разноцветными кругами, – возвестив об открытии Солнечного путника.
***
Близился бой курантов. Ирна неслышно подошла к Грегору и ласково прильнула к плечу.
- Дети заснули, - тихо сказала она. - Пора за стол.
Он молча кивнул. Как же она прекрасна в вечернем платье!
С некоторых пор у них так повелось. Они тихо, по-семейному, встречали Новый год, а через час к ним приходили друзья и праздник продолжался до утра. Не стал исключением и этот, 2061 год.
До долгожданного события оставалось несколько минут, когда раздался короткий мелодичный звон у входной двери. В почтовый ящик опустили письмо. Грегор удивился:
- Почта разве сейчас работает?
- Странно, в такой час?
- Я сам схожу, - сказал он, остановив вставшую из-за стола жену. - Поглядим, из-за чего такая срочность.
На конверте не было обратного адреса. Такое уже случалось. Ему часто доводилось получать подобные письма с жалобами, просьбами, предложениями. Вскрыв конверт, Грегор извлёк сложенный вдвое листок. Раскрыв его, он замер от изумления. Он почувствовал, как приятный холодок прошёл сквозь всё тело.
- Дед Мороз, – тихо произнёс он. - Он всё-таки вернулся.
- Что? – не поняла Ирна.
Грегор молча протянул ей листок. В нём было только три слова:
«Доброго вам Солнца».
И еще рассказ, продолжающий эту тему
Рассеивая тьму
Мария Лебедева
Так всегда.
Сначала ты учишься в школе, потом идешь в университет, и всегда ты приблизительно знаешь, чем будешь заниматься сегодня, завтра, через год.
А потом, когда учеба позади, в руках диплом – тогда-то оно и наступает, это время, время непроглядной тьмы.
И хочется бежать, уткнуться в колени взрослым. Но ты понимаешь, что бежать некуда, а единственный способ уткнуться в колени - свернуться в тугой клубок, защищая себя от себя.
Я уже взрослая. И я не хочу идти в этот страшный дом из белого кирпича, построенный еще в начале века. Не хочу идти в школу – и все равно иду. Как-никак, все же я…
- ...ваш новый учитель АРЛ, адаптированной российской литературы, - представляюсь классу.
Дети рады не особо. Мало им обязательных предметов, еще и глупый факультатив. Уж извините, мне тоже работать где-то надо. После универа пыталась куда-нибудь устроиться - все не так, вот и устроилась учителем. Устроили, точнее.
Кстати, раньше литература была основным предметом, вот учителя, наверное, зарабатывали! А теперь - один час в неделю, и то для группки из десяти человек.
Основных же предметов всего три. Ну, вы знаете: российский язык (нам говорили, лет тридцать назад он еще назывался «русским», представляете? Ужасающая нетолерантность), математика и основы толерантности. Остальные - по выбору.
- Тема нашего урока – «Война и мир».
Смотрю на их лица. Далась им «Война и мир».
- Ставим тэги: #Лев Толстой, #война, #мир, #Россия, #Франция, #Пьер_Безухов, #Наташа_Ростова, #Андрей_Болконский, #дуб. Напечатали?
- ДА! - дружно выдыхает класс.
Что, что я здесь делаю…
- Отлично, теперь ЕГЭ все напишут. Дома отличники пусть прочитают адаптированную трехстраничную версию. Переходим к следующей теме…
И тут одна девочка, - я еще не успела запомнить их имен - тянет руку.
- Да?
- Скажите, Вам нравится Наташа Ростова?
Я делаю вид, что не расслышала. С ответами на такие вопросы надо быть аккуратнее. У нас соседку тут на трое суток… Говорит: «Люблю артистку прошлого Аллу Пугачеву!».
Серьезно, так и сказала - люблю. Конечно, на трое суток. За пропаганду ЛГБТ.
Девчонка внимательно на меня смотрит. Ее лицо кажется мне смутно знакомым. Кажется, ее брата или сестру арестовали за скачивание книг из Сети, и девчонку вместе с семьей показывали в «Новостях». Или это не она была, а кто-то другой - какая, в принципе, разница.
- Вы не думайте, - не унималась она. - Я в оригинале читала.
- А чего она там, эта Наташа, нормальная была? – неожиданно пробасил тихий мальчик с последней парты.
- А как она выглядела? – спросила полненькая блондинка.
- Вы же понимаете, что этих вопросов не будет в ЕГЭ, - устало ответила я и отвернулась к доске, чтобы не видеть их лиц. Доска была старая, не электронная и даже не просто белая, а темно-зеленая, на которой писали мелом - к чему тратиться на ненужный предмет. Я смотрела на белые буквы «АРЛ», а за моей спиной класс застыл в ожидании.
И я стерла эти буквы и написала «Русская литература». Пожалуй, мне понравится быть учителем.
От мела летели во все стороны белоснежные крошки. Они казались мне искорками, рассеивающими тьму.
И всё-таки я попробую
Юлия Щапова
(призер конкурса)
- У этой планеты нет будущего, - раздался в космической бездне нечеловеческий голос.
- Согласен, - другой голос.
- Согласен, - ещё один.
Пауза. Космическое безмолвие.
- Все высказались? – вопрос, заданный холодным, лишенным эмоций голосом, упал в эту тишину, как ледяная глыба.
- Я не согласен. – Слова прозвучали тихо, но твердо, словно говорящий готов отстаивать своё мнение до конца.
- Что ж… - снова тот же безэмоциональный голос, - давайте вспомним ещё раз факты.
- Итак… эти существа парадоксальны. Всё своё существование они посвящают уничтожению самих себя. Они едят пищу, которая их отравляет. Добровольно употребляют препараты, разрушающие их личность. Делают воздух непригодным для дыхания. Делают воду непригодной для питья. Уничтожают друг друга множеством способов. Уничтожают планету, на которой живут. Ты говорил с ними, Первый наблюдатель? Напомни нам.
- Я общался с несколькими представителями вида. Это нелегко, у них есть очень странная особенность - разные языки. Больше шести тысяч разных языков! У представителей одного вида. Они попросту не понимают друг друга. Я спросил нескольких существ в разных точках планеты, почему они живут ТАК? Они не смогли ответить. Я уже докладывал Межгалактическому Совету, что считаю этот вид дефектным. У них, очевидно, есть ген саморазрушения.
- Достаточно, Первый. Что скажешь ты, Второй наблюдатель?
- Я тоже пытался общаться с ними, и пришёл к тому же выводу, что и Первый. Ещё я проанализировал их историю. Очень молодой вид, он существует всего несколько тысяч лет. Но вы правы, Глава Совета, всё, чему они научились за это время, это уничтожать друг друга со всё возрастающим совершенством. Если раньше они делали это подручными средствами, то теперь у них есть оружие, способное моментально убить жизнь на всей планете. Возможно, Первый прав насчёт гена саморазрушения… И, конечно, огромное количество сопутствующих проблем… Я тоже отмечал это в предшествующем докладе. Голод, болезни, нищета, постоянный страх перед будущим, которое рисуется им в мрачном свете, одиночество, отчаяние, жестокость… Всё переплетено, одно вытекает из другого…
- Твой доклад ясен, Второй. Вывод таков, что совсем скоро эти парадоксальные существа самоликвидируются. Но Совет беспокоит возможность катастрофы галактического масштаба, если ты прав насчёт мощности их оружия. Они могут просто распылить не только себя, но и свою планету на атомы. Имеет смысл, пока не поздно, закапсулировать их, чтобы неминуемая катастрофа была локальной…
- И всё же я тоже хочу высказаться, Глава.
- Говори Третий наблюдатель. Но помни о фактах.
- Первый и Второй наблюдатели были недостаточно внимательны. Они нашли только недостатки и ни одного достоинства. Они оценивали этот вид в общем, я же пытался понять отдельных представителей. Первый и Второй их просто опрашивали, я же долгое время жил среди них.
Каждый из них - отдельная личность. Каждый - неповторим. В большинстве своём они добры. Они умеют чувствовать и выражать такие возвышенные вещи, что даже меня, бестелесное создание, тянуло на подвиги и самопожертвование. Они умеют любить, когда мы, совершенные существа, едва представляем, что это такое. Мы живём разумом, а они живут эмоциями. В них идёт постоянная борьба добра и зла, в каждом из них. Они импульсивны, отсюда их проблемы. Я не успел предоставить вам доклад, Глава, но скажу свой вывод: они не самоубийцы. Они Творцы. И если сумеют реализовать свой потенциал, то и мы с вами ахнем, хоть и почти не умеем удивляться.
Голос Третьего смолк, и снова повисла ледяная космическая тишина.
- Что ты предлагаешь, Третий? Ты слышал факты, изложенные раньше. Может, населяющие планету существа кажутся тебе прекрасными, но это только твоё мнение. Их галактика на грани катастрофы, и это факт.
- И всё-таки я попробую исправить ситуацию.
- Третий, ты забыл Основное правило, согласно которому, мы не можем вмешиваться в жизнь и развитие любого другого вида во Вселенной?
- Я не буду вмешиваться. Я просто поговорю ещё раз с кем-нибудь из них. Я уже выбрал местность, на их диалекте она называется Россией. Там люди ещё не так подвержены влиянию потребительского общества, сформировавшегося в большинстве стран. Там ещё имеют вес духовные ценности, то, о чём я говорил выше. Там, как нигде, люди стремятся совершенствоваться. Там самые высокие шансы.
- Что ж, Третий… Пробуй. Но учти, что контакт с кем-то из стоящих у власти считается вмешательством.
***
Антон Савельевич, врач-онколог, заканчивал утренний обход пациентов. К самому тяжелому из них он зашел последним. Казалось бы, пора привыкнуть за годы работы, но он так и не смог научиться спокойно наблюдать, как в битве врачей и пациента со смертью выигрывает смерть. Впрочем, пациент уже не бился, он давно сдался, умереть ему не давали медики, наркотики и системы поддержания жизни.
Ничего в палате не изменилось. Умирающий пребывал в забытьи под капельницей, тихо пикали приборы, опутывающие его своими проводами, не дающие чуть теплившейся жизни покинуть измученное тело. Постояв, Антон Савельевич пошел к двери, когда больной вдруг заговорил:
- Антон, почему ты сдался?
Врач даже не успел удивиться и подумать, что ответить на этот вопрос следует как раз задающему, а больной говорил дальше:
- Ты же хотел создать лекарство от рака. Ты же был на верном пути, в шаге от цели, когда учился в ординатуре. Ты бросил научную работу, опустил руки и предпочел наблюдать, как люди умирают, вместо того, чтобы дарить им жизнь. Ты решил, что коррумпированное начальство сильнее, и забыл, что сильнее тот, кто прав. Ты был тогда прав, Антон. А сейчас не прав.
Пациент замолчал, снова вернувшись в растительное состояние, а Антон ещё долго стоял у его кровати и думал. Его не особо интересовало, кто сейчас с ним говорил и откуда узнал о его брошенной работе. Его больше задели сами слова. Правдивые и оттого режущие душу. Стоя в палате неизлечимого ракового больного, Антон решил, что должен найти способ победить эту болезнь.
Но где взять силы двигать науку вперёд, когда выделяемые на это жалкие крохи государственных средств мгновенно оседают в чьих-то карманах? Проводить исследования на свои деньги? Не смешите, тут бы прожить хоть как-то до следующей получки… И всё же, если начать, то с чего? Антон Савельевич весь рабочий день пребывал в задумчивости, не в силах принять решение. И только поздно вечером, выгуливая возле дома собаку, он вдруг понял, что решение уже принято. Что это с его губ срывается шепот:
- И всё-таки я попробую.
***
2015 год
- В эфире «Новости». Сегодняшний репортаж мы ведём из N-ского Онкологического Центра, где буквально на днях произошел настоящий научный прорыв: работники местной лаборатории изобрели лекарство от
