не нападали, не замечали, видимо, её... Да, Густав недооценил галло.
Мадлен облетела его кругом, пропала в тумане. "Низко, совсем низко летает, потому и не видят!.." Нет, Густав ошибся, ловушки увидели бы белизну крыльев, учуяли ветер взметаемый ими, ветер от дроида. Дракон Мадлен действительно с этой целью низко летел, но ещё был опутан серой накидкой. Как сбруей, какую делают для красоты, он был покрыт сливающейся со мраком накидкой, пеленой. Переменчивой, как туман, пахнущей туманом. Нет белизны, рассеивается ветер от крыльев. Начёт твёрдой земли... Мадлен, конечно, хитра, но не настолько, чтобы знать гиблый, непостоянный ландшафт и его подземные тайны. О таком осведомлены бывают только местные, только Чудовища Моря. С холодной ненавистью она оглядела грабителя, прежде чем покинуть на время. То была не её чёртова пирамидка...
По крайней мере, ловушка спасала от теней. Какие-то змеи с клювами... С пастью до середины туловища... Какие-то равные тряпки... С глазами... С бахромой вместо ног... Произносящие разными голосами обрывки фраз... Без смысла и связи... Имитирующие?.. Повторяющие?.. Густав содрогнулся, когда невинный, казалось бы, куст, хотя, откуда бы ему тут взяться, приблизился, с лязгом металла раскрыл багровые глаза... И уронил их на маслянисто-поблёскивающую землю! Глаза покатились, следом подобные же глаза... И те покатились, и число их возрастало лавиной, пока не запламенело вокруг, не залязгало, не пошло волнами!..
От тихого хлопка ладоней они взорвались разом. Опали брызгами чёрной слизи. Сгинули, как не бывало.
Единственная подруга Женщины в Красном... Фаворитка Мадлен. Единственная, кого та разыскивала даже на дне морском, после катастрофы. О, как выгодно оказалось ей возобновлённое знакомство, дружба. Но искала не оттого... Восходящей помнила её. Помнила начатые и стёртые ею эскизы. Каждый. Свои, себя Восходящую Мадлен не любила вспоминать. А от тех, чужих эскизов веяло теплом дроида, весной надежд, полным букетом, без исключения вручаемым дроидами Восходящим. Мадлен любила в подруге будущее, вечное будущее, так и не наступившее для них. Ни для галло, ни для наводящей ужас хищницы моря. Подруги на драконах выплыли из тумана. Они не смотрели на Густава. И не говорили о нём. Мадлен повернулась в профиль, потом другой стороной. Блеснула, покачнулась капелька серьги.
- Видишь? Такую. Потеряла где-то...
Женщина в Красном кивнула. Она и не в красном вовсе. Многослойное, тонких, сетчатых тканей платье цвета прошлогодней листвы, тёмное, бурое, ржавое.
Густав видел перед собой легенду. Он смотрел на ту, которую, и не встречав, узнали бы... А большинство встречает один в жизни раз. Мурена действительно походила на неё острыми чертами. Но она эффектна, шустра и весела. У Женщины в Красном лицо суше, чеканней. Невыразительное и суровое, если бы не глаза... Странные для полудроида, с лучиками-стрелками, такие рисуют мимы на Мелоди... Сощуренные. Здесь что ли светло?.. Их холод освещался такой пронзительной грустью, такой безнадёжной, не скрывающейся, тысячелетней грустью... Они озаряли её лицо. Смягчали. Она была красива, попросту говоря, той именно, подлинной красотой, которая непонятно в чём... Во всём. Очень красива. И бурое, ржавое платье во многих складках при движении озарялось красным огнём. Возможно, и не платье, а плащ. Под ним шёлковое платье, алое. "Она похожа на догоревший костёр... - подумал Густав, - на красные угли под золой, которым уже не вспыхнуть. Как бы ветер ни дул..." Точно... Уловил самую суть.
Обсудив будущее Густава в виде утерянной серьги, они продолжали шептаться о чем-то, обнявшись, любуясь друг дружкой, виделись редко.
- Я должна, Мадлен, - сказала Женщина в Красном и отлетела в сторону на расстояние драконьего корпуса.
Белый Дракон её был призрачен, полупрозрачен и, никогда Густав не видел подобного, дроид пренебрегал двигать крыльями, летел, раскинув их, задумчиво наклонив скуластую голову ящера, плыл в тумане... Это не дракон. Всадница раскрыла ладони перед лицом, словно книгу, как делал и Бест. Заглянула в них. Да, она тоже, хищница, господствовала над первой расой... Она тоже создала когда-то новое, не существовавшее прежде. Что сотворила, кто знает?.. Давно. Это её тайна... Получив всё причитающееся. Благое и обуславливающее. Для кого как. Одно дело - для изгнанника, преисполненного беспокойства за обделённых судьбой, нежности к ним. Другое - для морской хищницы. Но нет пути назад. Не хочешь, не смотри в глаза первой расе, но тогда, и не удивляйся... Молча, она глядела в свои ладони. Затем подняла взгляд.
- Увы, - тихо сказала она Мадлен, Густав не слышал их. - Не отказываюсь!.. Милая, я сделаю, как хочешь, только вот после...
- Что ты!.. Пустяки, я совсем не настаиваю! Забудь и не огорчайся, Котиничка. А что там?..
- У маленького подонка есть покровитель... Знаешь, бывают такие линии Фортуны, что лишь разветвляются, не сходясь обратно. И если вступить на неё... Не надо вступать, подожди лучше! Маленький подонок удаляется по развилкам, нам не нужно туда. Я за тебя, собственно... О тебе! Прости...
Она вынула очень похожие на серьгу Мадлен капельки серёг из своих ушей и протянула:
- Возьми, если тебя утешит...
Мадлен весело и тепло рассмеялась.
- Милая Коти, дело, небо и море, не в серьгах!..
- Ты же скрытничаешь! Если он оскорбил или ограбил тебя, я отомщу. Любым способом! Сам по себе не впечатляет, всякой пакости полно на свете. Видала и покрупней...
- Не меня... Нас. Рынок Гала-Галло слегка ограбил... Линии Фортуны? Грабёж Галло - Гарольд - точно, точно... По одной линии до развилки он должен дойти. Пусть идёт! - соображала Мадлен деловито по контрасту с меланхолией подруги. - Котиничка, не печалься. Всё правильно, отпускай его.
Белые их Драконы удалились в туман, когда непарная серёжка Мадлен вылетела из него, брошенная рукой морской хищницы, в Густава, попала по щеке. Пирамидка динькнула. Он был свободен.
Тьма. Хищные тени возвращаются к месту, откуда улетела та, которой опасается даже безмозглая тень... Река тумана расползается надвое, встретившись с искомым, вторым следом Морской Собаки. Там, в ложбине, в двух шагах перед Густавом, на маслянистой, солёной земле разлит корень Впечатления Гарольда. Но надо ещё пройти их. Пробежать. Суметь.
Две коротких дистанции. В ложбину, зачерпнуть, влево на холм, к призрачному, едва различимому в тумане шатру. Тихий свист артефакта долетает оттуда. Или всё правда про Чарито, или охотник за Впечатлением пропал. О только что начавшейся и завершившейся встрече Густав не думал, времени нет. Ринулся вниз, поскользнувшись, катился по слону. Большой, мощный Чёрный Дракон скатился прежде него... Разворачиваясь, хвостом разбивая чьи-то кожистые крылья, многоязыкую пасть между ними. Густав летел вниз между шаров перекати-поля и чувствовал их холодное, напряжённое внимание. Вращение зрачка, луч пристального внимания по касательной к нему, устремлённый вверх. Старался не задеть, не раздавить. Точно, на Белом Дракон сбежать нельзя. И ведь все разные! Круглый оранжевый глаз светится, вращается под сплетением сухих ветвей и водорослей, падая, неизменно смотрит в небо. Проводит по нему веером луча, складывает, втягивает, чтобы выстрелом, тонкой стрелой пальнуть и раскрыть снова... Телохранитель безукоризненно выполнял свою работу. Густав как никогда оценил преимущество быть чистым хозяином. Ни раны, ни царапины, ни яда, ни единого ожога не оказалось на нём, когда поднялся на ноги.
Он стоял на хрустящих пиках, столбиках соли. В основании их плескалась вода, поблёскивала. Осторожно, в данный момент не спеша, он взял припасённую
