перекресток (роман-фарс)

поставь чайник.
 Пока Наташа ходила кухню, Олег вспомнил одну историю, которую пару лет назад услышал от соседа. Тогда он тоже задал Ильичу такой же вопрос, какой она сейчас задала ему. Быстро подкорректировав  рассказ, Олег решил пересказать его Наташе от своего имени. А что делать? Не рассказывать же ей, что его бывшая жена никак не хотела заводить детей, так как не надеялась, что из их брака выйдет что-нибудь путное.  Тем более Наташе ни к чему знать, что он несколько раз оплачивал аборты своим подружкам. Да и какие могут быть у него дети, если все его любовные романы продолжались не больше пары месяцев? Если он поведает Наташе правду, то не видать ему секса с ней до второго пришествия. И тогда получится совсем ужасная ситуация. Он живет в своей квартире с молоденькой, хорошенькой девушкой, которая спит в его постели, а он спит в другой комнате на диване. Если кому рассказать, засмеют.
  Когда Наташа вернулась с двумя бокалами чая, Олег начал:
- Сначала у меня не было детей, потому что я сам был ребенком. Я ходил в детский сад, потом в школу.
- А что уж как издалека? Или это имеет значение?
- Нет, это не имеет значения.
- Слава Богу, - засмеялась Наташа, - а то я подумала, что в детстве ты вывалился из коляски, или тебя собака неудачно покусала. Или в школе ты играл в футбол, и мяч угодил….
- Не перебивай, пожалуйста. Ни в школе, ни в детском саду со мной ничего особенного не произошло и ход твоих мыслей неправильный.  Так вот, потом я поступил в институт, где встретил свою будущую жену. Сначала у нас не было детей, так как мы учились, и нам самим не хватало денег на пропитание. Потом мы пошли работать, стали зарабатывать, но негде было жить и детей заводить было опрометчиво. Наконец, потом мы развелись, и общие дети не могли уже появиться по определению. После супруги у меня, конечно, были женщины, но их было немного. Никаких серьёзных отношений у нас не получалось и поверь, Наташа, не по моей вине. Я хотел стабильности, хотел семью, но дамы попадались всё больше ветреные, легкомысленные. Да и было их, повторяю, мало, по пальцам можно пересчитать. И это за пятнадцать лет.
    И вот однажды накачал я себе в спортзале грыжу в левый пах. В то время мне было лет тридцать, и я занимался бодибилдингом. Вместе со мной в зал ходил и хирург из госпиталя ветеранов войны по фамилии Недорезов.
- Правда? У него была такая фамилия? – удивилась Наташа.
- Клянусь. Как ты увидишь в последствии, фамилию свою он не оправдал. Так вот, пах у меня болел, но операция была плановая, и я всё тянул, и тянул. Однажды Недорезов прямо из спортивного зала повёз меня к себе в больницу. Он осмотрел меня и сказал:
- Деньги с собой есть? Тогда ложись прямо сейчас, я тебя подготовлю и послезавтра избавлю от грыжы. Операция простенькая, но если сейчас не резать, то о железе можешь забыть.
  Меня положили в платное отделение. Моим соседом по больничной палате оказался мужик из Мурманска, который приехал в наш город в гости к своей дочери. Этот мужик имел своеобразное хобби. Одни собирают спичечные коробки, другие любят рыбу ловить, третьи жить не могут без футбола. Мурманчанин или, как я его называл, муромец больше всего на свете любил делать операции. Всякий раз, когда он приезжал к дочери в наш город, он ложился к Недорезову и что-нибудь отрезал. Недорезов в нем души не чаял и всё ему позволял в смысле соблюдения режима. Когда я зашел в палату, сосед очень обрадовался и достал из тумбочки литровую бутылку водки. Мы познакомились, даже подружились. В тумбочке у муромца  оказалось ещё десять бутылок водки. Так что нам предстояло весёлое лечение.
  На следующий день в палату зашёл Недорезов и велел мне идти в процедурную, где какая-то Маша должна была меня побрить. Она же должна была поставить мне клизму, уж не знаю зачем. После этих процедур я должен был поститься до следующего утра, на которое была назначена операция.
- И не бухать! - строго погрозил пальцем хирург, - а то анестезия тебя не возьмёт.
 Когда Недорезов ушёл, сосед махнул ему вслед рукой:
- Не слушай его, я всегда в день перед операцией по литру съедаю, а утром ещё и похмеляюсь «соточкой». И ничего, сплю, как убитый. Давай.
  Мы выпили, и я отправился в процедурную комнату. Маша оказалась девчонкой лет восемнадцати. Я только представил себе, как она будет мне брить место операции, а потом ещё и клизму ставить, как сразу протрезвел. Короче я решил сам себя побрить, наотрез отказавшись прибегать к её услугам. Бреясь, я порезался, чем вызвал бурное возмущение Недорезова. Я не понял, чего это ему не нравится, если он завтра в этом же месте будет не только резать, но и проникать вовнутрь? Но хирург был непреклонен и операцию отложил на два дня, велев мне залечивать рану.
    Два дня мы с соседом из Мурманска добросовестно лечили мой порез, в основном изнутри. За это время сосед тоже сделал операцию.  Ему вырезали что-то в животе. Сразу после того, как он очухался от наркоза, потребовал стакан. Мы с ним выпили, потом еще выпили, и он, успокоенный, уснул.
   Наконец, порез мой зажил, и меня пригласили в операционную. Там мне велели снять футболку и трусы, надели что-то типа халата, сзади завязали тесемочками. Потом я улегся на операционный стол и на лицо мне одели маску. Эскулапы завернули полу моего халата и стали греметь инструментами, живо обсуждая предстоящее действо.
- Я всё слышу, подождите, - сказал я, проклиная соседа с его водкой.
- А вы нас не слушайте, а старайтесь уснуть, - сказала молоденькая медицинская сестра, нагнувшись над моим лицом.
 Я успел представить себе, что лежу без трусов под взглядом этой девушки. От этого мне стало неудобно, может быть, я даже покраснел.  Больше я ничего не помню.
  Перед операцией  Недорезов говорил, что длиться она будет двадцать минут. Муромец об этом тоже слышал, поэтому, выждав положенное время, он разлил водку в два стакана и принялся ждать. Меня привезли только через полтора часа. Муромец уж не знал, что и думать, и если бы сам был не после операции, то, наверняка бросился бы меня вызволять. Меня положили на койку, сосед влил мне стакан водки, мы покурили, и я уснул.
   На следующий день, похмелившись и позавтракав, мы разлеглись на койках.
- Слышь, Олег, ты помнишь, что вчера к тебе Недорезов приходил? – спросил сосед.
- Нет, - ответил я, - а зачем?
- Он тебе рассказывал, что он тебе отрезал. Я плохо слышал, так как уже пьяный был. По-моему, он что-то много всего тебе отрезал. Я сразу засомневался, так как операция твоя прошла не за двадцать минут, а за полтора часа. За это время можно отрезать много чего. Причем, мне показалось, что он перед тобой  как бы оправдывался.
- А я?
- Что ты? Ты, как окумаренный наркоман, только башкой кивал и со всем соглашался. Ты его еще раз позови и пусть снова расскажет. А то мало ли чего? Ты проверь пока, всё ли на месте?
  Я сунул руку под одеяло и ощупал себя. Слава Богу, всё, за что можно было переживать, никуда не делось.
 Недорезов пришёл ближе к вечеру и поведал, что грыжа моя успешно удалена. Ткани, которые были разорваны рядом с ней, накрепко заштопаны. Потом он замялся и извиняющимся голосом сказал:
- После грыжи я увидел, что у тебя канатик, по которому бегут сперматозоиды, чтобы попасть в яйцеклетку, забит сгустками крови. Короче он всё равно непроходим. Отчего это произошло, сложно сказать. Я принял решение и удалил его. Понимаешь, это у меня первый случай, я просто не удержался. Самое главное, это не отрезать канатик, а зашить оставшиеся концы. Такой случай может больше и не представиться. Все прошло успешно, я зашил грамотно. Поэтому и операция продолжалась дольше, тебе еще раз одевали маску. Я подумал, что детей тебе больше не надо, у тебя же уже, наверняка, дети есть? К тому же второй канатик, что в другом паху, остался на месте. Правда, шансы иметь детей у тебя уменьшились на семьдесят процентов, но ты не горюй. Если надумаешь, то приходи я тебе трубку вставлю пластмассовую. Это тоже не сложная операция. Но это только не раньше, чем через полгода.
  Недорезов поднялся с моей кровати:
- И вообще вставай, начинай ходить, хотя бы в туалет.
- Я бы рад, - ответил я, всё ещё переваривая услышанное, - только у меня трусы пропали. Я их в операционной оставил.
- Хорошо, я посмотрю, - пожал плечами хирург.
  Трусы так и не нашлись. Через пару дней я добрался, наконец, до телефона в коридоре и позвонил своему приятелю на пейджер. В то время сотовые телефоны были ещё дорогими, а пейджеры очень модными.
- Гриша, привези мне трусы, - продиктовал я девушке – оператору. – Представляешь, Наташа, сколько раз до того случая я диктовал оператору разные сообщения, среди них бывали всякие, тогда операторов никто не стеснялся, но никогда, ни разу оператор ничего не переспрашивала. А тут, немного промолчав, она спросила: «а он знает, куда?».
  Наташа засмеялась. Олег посмотрел на нее и понял, что рассказ удался.
- Вот поэтому, детей у меня нет, и уже, наверное, не будет. Зато предохраняться не надо. Удобно.
- Чего же здесь удобного? – неожиданно не согласилась с Олегом Наташа, - как же ты собираешься жениться? Как же без детей? Какая семья без детей? Бедный, тебе надо срочно идти к этому Недорезову и вставить трубку, иначе ты можешь остаться один.
  Комков чуть было не сказал, что и, слава Богу, но вовремя остановился.
- Я подумаю, - вместо этого произнес Олег, - кстати,  приглашаю тебя завтра на каток.
- А экзамены?
- Мы же недолго, а потом сиди, готовься.
- Хорошо, сто лет уже на коньках не каталась.
- Я тоже, - подумал Комков, вспомнив, что с тех пор, как он в пятом классе несколько месяцев ходил в хоккейную секцию, на лед он не выходил. Однако он слышал, что раз приобретённый навык, пусть даже и в детстве, уже не потеряется.
 На катке Олег быстро понял, что ему не двадцать лет, и даже не тридцать. Нет, катался он вполне прилично, навык, полученный в детстве, никуда не делся. Олег уверенно нарезал круги, разворачивался и даже крутился волчком. Но через десять минут у него заболела спина, а ступни ног начало ломить.
 Наташа каталась очень хорошо, и, казалось, нисколько не уставала. До окончания сеанса, который продолжался целый час, Олег едва дотянул. К тому же в конце он всё-таки упал и больно ударился об лёд коленом. Комков приложил к колену снег,  боль стихла, но при ходьбе он все равно прихрамывал. Пришлось с катка до дома ехать на такси, хотя и пешком было близко.
 Наташа, как могла, помогала Олегу передвигаться, предлагала сразу поехать в травматологию, но тот отказался. Поднявшись с помощью девушки на свой этаж, Олег едва добрался до дивана. Колено хоть и болело, но плохо себя чувствовал Комков, не из-за этого. Он просто сильно устал. Наташа привязала к его колену замерзший кусок мяса из холодильника, поправила подушку и ушла на кухню готовить обед. При этом она что-то напевала себе под нос. Личико её раскраснелось от морозного воздуха и стало ещё красивее.
 Олег лежал на диване, смотрел в телевизор и страдал. Он вспомнил, что последний раз подвергал своё тело физическим нагрузкам лет семь назад, когда они в походе играли в футбол. Ну, если не считать секса, конечно. Тут было всё более и менее регулярно. И оказалось, что запустил он свой организм до последней степени. Потом он вспомнил, что ему уже сорок в этом году и