Именно до такой. Посмотри на веревку, это наша веревка.
ЖОРЖЕТТА. Я сама видела ее связанной этой веревкой. Могу подтвердить.
САНЯ. Может ты видела и как я веревкой вязал родную сестру? Ну, придумали!
ВЕРА. Он мне предложил на спор, что если я не буду царапаться и кусаться, то сможет связать меня, я как дура согласилась. Мне и в голову не могло прийти, что он затеял.
ВОРОБЬЕВА. Сынок, это правда?
УЧАСТКОВЫЙ. А я все равно вам всем не верю и не поверю. (Указывает на Фролова.) Сначала разберусь с ним, а потом уже буду ваши байки выслушивать. Ружье тоже возьму. (Вешает на одно плечо ружье, на другое с трудом поднимает Фролова.)
Входят Тамара и Корнюхин.
КОРНЮХИН. Вы бы хоть не ногами вперед его отсюда выносили.
Участковый опускает Фролова на диван.
Моя фамилия Корнюхин.
УЧАСТКОВЫЙ. Участковый инспектор, лейтенант Бойко.
КОРНЮХИН. В чем дело, лейтенант?
УЧАСТКОВЫЙ. Какая-то подозрительная история с похищениями, продажами, дарениями автомобилей. Вы знаете этого человека?
КОРНЮХИН. В связанном виде мне его трудно узнать. Развяжите.
Участковый развязывает Фролова.
Да, это Фролов Егор Афанасьевич.
УЧАСТКОВЫЙ. Чье это ружье?
КОРНЮХИН. Мое.
УЧАСТКОВЫЙ. Вы доверили его безответственному человеку, он угрожал им и даже стрелял.
КОРНЮХИН. В кого?
УЧАСТКОВЫЙ. В общем-то, в меня.
КОРНЮХИН. А где ваше оружие? Почему вы допустили его выстрелить первым?
УЧАСТКОВЫЙ. Я?! Нам оружие положено в исключительных случаях.
КОРНЮХИН. Этот лес входит в ваш участок?
УЧАСТКОВЫЙ. Меня попросила эта гражданка разобраться, не подымая шума.
КОРНЮХИН. Что значит, не подымая шума? Доводить дело до стрельбы?
УЧАСТКОВЫЙ. Я считаю свои действия правильными и оправданными.
КОРНЮХИН. Ну-ну, не надо драматизировать. Никто не говорит, что вы не правы. Вы из какого ОВД?
УЧАСТКОВЫЙ. Центрального.
КОРНЮХИН. Там у вас начальник Ильин Петр Александрович?
УЧАСТКОВЫЙ. Так точно.
КОРНЮХИН. Напомните мне еще раз свою фамилию.
УЧАСТКОВЫЙ. Лейтенант Бойко.
КОРНЮХИН. Буду рад сообщить Петру Александровичу какие у него в штате есть инициативные и перспективные кадры, а то он все жалуется, что некого выдвигать. А с моим гостем давайте так: выпишите ему штраф какой побольше, чтоб неповадно было и покончим с этим.
УЧАСТКОВЫЙ. Но он поднял руку на ответственное лицо при исполнении служебного долга.
КОРНЮХИН. Выпишите тогда двойной штраф. Если и это для вас неприемлемо, то прошу вас завтра зайти ко мне в Капитолий где-нибудь полпятого, мы это обсудим более подробно. Никуда от нас этот преступник не денется, не так ли?
УЧАСТКОВЫЙ. Куда зайти?
КОРНЮХИН. В серое здание с белыми колоннами. Второй этаж, там вам покажут. У кого еще какие проблемы?
ВОРОБЕВА. Ваш гость обещал жениться на моей дочери, а теперь выясняется, что он женат.
ВЕРА. Мама!
КОРНЮХИН. Вы требуете, чтобы он развелся с первой женой, осиротил своего сына и женился на вашей дочери?
ВОРОБЬЕВА (смущенно). Нет, я этого не требую.
КОРНЮХИН (Сане). А вы кто, молодой человек? Добровольная дружина?
САНЯ (указывает на Веру). Я ее брат. Ваш гость подарил мне свою машину, все оформлено как надо, а товарищ лейтенант говорит, что это незаконно.
КОРНЮХИН. Я думаю, товарищ Бойко лучше нас с вами знает законы, поэтому машину пока можете оставить здесь. Никто ее до завтра не угонит. Еще вопросы есть?
УЧАСТКОВЫЙ. Во всем, кажется, разобрались. Можно ехать. Обождите. А на чем мы теперь поедем?
КОРНЮХИН. Тамара отвезет вас на моей машине.
УЧАСТКОВЫЙ (Фролову). Никогда не связывайтесь с человеком в форме – всегда сами будете биты. (Уходит.)
ВОРОБЬЕВА (толкает сына). Иди уже, Ирод. (Вере.) А ты что стала?
ВЕРА. Я остаюсь.
ВОРОБЬЕВА. Мало тебе было позора? У них тут видишь, какая компания? Все шито-крыто. Не про нас.
ВЕРА. Мне нужно кое-что выяснить.
ВОРОБЬЕВА. А ну марш домой, кому сказала!
ВЕРА. Не делай вид, что сильно обо мне беспокоишься. Иди лучше своего сынка береги.
ВОРОБЬЕВА. Эх, доченька. Вечно ты делаешь все назло и себе, и людям, оттого у тебя все и наперекосяк. (Вместе с сыном уходят.)
ТАМАРА (Корнюхину). Мне серьезно их везти?
КОРНЮХИН. Везешь и возвращаешься.
ТАМАРА. Как скажешь. (Уходит.)
Все молчат.
КОРНЮХИН. Ну как дела, Жоржетта?
ЖОРЖЕТТА. Лучше всех.
КОРНЮХИН. Как там твое настоящее имя? Напомни.
ЖОРЖЕТТА. Сегодня я Жоржетта.
ФРОЛОВ. А ты действительно солидный человек. Здорово командовать насобачился.
КОРНЮХИН. Да уж, что приобрел, то приобрел.
ВЕРА. Хоть одно полезное дело сделали.
КОРНЮХИН. Полезное? Совсем не уверен. Провести ночь в отделении для него было бы полезней. Поближе бы с народом пообщался. Из своих заоблачных далей. (Фролову.) Кстати, что ты там плел насчет фальшивых документов, я давеча не очень разобрал? Что у тебя еще стряслось? Никогда не поверю, что это только от личной жизни. (Указывает на Веру.) А эта подруга с тобой поедет, что ли?
ЖОРЖЕТТА. С ним еду я, а не она. Мы уже все переиграли.
КОРНЮХИН. Я сомневаюсь, что переиграли. (Вере.) Так, барышня?
ВЕРА. О чем вы?
КОРНЮХИН. Так едешь или нет?
ВЕРА. Мне никто ничего не говорил.
КОРНЮХИН. А поехала бы?
ВЕРА. Вы задаете нелепые вопросы.
КОРНЮХИН. Егор, она тоже согласна. И кого выберешь? Лично я бы выбрал эту. (Указывает на Жоржетту.) Будет предана первых три месяца как хорошая собака.
ЖОРЖЕТТА. Вас, кажется, опять не туда понесло.
КОРНЮХИН. Так все-таки, Егор, кого?
ВЕРА. Как вам только не стыдно? Как вы себя ведете?
КОРНЮХИН. Егор, не томи девушек, скажи.
ФРОЛОВ. О чем? Я им уже все сказал.
КОРНЮХИН. Не нравишься ты мне сегодня, ой, не нравишься. Если бы не знал тебя, подумал бы, что ты специально девочек приманиваешь. Они на твою страдающую таинственность как бабочки летят. А я вот не таинственный и ко мне никто не летит. Хотя мои тайники наверняка побогаче твоих. (Вере.) Ну с тобой здесь все ясно. (Жоржетте.) А вот тебя он чем купил?
ЖОРЖЕТТА (показывает деньги). За сто баксов.
КОРНЮХИН (Вере). По сравнению с твоей машиной, на ней он здорово сэкономил. (Показывает на Жоржетту.)
ВЕРА. Что у вас за манера всех стравливать между собой?
КОРНЮХИН. Хочешь, я скажу, почему у него с тобой ничего не получилось?
ВЕРА. Вы этого просто не можете знать.
КОРНЮХИН. Есть одна маленькая несообразность человеческой психологии. Мы не можем по-прежнему относиться к избитым мужчинам и изнасилованным женщинам. Они вроде и не виноваты, что с ними произошло, но в наших глазах они многое теряют. Такие люди, как Егор, просто физически не могут любить женщину, на которую они сами подняли руку. Я – могу, а он – нет. Кстати, Егор, это касается и твоей вольной борьбы с этим лейтенантом. Я уже не смогу смотреть на тебя с тем священным трепетом, как раньше. Уж лучше бы ты его пристрелил, чем дал себя связать. По крайней мере, большие гордые люди поступают именно так.
ВЕРА. К вашему сведенью, связывал меня не он.
ФРОЛОВ (Корнюхину). Зачем ты их впутываешь сюда?
КОРНЮХИН. Чтобы они были в курсе.
ФРОЛОВ. Зачем?
КОРНЮХИН. Чтобы не смотрели на тебя, раскрыв рот. Ах, ах, человек хочет начать новую жизнь, надо быть с ним рядом.
ФРОЛОВ. Кого ты хочешь переубедить?
КОРНЮХИН. Себя, кого же еще? Где ты видел людей, чтобы не хотели начать новую жизнь? Моя жизнь мне тоже вот где. Я скоро Томку начну тискать прямо под окнами обкома, чтобы уже нельзя было замять. Но ведь кому-то все равно надо делом заниматься. У нас не такая богатая страна, чтобы людьми бросаться. Ты живешь как в скорлупе, вот тебе и лезут в голову всякие глупости. Мне лезут потому, что я осатанел от регламента, а тебе наоборот – нехватка впечатлений.
ФРОЛОВ. Это у меня-то?
КОРНЮХИН. У тебя. Ты свои африканские вояжи за впечатления не принимай, мура это все. И свою семейную жизнь тоже. Ты в наши будни окунись, вот где экзотика почище американских боевиков. Там все по правилам, а у нас правил ни в чем никогда не бывает. Вот куда девяносто процентов нашей широты и удали уходит: в дурость по части собственной жизни. Ну, рассказывай.
ФРОЛОВ. Что рассказывать?
КОРНЮХИН. Исповедь, исповедь давай. Барышням же интересно. И я послушаю со своими комментариями.
ЖОРЖЕТТА. Не мешало бы горло промочить.
КОРНЮХИН. В самую точку. Когда умница, тогда умница, ничего не скажешь. (Наливает вино. Фролов и Вера жестами отказываются.) За тебя, Жаночка. (Пьют вместе с Жоржеттой.) Ну, мы слушаем.
ФРОЛОВ. Я пошутил. И эта записка и все.
ВЕРА. А вот это? (Снимает с камня покрывало.)
КОРНЮХИН. Ого! Это уже веселее. Покажи-ка мне свои фальшивые документы. Закрой пальцем фамилию и покажи.
ЖОРЖЕТТА (Фролову). Ты что, топиться собрался?
КОРНЮХИН. А мы бы потом тебя всю жизнь ждали. Глаза на дорогу просмотрели бы. Ай-я-яй, нехорошо.
ФРОЛОВ. Просто я хотел сначала, как ты предлагал, инсценировать самоубийство, а самому исчезнуть.
ЖОРЖЕТТА. А зачем мне тогда последние деньги отдал? Я же видела, что у тебя в бумажнике больше ничего нет.
ФРОЛОВ. Русские отшельники с толстыми кошельками в пустынь не уходят.
КОРНЮХИН. Звучит остроумно, но не очень убедительно. Бичевать, что ли, собрался? Так ничего у тебя не получится, ты слишком долго в золотой клетке сидел, на воле не справишься.
ЖОРЖЕТТА. Один – нет, а если вдвоем, то справится.
ВЕРА (насмешливо). На три месяца.
ЖОРЖЕТТА (указывая на Корнюхина). А ты за ним не повторяй, поняла? Я же тебя насквозь вижу. Тебя саму к этой жизни как магнитом тянет. Ты боишься только на самое дно попасть, а если как Тамарка к приличным людям (Указывает на Корнюхина.) то очень даже не против. Ну хоть раз не солги и скажи «да».
ВЕРА. Ты много на себя берешь...
КОРНЮХИН. Цыц, сороки, а то за дверь обе пойдете! У вас здесь прикладное значение, ну и ведите себя соответственно. (Фролову.) А на кой ляд тебе понадобилась сказка про фальшивые документы? У нас никто не запрещает бичевать под собственной фамилией. Пожалуйста, все котельные страны в твоем распоряжении, ночуй – не хочу.
ФРОЛОВ. Чтобы ты меня в сумасшедший дом не посадил.
КОРНЮХИН. Кто? Я? Что за ерунда?
ФРОЛОВ. А Алика Портного не ты в дурдом запрятал?
КОРНЮХИН. Вот как это тебе доложили. Ну что ж, пусть я. И что же?
ФРОЛОВ (с испугом). Но это же не ты его туда засадил?
КОРНЮХИН. Какая разница кто? Человек три года нигде не работал. Ко мне мать его приходила, просила оформить на лечение.
ФРОЛОВ. Ты бы мог его оформить в ЛТП.
КОРНЮХИН. Алик не был алкоголиком. Пил иногда только шампанское, оно его веселило.
ФРОЛОВ. Пускай бы милиция сама им занималась.
КОРНЮХИН. Я не страус, чтобы прятаться от ответственности. Алик наш товарищ, поэтому должен был решать я. Тебя-то не было.
ФРОЛОВ. Выходит, стоит моей жене попросить оформить меня на лечение, и я пойду тоже следом за Аликом?
КОРНЮХИН. А чем ты лучше его? Алик, тот хоть ненавидел и презирал все открыто, а ты темная лошадка.
ЖОРЖЕТТА. А кто такой этот Алик? Такой же, как вы?
КОРНЮХИН. Один человек. Ты знаешь, Егор, я часто думаю об этом нашем былом триумвирате. Алик был нашим сердцем, ты – нашей головой, а я, грешный, – нашей бренной плотью. И эта плоть оказалась единственно дееспособной. Знаешь, это наводит на жуткие обобщения. Как работать нашей партийной государственной машине без сердца и без головы.
Пауза.
ВЕРА. А что с ним случилось, с этим человеком?
КОРНЮХИН. Что должно было, то и случилось. Вы же слышали – в дурдоме.
ВЕРА. И вы это так спокойно
