давить? Тебе утром на построении чего говорили, когда ты свою морду спиртом протирал?! У нас сейчас нет связи с большой землёй, мы отрезаны от всего мира, как ломоть пирога! А ты, душара, спишь на вахте! Или тебе на это плевать?!
Оратор всё больше распалялся, постепенно забывая о своей сверхновой глобальной задаче – решении проблемы мирным путём. После произнесения длинной нравоучительной тирады, паровик закрепил сказанное, влепив нерадивому бойцу сильный щелбан с оттягом, означенный в народном лингвистическом словаре не иначе, как "чилим". Вследствие чего у наказуемого в голове образовался шум, по децибелам сопоставимый с грохотом железнодорожного состава, а проклятый сон улетучился, словно вешний дым в весеннюю пору. Солнцев, не удержавшись на ногах, как куль с мукой рухнул на пятую точку. Нарушитель удивлённо хлопал глазами, потирая ушибленный лоб.
– Теперь только чилимы, – развёл руками Оськин, виновато глядя на Боброва, – Боюсь кому-нибудь фанеру проломить... Молодёжь нынче какая-то хлипкая пошла! – продолжал он, как бы оправдываясь, – Я на гражданке, у себя в кузне, помню, вот этими самым пальцем квадраты, десятку гнул! – Оськин, потрясая десницей, показал всем средний палец правой руки, похожий на небольшое полено.
Сергей разочарованно махнул рукой, непонятно кого из них осуждая, перелез через главный вал турбины и скрылся за бочкой ГТЗА . Через пару секунд Солнцев, получив телесные повреждения средней тяжести, уже считал штрафные круги по машинному отделению, громко топая по пайолам прогарами, натянутыми на мясистые пятки.
– Эй, Солнце, потише там топай, а то тебя, наверное, уже в Индийском океане слышно! – Оськин, полуобернувшись, хлопнул красными от недосыпания веками.
– А может он америкосам сигналы подаёт, азбуку Морзе пятками выбивает, – сделал предположение Рюмин, – Солнцев, ты, часом, не шпиён? – второй маслёнщик, за попытку выслужиться перед годками, тут же был гневно сброшен в трюм в качестве дежурного Гуру для первогодок.
Действительно, неконтролируемо громкий стук пяток по пайолам, был сейчас некстати. Современные средства слежения противника вполне могли вычленить его из множества прочих звуков на рубеже Тихого океана, а заморские слухачи легко сделать из этого выводы. Через пятнадцать кругов злой Оськин уже задавал нарушителю простые, незатейливые вопросы, получая вполне адекватные утвердительные ответы:
– Ну как, боец, проснулся?
– Спать больше не хочется?
– Родине послужить желаешь?!
– Тогда бегом на пост, пайолы чистить! – "Славянский шкаф" выпрямился во весь свой исполинский рост, полностью соответствующий столь громоздкому прозвищу, остановил рванувшегося вперёд ученика, дружески хлопнул его по плечу и праздничным тоном отметил: – Дорогой паропреемник! Я слышал, что ты до сих пор ещё, опрометчиво не сдал экзамен по устройству кормовых систем! Это плохо. Лень является твоим другом только дома, около мамки и папки, а здесь – это твой злейший, можно сказать – смертельный враг! Так вот, дочистишь пайолы до серебряного блеска, и начинай час за часом, день за днём, гибким ужом ползать по паропроводу и маслопроводу с бумагой и карандашом в зубах. И постарайтесь, мой юный друг, не упустить ни единой детали в своих исследованиях и чертежных работах! В противном случае повторные лазания по трюма́м для вас будут обеспечены надолго. Экзамен будет принимать лично – наш дорогой и горячо любимый синьор Швабрин. Так что за качество ваших будущих знаний я ручаюсь! Простите за сарказм, но он так необходим сейчас, в условиях вашего отставания по предмету! Спасибо за понимание! – закончил он своё обращение к Солнцеву и недовольной походкой побрёл на пульт.
Солнцев оказался благоразумным юнгой. Как истинный художник, он по-философски отнёсся ко всем трудностям воинской службы и перипетиям судьбы и, осознанно проанализировав все свои ошибки, на следующей вахте ни разу не допустил в своё лоно лукавых, коварных и незримых врагов, таких, как Сон и Лень. А следующая вахта, как водится, случилась ровно через восемь часов, и не обошлась без настоящего шока... И действительно, ну как тут уснёшь?!
Сергей вздрогнул всем телом, увидев двух крупных крыс, неожиданно выскочивших из трюма. Представительницы чуждой, вредительской фауны ловко запрыгнули на отшлифованную матросскими ладонями перекладину вертикального трапа и, испуганно пища, вспорхнули наверх. "Откуда они здесь?! – удивлённо подумал шокированный матрос, – ведь не было же! И что их могло так напугать?" От хронического недосыпания его мысли мгновенно разлетались по сторонам и он, забыв поделиться увиденным с парнями, проследовал к испарительной машине. Сегодня у него самый неудачный день! Никак не получается конденсат нужных параметров! Бросив возиться с самым капризным в машине аппаратом, он тяжело вздохнул. Вечно возникают какие-то проблемы с этой флагманской испарилкой! Вот на других кораблях всё отлично получалось, в восьмом отсеке – тоже. А эта, блин... Да с ней во всей турбине один только Жанбырбеков умеет ловко управляться. Даже у бычка и у старшины команды так здорово не получается! А у Сергея же на выходе то абсолютный конденсат прёт, то солей выше крыши! Пойду, разбужу его... Или нет, бог с ним, пусть моряки немного помытарятся, морщась и глотая слегка подсоленный чай! Но есть в этой разбалансированности веществ конденсата и свои плюсы – мыться и стираться в такой воде просто изумительно – мыло вмиг смывается, если удастся намылиться конечно, а кожа скрипит, как новая резина!
Бобров заскользил по проходу к испарильщику Жанбырбекову, мирно посапывающему где-то за конденсатором.
– Эй, Жан, сколько можно кимарить! Помоги мне ещё раз разобраться с этой грёбаной...
Но договорить он не успел. Лодку тряхнуло, раздался сильный грохот, и Сергей свалился на спину, сильно врезавшись затылком о пайолы. Его друг Оськин пробороздил невезучим лбом главное паровое колесо и снова, охнув и сморщившись, схватил его своей огромной ладонью. Солнцев, поскользнувшись в трюме на масляном пятне, плюхнулся в конденсатную яму , утопив в ней ценный чертёж. Рюмин, отлынивающий от протежирования Солнцева и команды юнг, спал в положении сидя за паровой бочкой. Когда случилась встряска, незадачливый полторашник навалился на горячую паровую трубу и получил сильные ожоги. И лишь одному Жанбырбекову повезло больше других – ему падать было некуда, он и так находился в горизонтальном положении. Лодка качнулась и её носовая часть, почти как в прошлый раз сильно задралась вверх, разрезая в таком странном положении водное пространство океана. Из поддона конденсатного насоса длиннотелой струёй хлынула вода…
Сердце матроса на несколько мгновений замерло, но, сделав привычное усилие, снова благополучно завелось. Короткие двухмиллиметровые обрубки волос на голове зашевелились и встали дыбом, дрожь, пробежавшая океанскими волнами по телу, скорёжила и стянула его кожу мелкой шагренью. "Всё, – обречённо подумал он, – это смерть! На этот раз мы точно все умрём... Вот и поступление воды уже началось... Мне страшно, но нет, я не закричу, пожалуй, умру тихо... А как же мои родители, мы что, с ними больше не увидимся?!", – отчаянно носились мысли в его голове, и он покорно принимал от щедрых надпочечников новые дозы адреналина. Затем в его глазах потемнело, яркие цвета исчезли, и накатившая волна вселенского ужаса, накрыла видимый мир тёмно-коричневой пеленой. Моряк, не вставая с пола, завопил прощальную песню. В его голове как-то сам собой мгновенно сформировался выбор композиции. Взбаламученное сознание молниеносно выделило её из общей, вечно набросанной и кружащейся вокруг него музыкальной свалки:
– Снова я рискую, но не сдамся ни за что-о!! Снова я рисую... я играю в... спортлото!!! – демоническим голосом орал он.
– Это н-не спортлото, это ру-ру... русская ру-ру... рулетка к-какая-то! – заикаясь, грудным вибрирующим голосом проскрипел Оськин, – Или н-нет – игра в ро… в ромашку – утонем-не утонем, взорвёмся-не взорвёмся...
Однако постепенно всё улеглось и, несмотря на все наихудшие ожидания, лодка не стала тонуть, а мнимое поступление воды закончилось, лишь успев начаться. Положение корабля выровнялось буквально через несколько минут и все облегчённо вздохнули. Каждый в тайне чувствовал себя, как на своём новом дне рождения... Уф! Едва Бобров успел познать великую радость и эйфорию от спасения, как в его голове снова раздался неприятный скрежещущий голос. "Х**ня – война, - смеялся голос, – Будет тебе ещё поступление воды, всемирный потоп тебе на голову!" Сергей, выпучив глаза, быстро повертел головой, но, не увидев никого вокруг, тяжёлым Ольденбургским галопом поскакал к каштану.
– Машина – пу-ульт!! – запоздало визжал сверху носовым голосом, едва отошедший от шока командир команды турбинистов, – Па-авысить давление пара да предела! Обороты турбины – на-а максимум!!
– Пульт – машина! Тащ тан-нант, они уже почти сутки как на полной! – взволнованным, немного дрожащим голосом, отвечал Бобров. Не услышав с пульта более ничего, он нервно повесил микрофон на место, но, спохватившись, снова схватил его в руки, и задал-таки вопрос, ответа на который он сейчас боялся больше всего на свете: – Пульт – машина! Что это такое было?!
– Машина – пульт... А хрен его знает! С центрального пульта сказали – возможно, подводная скала... – Захлёбываясь булькающими потоками слов, клокотал в микрофон старшина команды.
– Об скалу, с таким то грохотом? – Сергей повесил микрофон, – Ну да...
– Они чё, шмальнули, что ль? – предположил Оськин и нервно заморгал, – Вот падлы-ы... Как думаешь, Солнцев, скала или торпеда? – часто моргая, обратился он к коллеге-паровику.
Солнцев, попытался что-то ответить, но из его рта не вырвалось ни единого членораздельного звука, кроме чего-то похожего на мычание. Он подозрительно краснел и держался рукой за пах.
– Ты что, Солнце, того – обоссался, что ли? – Оськин тяжело перевёл дух, – Бое-ец, надо вовремя в гальюн ходить, а не спать, чтобы потом во время столкновений со скалами, не дуть со страху в штаны!
– Я не спал... – тихо и скромно ответил Солнцев, сияя красным от стыда лицом, – И в штаны не дул. Я упал... в конденсатную яму.
– Ага, просто длинно моргнул, а потом ёб***ся в яму! А ну, бегом в душ! – у Оськина от напряжения на шее надулись вены, – Вот как с такой командой, с американскими подводными ассами бодаться? – всплеснул он руками.
Лишь только Солнцев поднялся наверх в душевую кабину, лодку снова слегка качнуло.
– Теперь наши шмальнули, что ль? – снова задал вопрос Оськин, не адресованный к конкретному абоненту.
– А фиг его знает, – задумчиво хлопая ресницами, ответил Жанбырбеков, почему-то приняв вопрос паровика на себя.
"Вот параноик чёртов! Никак не может заткнуться!" – нервно подумал Рюмин, скосившись на Оськина.
Через час с центрального поста поступила команда сбавить обороты до пятнадцати узлов. Это красноречиво говорило о том, что лодка, наконец-то, оторвалась от многодневного преследования.
Бобров, забыв на радостях, что Жанбырбеков сейчас не на пульте, запел в каштан никому в целой вселенной не
