перекресток (роман-фарс)

громогласно заявил:
-  Нет в нашей стране дворян, а уж тем более их нет в нашем городе. Но настоящая элита общества у нас есть. Это вы, мои дорогие. Вы: народные депутаты, члены моей администрации, правительство города, его правоохранительные органы (командный состав), суд, прокуратура, Роспотребнадзор, налоговая инспекция и так далее, и так далее. Причем не только вы сами, а ваши жены, мужья, дети. Вот сколько у нас элиты! Поэтому нас не сломить!
  Что он имел в виду относительно «не сломить», и главное, кто собирается «сломить», было не понятно. Но об этом никто и не задумывался. Однако, главное, что Кирка усвоила из всего выступления мэра, что она Кира Хватаева и есть элита. Поэтому с того самого дня ей захотелось элитных напитков, элитных курортов, элитной одежды. Игорь Иванович старался, как мог. Но городок, в котором он делал карьеру, не был даже областным центром. Поэтому надеяться на то, что эти самые парковки и автостоянки позволят Кирке одеваться в Милане, а выходные проводить в Куршевеле, по меньшей мере, наивно. Масштаб не тот. Поэтому, не хотите ли за одеждой в Москву, а на выходные в загородный домик? Домик, конечно, тянул на приличных размеров особняк со всеми атрибутами. То есть, был с бассейном, теннисным кортом и прислугой, но до Куршевеля не дотягивал. Игорь Иванович клял судьбину, что не родился в Москве или Питере, на худой конец, в областном центре. Но ничего уже изменить было нельзя, разве что произойдет какое-нибудь чудо. Изберут, например Игоря Ивановича, Президентом страны или депутатом Государственной Думы. А что? Чудеса случаются.
   Родители Игоря Ивановича, хотя и проживали в «городе химии», имели к ней весьма опосредованное отношение. Отец продвигался сначала по комсомольской, а затем и по партийной линии. Мама работала в сфере общественного питания и к моменту рождения Игоря Ивановича была заместителем директора одного из трех ресторанов города. Поэтому квартира Хватаевых всегда была полна не только свежими идеями и директивами, но и свежими продуктами. Игорек рос на ресторанских отбивных и бифштексах, свежей выпечке и фруктах. К окончанию школы отца Игоря Ивановича с партийной работы попросили, а может быть, он и сам ушел, не видя дальнейшей перспективы продвижения по службе, и назначили директором крупного проектного института. Вроде бы, какая связь между партийной работой и проектированием химических производств? Но в то время считалось, что настоящий коммунист сможет работать везде, куда его поставит партия.
    В школе Игорь учился очень посредственно. Никакие задушевные беседы с отцом успеваемость младшего Хватаева не повысили. Его все время тянуло на улицу. Там с немецким кассетником «Грюндик», подарком отца, он всегда был душой компании. Поэтому, не смотря на нанятых репетиторов, Игорь Иванович смог продолжить учебу лишь в техникуме. Оттуда он загремел в армию. Хватаев старший мог, конечно, определить сынка в институт и освободить от службы, но делать этого не стал. Пусть послужит, сам поймет, к чему надо в жизни стремиться.
    Отслужив положенные два года, и оставив в армии остатки знаний, Игорь Иванович вернулся в техникум. После техникума он устроился на завод, а одновременно на рабфак. В свое время существовали такие курсы, окончив которые, рабочий, как представитель самого передового класса, мог без экзаменов быть зачисленным в институт. Считалось, что пролетарию, вечно озабоченному мыслями о производительности труда, социалистическом соревновании и мировой революции, тяжело тягаться на вступительных экзаменах со вчерашними выпускниками школ. Эти юные граждане еще не потрудились на благо Родины, ещё не надевали кирзовых сапог, мозг их был битком набит знаниями и в классовом отношении неустойчив. Поэтому любую вузовскую группу и разбавляли молодыми пролетариями, идеологически подкованными и прошедшими трудовую и армейскую закалку. Игорь Иванович, конечно, не догадывался о столь замысловатых способах пополнения рядов интеллигенции. У него просто не было другого способа получить высшее образование.
   Еще на третьем курсе, Игорь Иванович перевелся на вечернее отделение и устроился на работу в проектный институт. Не в тот, что возглавлял его отец, а в другой, которым руководил приятель его отца. Сначала он работал техником, а после защиты дипломного проекта стал инженером. Еще через два года Игоря Ивановича назначили главным инженером проекта или ГИПом. Надо сказать, что ГИПов на весь институт было всего восемь человек. Специфика работы главного инженера проекта состояла в том, что сам он непосредственно чертежей не изготавливал, расчетов не производил. Его задачей было выбивание фондов, то есть денег на оборудование, заработную плату. В современном представлении это называется продюсированием.  Эта работа была для Игоря Ивановича большой находкой. Конечно, без помощи отца, он никогда бы не взлетел так высоко, ведь  инженером, не смотря на диплом, он так и не стал. Но на должности главного инженера проекта и не обязательно было быть инженером, надо было знать в какую дверь постучаться и перед кем прогнуться в столице, чтобы выделили денег под проект, который возглавлял главный инженер. Двери и нужных людей в Москве показал Игорю Ивановичу отец.
   Кира Хватаева тоже работала в институте вместе с мужем, правда на рядовой должности инженера, но достижениями Игоря Ивановича сильно гордилась. Со своими коллегами и подругами она стала заносчивой, так как считала их недостойными высшего общества, к которому она причисляла мужа и, естественно, себя. И нетрудно догадаться, что должность директора института была для Игоря Ивановича вполне осязаемой перспективой, но тут социализм в нашей стране закончился. Игорь Иванович этот момент проглядел. В силу недостаточного изучения общественных наук в институте, он так и не смог предугадать того, что произошло в стране. Институт быстро закрылся, так как он давно уже работал «в корзину» и давно отстал от просвещенной Европы, причём не только в области проектирования.
 Игорь Иванович приуныл. Институт отца ещё барахтался, но перспективы были очевидны. Однако предок Игоря Ивановича попытался создать совместное предприятие с немцами, которое просуществовало ровно год. За этот год немцы поняли, что если они и дальше будут изображать из себя совместно работающих с русскими, то убытки не восполнить никогда. Немцы решили купить здание института и участок земли под ним. Все стоящие инженеры стали работниками новой проектной немецкой фирмы, а многочисленное руководство института было выставлено за дверь. Немцы и сами руководить умели. Вместе с бывшим руководством за дверь были выброшены кульманы и карандаши, которыми до сих пор работали наши инженеры. Немцы установили новые компьютеры, обучали инженеров новому методу проектирования и также английскому языку, так как без этого на инженерном рынке существовать было невозможно. Старший Хватаев  еще долго сокрушался, что немцы завладели какими-то уникальными нашими технологиями, приобщились к нашим секретам. Но его никто не слушал, так как, разве только сам бывший директор не знал, что тем, чем занимался руководимый им институт, не является ни уникальным, ни секретным. Проще сказать ничем не является.
    Когда сразу после возвращения из армии, Игорь Иванович женился на Кире Захаровне, ее отец был председателем городского совета депутатов трудящихся. Коренное изменение общественного строя в государстве не привело к закату его карьеры. Тесть Игоря Ивановича умел держать нос по ветру и скоро возглавил городскую Думу, а позже переехал в областной центр, чтобы представлять интересы более широкого круга избирателей. Именно он и рекомендовал своего зятя на скромную должность начальника отдела в правительстве города. Дальнейшую карьеру Игорь Иванович сделал сам. Особенно он преуспел в последние годы, когда стало окончательно понятно, что именно на таких граждан, как он, и делает ставку руководство страны. Тогда Игорь Иванович развернулся в полную силу. Поэтому слова мэра о составе городской элиты были не лишены оснований. Раз руководство страны опирается на определенную часть населения, то эта часть населения никак иначе и называться не может.
 



ГЛАВА  20

  Вениамин Аронович Перельман выполнять поручение Льва Евгеньевича не торопился. Он был прагматиком. Резонно прикинув, что от того, поговорит он с человеком, которого рекомендует Филон, или не поговорит, личные доходы Вениамина Ароновича не изменятся ни какую сторону. Продавать дешевую соду ему не придется. Не придется это делать ни Грибову, ни Комкову. Скорее всего, делать это будет сам Лев Евгеньевич с помощью менеджеров помельче, чтобы ни с кем не делиться. Поэтому ничего не случится, если поручение руководителя он начнет выполнять и после возвращения с каникул.
Однако в последний рабочий день перед Новым Годом продавец соды сам явился в офис. Венька проболтал с ним полчаса и окончательно убедился, что в намечаемой сделке что-то не так. Продавец, назвавшийся Семеном, был какой-то дерганный, нервный, вид у него был болезненный. На вопрос Веньки о здоровье, тот сообщил, что простудился, однако никаких внешних признаков простуды Перельман не видел. Заглядывавший в кабинет Грибов, после ухода продавца, поделился с Венькой сомнениями:
- Вень, кажется мне, он - наркоман.
- С чего ты взял? – спросил Перельман.
- Так, по внешнему виду, - неопределенно ответил Гоша, - я их в армии в Средней Азии перевидал. Они вот так примерно выглядят, как этот твой Семен.
После возвращения Льва Евгеньевича из Египта, в первый после праздничный рабочий день Венька рассказал ему о своей встрече с продавцом. Тот только руками замахал:
- Пусть он будет трижды наркоманом, лишь бы у него сода дешевая была.
- У наркоманов не бывает соды, ни дорогой, ни дешевой.
Но Льва Евгеньевича уже понесло:
- Знаю я твои сомнения, - уже почти кричал он, - тебе от сделки ничего не светит, вот ты и сомневаешься.
- Ты просил, я сделал, - спокойно ответил Перельман, - вляпаешься ты, а не я.
- Конечно, - не унимался Линьков, - ты свои проценты взял и унес. Вкладываться мне приходится, а ты только диваны кожаные покупаешь, да по Парижам и Израилям разъезжаешь. Никакого риска.
- Так ведь фирма твоя, а не моя, - пытался возразить Венька.
- Все, - подытожил Лев Евгеньевич, - завтра чтоб к восьми утра к заводу приехал весь транспорт с базы. Организуйте, Вениамин Аронович, получение на заводе пятидесяти тонн соды. И чтоб лично проконтролировал!  Задействуй и Грибова, и Комкова, но чтобы завтра сода была на наших складах. У меня уже покупатели есть.
    Перельман пожал плечами и вышел из кабинета.
 На следующий день фирма «Новая Экономика» получила на заводе заветную соду по накладным какой-то московской организации. Вся сода благополучно была доставлена на склады фирмы и разгружена. После этого Лев Евгеньевич заплатил названную Семеном цену наличными. Семен не пересчитывая деньги, бросил их в портфель и, пожелав успехов в бизнесе, откланялся.  Вечером того же было продано несколько тонн знакомому предпринимателю с почти двойной прибылью.
  На следующее утро в