потеряться...
- Ты злой, - неожиданно и бесстрастно сказала Чарито, наблюдавшая за переменами его лица. - Ты здорово злой...
- Если и так, - улыбнулся Густав, - стоит ли убеждать меня избавиться от Впечатления, навлекающего беду?
- ... и здорово глупый, - добавила она.
Солнце встало над их головами.
Густав разглядывал течение. На несколько минут река стала зеркальным озером. Черепа, лежавшие лицами вверх, уставились на него провалами глазниц. Скалились ровными рядами зубов. Казалось, сейчас подмигнут ему. Спросить, а почему именно черепа на память? Не ответит. Как-то само собой разумеется, да и здорово получилось. Густава ждал прощальный сюрприз, ещё менее ожидаемый, чем такие улыбчивые симпатяги. Но сначала - неприятность.
Наклоняясь, свешиваясь над течением, он услышал хруст в своём кармане. Перекати-поле рассыпалось. Коричневые веточки рассыпались в труху, лишившись за порогом Собственного Мира тысячелетней, поддерживавшей их тени. А подглядывать ему было нельзя, часть уговора. Второстепенная, но все же... Шершень не тот, с кем охота ссориться. Достал из мусора содержимое...
- Осторожней, не на солнце! - воскликнула Чарито, бросив один только взгляд.
Без возражений, Густав повернулся, заслонил плечом от солнечных пятен кулон в виде ящерицы. Тонкой работы, реалистичная до ноготка зелёная ящерица огибала светлый рубин. И то и другое в трещинку, словно битое.
- Не твой? - угадала Чарито и утешила его. - Не бойся, не испортил. Эта штука, чтоб поджигать, вариант искры. Нельзя на солнце, даже под лучом из рамы нельзя разглядывать, обожжёшься.
Густав, признательный за объяснение, кивнул и внимательно разглядел артефакт. По свежему Впечатлению делали, детали безупречны. Жадность, несвойственная ему, поднялась, но не успел Густав сам на себя удивиться, как понял, что это не жадность, а тоскливая злость. На необходимость отдать, снова видеть этих уродов, Чудовищ Морских... Да нет же, и не на это! Уходить надо, - вот на что!.. Просить задержаться?..
Густав открутил пуговицу с внутреннего кармана куртки. Опустил руку над ней, поднял, вспоминая самое изысканное украшение, виденное им. У Махараджи. Кулон того же сочетания цветов, что и этот, с ящерицей. Эмаль. Розовая и яблочно-зелёная листва летит, вихрь листвы на серебряном диске. Причём, неуловимым образом создавалась иллюзия: ветер кружит зелёную листву вправо, розовую - влево... По краю диск тонким ободком огибают капли. Крохотные, ровные, ювелирная точность. Нико считала, дождь, дождинки. Махараджа говорил, слёзы. Он считал этот кулон символом их игры "Против Секундной Стрелки". И символом горя, общей гибели, урагана, срывающего и осеннюю и первую, молодую листву. Обожал, носил попеременно на коротком, по горлу шнурке, и на браслете. Густав воспроизвёл украшение со всей доступной точность, а на память он не жаловался. Вышло хорошо. И протянул Чарито:
- Разреши остаться до вечера. Отдохнуть.
Его вкус был оценён. Чарито приняла подарок.
- Это лишнее. Я обещала дроидам. Оставайся сколько хочешь. Может, передумаешь. Каждая минута шанс.
- Я не передумаю. Извини. Но мне нравится здесь...
Остаток дня промелькнул быстрей, чем хотелось. На том же самом месте, где поднималось из вод, сияло красное полукружие уходящего солнца. И течение, рябь речная убегала в его свет.
- Оставайся сколько желаешь, - повторила Чарито. - Я одиночка, и не в восторге следить за гостями. Но ты не понимаешь, во что впутался.
- Мне пора, - сказал Густав.
И вот второй сюрприз. Никто, ни хищник, ни изгнанник, ни даже Чудовище Морское не забудет совсем, бесповоротно своего дроида. Салон... Холодный дроид второй расы 2-2, глава крупного семейства, объединившего более мелкие, разнообразные весьма. Салон был дроидом Густава Восходящего. И его манок походил на салонный танец. На вальс.
Ускорившееся течение реки, журчание и плеск её приобрели слаженность, ритм, ритмический рисунок: раз-два-три... Густав прислушался: "Дроиды!.. Вальс..."
- Танцуешь его? - спросила Чарито.
- Редко. На Мелоди предпочитают барабаны. А у себя не успел устроить... светский приём.
- Салон? - угадала Чарито.
- Да.
- Потанцуем? Возле рамы чистый песок. Пока течение не ускорилось.
Следуя за хозяйкой мира по мелководью, между валунами радостно скалящихся черепов, Густав оказался у рамы, с трудом различимой за красным, уходящим светом, по щиколотку в стремительной, чистой воде. Раз-два-три, раз-два-три... журчала вода между мраморных шаров при входе, выбегая из-за стволов бездомного мира, целиком ставшего Садом... Раз-два-три... Пока вальсировали, Чарито третий раз повторила:
- Вылей его, глупый гость.
Густав не ответил.
Старинные, древние, парные танцы полудроидами танцуются несколько иначе. И тоже с древних времён. Они вообще-то редки, как редкие артефакты, как цельные Впечатления. Непопулярны. На Мелоди придумывают вольготные, с прыжками, переворотами, одиночные или в большом кругу. А медленные, парные... У полудроидов принято так, без объятий: один кладёт руку визави себе на грудь, напротив Огненного Круга и накрывает ладонью. И второй. Правую правой, левую левой. Густав холодный и педантичный уважал историю, точность в обычаях, подлинность. Он обнимал визави, как делали в танце люди эпохи до дроидов. Хорошо танцевал, не разучился.
Чарито мысленно усмехнулась, вспомнив ясно слышимый ей из-под купола шатра разговор двух подруг в тумане Горьких Холмов. "Нет, - подумала она, - ты не права, Котиничка. Он не мелкий подонок, крупный. У него совсем нет сердца". А между тем, лучший охотник Южного, Густав заметил её отрешённость. Расценил, как нежелание указать на ошибку. Переменил положение рук на дроидское. Заставив Чарито ещё раз усмехнуться.
- Не так? - спросил Густав. - Я долгое время провёл в компании хищников. А вот теперь пошла другая полоса, встречаю сплошь хищниц и чистых хозяек.
- Не удивительно, - откликнулась Чарито, - с твоими-то интересами... Проклятая колода связана с запретными Впечатлениями, редкими, а великие редкости хранятся в Гала-Галло. Галло же по происхождению женский клуб, рынок восьми хозяек. Ты не знал?
- Нет. Это кое-что объясняет. Но я там встретил не меньшее число господ.
- Так не суть важно кто - там, важно чьё оно, это там... Время идёт. Не принципиальный момент, кого приглашать. В главном давно разошлись. Я здесь, Мадлен с остальными, Котиничке не повезло...
Течение реки усилилось, шумное.
- Чарито... - поклонился Густав, прощаясь.
- Глупый гость, - наклонила голову Чарито.
Густав ступил на медную раму, позвал дракона из темноты и канул в неё. "Рукава, проклятье! Куртку не мог переделать, точно - глупый гость! Ладно, к чёрту, пусть Марик смеётся. Решит, что я чокнулся, это точно!" Это - завтра. Густав летел в Собственный Мир.
Песок. Мучительный голос дроида. Фонтан за барханами перед домом в них же. Пустое здание. Гулкие комнаты. Густав нашёл угол, где не ощущалось сквозняка. Для верности сел лицом к стене и очень осторожно открыл бронзовый медальон, верхнюю створку раковины. Мизинцем коснулся влаги... И едва не утратил результат своих рисков и усилий! Решил - яд! Тень, не исчезнувшая по пересечении двух рам!.. "Так не бывает, не должно быть!.. Дроиды, у Олива мы же пили запретные Впечатления, ничего подобного!.. Пальцем притронулся, всего-то!.."
Настолько резко, оглушительно и реалистично Корень Впечатления раскрылся перед ним. Невыносимой явью. Гутав задохнулся, сумел не закрыть глаза, не дёрнуться. Осторожно, как не своей рукой, он захлопнул бронзовую крышку... Гарольд... Один только Гарольд. На то и Корень... Громадный, с ног до головы в звериной, чёрной шерсти. Шкура дыбом стояла на загривке, щетинилась на застивших небо плечах... В стекающих потоках воды, в хлопьях пены. Во тьме ночной видимый, словно днём. Чьи глаза сохранили это Впечатление?.. Из океанской тьмы, из прибоя, перебрасывающегося через скалы, Гарольд поднимался на материк... Разъярённый. С бешенством в оскале, в хрипе, клокотании горла... В кровавых белках глаз. В клыках разинутой до предела пасти. Морда гориллы, разрываемая воем, рычанием... Гориллы... Но длинные бивни, загибаясь, торчали наружу... Это - Гарольд. В малейших подробностях, здорово, да?.. Он выходит на берег. Он вырастает, волной идёт прямо на смотрящего... Если бы только это! Гарольд - впивается бешеными глазами. И если бы только это! Чудовище великих глубин, гудящим, океанским воем оглушительно, страшно... - он зовёт, призывает! С угрозой, с лютой ненавистью... Ветер относит, эхо повторяет клокочущий рёв. Проклиная, он зовёт... Его зовёт! Его видит и его зовёт!!! "Саль-аль-ва-а-до-о-р!.."
Густав походил, сел на паркет, потом лёг. И до утра не мог ни заснуть, ни отдышаться.
Глава 32.
Карту Юбиса Густав получил.
Они расположились на плавучем острове, на мысе его, сбившегося из махагоновых, розоватых, вылинявших снизу, в подводной части, ветвей. Деревья были, кустарники? Кто и почему вышвырнул из Собственного Мира? Не сразу найдёшь, где примоститься, ветки усажены кольцами шипов. Наверное, за то и выброшены. Буруны Великого Моря трепали две одинаковые коричневые куртки, прицепленные между корявых ветвей, выбивая из ткани золото. Ребята стирались, короче. Хан-Марик придумал, Густаву и в голову не приходило.
- А почему ты не сделал карты самостоятельно? Сразу в мире Чарито?
"Вот те раз... А действительно?.."
- Ситуация не располагала. Атмосфера. Давай письмо, Марик. Перечитаю.
С педантичной честностью Морского Чудовища Олив сообщал ему, что, похоже, не стал исключением в ряду собиравших проклятую колоду. Что оставляет эти планы, по крайней мере, на время. Далее Олив писал, как и через кого найти Впечатление Минта. И в чём с ним загвоздка... Густав перечёл вторую часть, покачал головой и спросил задумчиво:
- Скоро играете?
- Сегодня. Когда я приду!.. Присоединишься?
- Почему нет... Надо смотаться за артефактом. Город в Зрачке подойдёт? Фантазийный. Монохромный.
Что-либо "в Зрачке", это тип голограммы, выбрасываемый из основы, рукоятки, "Зрачка". Особенно живо смотрится, если на воду. Выбрасывается залпом, втягивается последовательно, открывая внутренние слои. Бывают исторические, учебные. Бывают в смысле оружия, яркие, чтобы ослепить. Высокой ценности артефакт, сделать его трудно.
- Ставки условлены высокие. Но такое завсегда подойдёт! Покажи до начала.
Густав кивнул.
- Не жаль, потеряешь? - спросил Хан-Марик.
- Не, - качнул головой Густав. - А тебе? Я-то не коллекционер. А ты ставишь, если он не клюнет, невоспроизводимую штуку. Уверен, что этот хитрый инструмент поможет разговорить Гая?
- Если этот не поможет, другой поможет. Велика важность, рисовалка не лучший, а просто самый дорогой артефакт в коллекции. Лучший - шкатулка!..
"Музыкальная шкатулка!.. Конечно: открывается, поёт!.. Марик, Марик..." Густав глянул на него сочувственно:
- Если мне повезёт, выигрыш - твой.
- А если мне... О! Вспомнил!..
Хан-Марик ринулся навстречу волне, окатившей его, и вытащил из кармана куртки престранную для них, полудроидов, вещь... Большие, прямо-таки огромные, ярко-жёлтые очки.
- Смотри! Тоже механика...
Густав на основе Впечатлений весьма смутно помнил что-то подобное. Как обращаться с ним? Марик надел и продемонстрировал ему, покрутив головой, крючки,
