это жест полного послушания воле Отца («быв послушен, даже до смерти , и смерти крестной». Фил. 2.8). За его спиной возвышаются палаты – это символическое изображение жилища Авраама, но также, и в большей степени, это символ божественного домостроительства. Христос – краеугольный камень (Пс.117.22; Мф.21. 42). Он созидает церковь, которая есть Его Тело (Еф. 1.23).
Напротив второго ангела сидит третий, который облачён в одежды синего и зелёного цвета. Это третье лицо Св.Троицы – Святой Дух. Зелёный цвет в иконописной символике означает вечную жизнь, это цвет надежды, цветения, духовного пробуждения. Линия его склонённой головы повторяет линию склонённой головы среднего ангела. Дух вторит Отцу, ибо Он от Отца исходит, согласно Никео-Цареградскому символу веры. Жест его руки словно способствует скорейшему принятию решения, Дух вдохновляет, освящает, утешает. Дух Святой в Писании назван Утешителем (греч. «Параклитос») и он приходит и свидетельствует о Нём(Ин. 14.26; 16.7). За спиной третьего ангела изображена гора – это не просто элемент иконописного пейзажа, а гора духовного восхождения (Пс.120. 1), о которой Давид в Псалмах восклицает: «возведи меня на гору, для меня недосягаемую» (Пс.60. 3)…
Средний ангел благословляет чашу, сидящий одесную его принимает её, ангел, расположенный по левую руку от среднего, словно подвигает эту чашу тому, кто против него. Головы ангелов склонены в молчаливой беседе. Их лики похожи – будто изображён один и тот же лик в трёх вариантах…»
Может быть потому, что за Престолом Славы, где у Андрея Рублёва на тронах Пресвятая Троица, не нашлось вполне естественно места Аврааму и Сарре, современные «искусствоведы» вообще не склонны учитывать самое его наличие и центральное положение в композиции иконы? Оттого и не хотят в простоте сердечной задать прямо главный вопрос, кто из Трёх Ангелов во главе Святого Престола? Говорят о евхаристическом значении Троицы, а Престола на котором совершается Евхаристия в упор не желают видеть, яко им милее дачный ветхозаветный столик на садово-огородном участке Авраама? Если мыслить в таком натуралистическом аспекте, то в один ряд со столиком можно и дубок, и домик и горочку поставить, да и указать «для верности» на богодухновенный текст 18 главы кн.Бытие?
А не проще ли задать напрямую вопрос «ветхозаветным христианам», совместима ли в принципе Божественная Евхаристия с гостеприимством Авраама в одном и том же изображении, и что соответственно изображено на иконе А.Рублёва Евхаристия или ветхозаветная трапеза?
И.К.Языкова только на том основании, что «средний ангел выше других» всё-таки сумела, в отличие от своего рецензента отца Александра Салтыкова, разглядеть в нём Отца, ей в этом помогло «Древо Жизни», которое для неё одновременно и ветхозаветное Авраамово и райское, но все её дальнейшие рассуждения строятся из надуманного предположения, что А.Рублёв «на Отца смотрит через Сына», яко Отец согласно еврейской ветхозаветной заповеди не изобразим.
Ей, конечно же, глубоко чужды «языческие» взгляды П.А.Флоренского, согласно которым «иконописцы – свидетельствуют не своё иконописное искусство, т.е. не себя, а Святых, свидетелей Бога, или же – и Самого Бога». «Православный искусствовед» хоть и правильно определила в Троице Бога Отца, всё же оказалась не на высоте положения, хотя бы потому, что не мог А.Рублёв из Сына Божия в данном конкретном случае изводить изображение Его Отца, яко на одной и той же Иконе присутствуют одновременно как Отец, так и Сын Его, и художник скорее был озабочен задачей дать Им такие характерные черты, чтобы можно было бы без труда отличить Их друг от друга в Троице, но не сливать в один образ.
Так что, на наш взгляд, неважно, что Сын Божий по трактовке А.Салтыкова оказался слева (ошуюю) от Отца, а И.К.Языкова «спасая положение» помещает Его одесную справа, и от этой перестановки Отец оказывается в центре. Всё это местничество по отношению к Пресвятой Троице говорит только о мирской, иерархической настроенности не верящего Богу и не доверяющего очевидности извращённого ветхозаветными догмами рассудка.
И.К.Языкова пала жертвой заранее предопределённой тенденции, выраженной в словах: «Седяше одесную Отца», не дав себе отчёта, что икона А.Рублёва не могла быть задумана, как иллюстрация к этим словам, и хотя в каком-то смысле Сын Единородный, как свершивший Истину Крестом на земле, может мыслиться выше Ангелов, тем не менее, в мире сияния Божественной Славы не может быть слишком земного представления о власти и связанных с ней привилегиях местничества в иерархии.
Трудно согласиться и с тем, что «палаты – это символическое жилище Авраама, но также, и в большей степени, что это символ божественного домостроительства»? Если жилище Авраама имеет для кого-то некую символику, то тогда пускай ответит, что для неё характерно и в чём она собственно заключается, неужто в трёхэтажных палатах с лестницей и двумя колоннами?
Символ Божественного Домостроительства и Сам Домовладыка пред своей иерархией из слуг и комнат, вот это конечно же ближе к современному обрядовому пониманию значения земной иерархии, заключающейся в местничестве, но разумеется слишком смело было бы Христу восходить по ступеням на такое «небо отверстое» к «Ангелам Бога, восходящим и нисходящим к Сыну Человеческому» (Ин., гл.1, ст.51), подменяя своим восхождением иерархию Ангельскую, впрочем то, что И.К.Языкова увидела в Авраамовых Палатах ещё и Домостроительство лишний раз объясняет нам, что иерархия и местничество в церкви подменили ныне Святость и духовную жизнь, только и всего.
Вряд ли бы пришла в голову преподобному Андрею Рублёву весьма странная идея цветовой мимикрии - одевать Сына Божия в телесный цвет, таким вот супранатуралистическим образом демонстрируя человеческую телесность? Заметим к тому же, что эти, показавшиеся Языковой «телесными» цвета и тона, скорее прозрачные, перламутровые, более невесомые и бестелесные, чем может видеться тяжёлая живая «плоть», которою «Христос, сошед на землю, прикрыл своё Божество».
И когда И.К.Языкова пишет в подтверждении своей версии о том, что под третьим ангелом следует понимать Святой Дух: «За спиной третьего ангела изображена гора – это не просто элемент иконописного пейзажа, а гора духовного восхождения (Пс.120.1), о которой Давид в Псалмах восклицает: «Возведи меня на гору, для меня недосягаемую» (Пс.60.3)», то этим лишний только раз подтверждает, что когда речь идёт о горе, имеется ввиду Сын Божий, который, в отличие от Духа Святаго, что «иже хощет дышит, и не ведаешь куда идёт, и откуда приходит», восходил неоднократно на Святые Горы: на Голгофу, где был распят и воскрес, на Фавор, где преобразился пред своими учениками Петром, Иаковом и Иоанном, на гору Блаженств, где накормил страждущих хлебом, на гору Сион (Большой Ермон), куда повелел прийти Апостолам и с которой вознёсся в Царствие Небесное!
Что же касается Пс.60, ст.3, который приведён в уродливом синодальном переводе, то в оригинале на церковнославянском языке он звучит совсем иначе, и имеет другое содержание:
«когда уныло сердце моё, на Камень (Рода) вознесл меня и наставил (правдою)», то есть речь здесь не о Горе Восхождения, но о Родовом Семени и единении с ближними.
«Недосягаемость горы» понадобилась тем, кто не хочет жить на родной земле и желает странствовать, послав куда подальше своих ближних, яко «праотец Авраам», а о Горе Восхождения, символизирующею «тяжесть» земного дела во славу Неба, можем узнать более подробно из Псалма 47, посвящённого тем, кто захотел жить соборно в Роде Праведном:
«Велий Бог и хвален в Горе Святой Его. Во благе этом корень радости всей земли. От ребра Севера ( от Гипербореи) Град Царя Великого. Бог в тяжести восхождения соборного на Гору Святую знаем нами как наш общий Заступник. Принимаем, Боже, милость посреди людей Твоих. Да возвеселится Сион - гора, и да возрадуются дочери святой земли, судеб ради Твоих. Обойдите вокруг Святую Гору, обнимите Её, поведайте Истину в столпах Родов Его. Положите сердца ваши в силу Бога, и разделите друг с другом дома Его, так и поведайте в Роде ином…..» (Пс.47, ст.1-3, 10, 12-14). Как видим и Камень и Гора Восхождения связаны с Родом человеческим, восходящим к Богу, конечно и с Сыном Единородным, со Святым Духом же только в том смысле, что Гора может являться точкой приложения действия Святых Сил.
По мнению и А.Салтыкова и И.К.Языковой, хоть они и мыслят Сына Божия соответственно в центре и справа, Иисус Христос Сам для Себя благословляет жертвенную чашу, но ежели у А.Салтыкова вообще речь не идёт о благословении Отца, а подъятые персты двоеперстного благословения правого ангела воспринимаются «батюшкой» только как «знаки власти, относящиеся не только ко второму, но также и к третьему ангелу», то И.К.Языкова понимает благословляющий жест правого ангела как знак приятия чаши, наподобие того, что можно часто видеть в быту у христиан, когда благословляют пищу за столом.
Что же, в этом есть резон, без Бога ничего не должно совершаться, и благословение стола, идущее от того или иного лица, выражает его связь с Богом… но когда благословляет священник, мирянин, осеняя себя предварительно Крестным знамением, затем смиренно принимает благословение, то, конечно же, в это время никому не следует самому пред благословляющим его, благословлять самоё благословение от церковноначалия посылаемое.
Это всё равно, как если бы кто после благословений праздничного стола Митрополитом или Патриархом, стал бы крестить для себя и во имя себя, предназначенную ему на столе пищу и Чашу. Такое выглядело бы не только несуразно, но и неуважительно и кощунственно, тем паче и Сын Единородный не мог бы так поступать на Предвечном Совете пред освящающими Его Отцом и Духом.
У И.К.Языковой левый ангел, в котором она видит Дух Святой, «способствуя скорейшему принятию решения…словно подвигает чашу тому, кто против него»?
Как видим, если А.Салтыков для вящей убедительности своей трактовки придумал «привставание» среднего ангела для последующего «нисхождения в мир», то И.К.Языкова не хочет ему вторить, но «творит» свою версию, изобретая ниоткуда не видное и не из чего ни следующее «подвигание чаши» левым ангелом, кстати при том минуя среднего ангела, да и сама Чаша расположена у А.Рублёва ближе к левому и среднему Ангелам, чем к правому Ангелу?!
И делается это нелепое во всех отношениях действие, «способствуя скорейшему принятию решения»? - «Ускориша, забыша дела Его, не стерпеша совета Его»(Пс.105, ст.13)???!
В заключение отметим, что и у А.Салтыкова и у И.К.Языковой, несмотря на казалось бы различное разумение места Отца и Сына в Троице Рублёва, просматривается одно и то же непотребное, охальное отношение к Святому Духу, и диктуется оно им Свыше их современным ветхозаветным
