шокированному Боброву не более чем глупым, недостойным враньём. Как можно что-то заделывать при таком давлении??! А ну-ка попробуй, нырни в трюм и тебя тут же убьёт давлением распыляющегося "аш два о", либо ты захлебнёшься от плотных бесчисленных "струй" воды, поступающих в помещение взрывообразно, со скоростью пули! Да и не видно вообще ничего! Глаза не откроешь! На глубине двести с лишним метров... нет никаких шансов даже через отверстие с игольное ушко остановить этот потоп! Разве что...
– Срочное всплытие!! – заблажил Бобров в микрофон интонациями боцмана в состоянии аффекта, – Ещё пять минут – и нам крышка!!! Сообщите в центральный!!
По иронии судьбы в это же время их снова обнаружила всё та же ненавистная поисковая эскадра. Лодка вновь вынуждена была лететь на полных оборотах.
Четыре главных осушительных насоса, находящихся в третьем отсеке, работали на полную мощь, выбрасывая за борт около полусотни тонн воды в минуту... Но ватерлиния , прочно обосновавшаяся в трюме, всё равно понемногу продвигалась вверх. Да к тому же лопнула осушительная магистраль и два насоса приказали жить долго. Капитан не хотел всплывать в том районе, где за ними неотступно следуют чёртовы КПУГи и недвусмысленно грозятся расправиться с субмариной. Все его светлые надежды были обращены к двум оставшимся в живых, всемогущим, вечным насосам, но... продувать цистерны главного балласта всё равно пришлось. Все понимали, что в случае полного выхода из строя главных осушительных насосов придётся всплывать в надводное положение, а значит – окончательно рассекретиться… А кэпу после срыва автономного плавания – вздёрнуться на рее. Все это понимали, но жить тоже хотели все. Лодка всплыла на сорок метров, и сам добрый бычок, хмуро неся в корму генсековские брови, тяжёлым бизоном прискакал в девятый отсек с запасным штоком в руке и стал руководить его заменой. Чтобы быстрее. И правильнее. Вахтенная команда старослужащих, и вызвавшийся помогать "младший помощник паровика" Солнцев, под неослабным военачальственным "пресс-контролем" и приличным давлением воды, весело устраняли неполадку.
– Чёрт, как обидно, – кричал Бобров, кашляя и отплёвываясь из-за попадающей в бронхи солёной волны, – Отверстие то – всего полдюйма, а мы с трудом справляемся! А если бы оно было с кулак?
– То мы бы точно все утопли! – кряхтя, закончил за него Солнцев, безуспешно пытаясь примостить на нужное место шток, – И не надо было бы в нас стрелять...
Командиры наивно полагали, что на сорока метрах что-то можно решить. Не тут то было! Всё ещё мощные струи воды, практически не давали дышать, расталкивая по сторонам борющихся со стихией людей, и не позволяли успешно исправить поломку. Пришлось всплыть на перископную. Никого не вдохновляла перспектива потерять шток, а затем погружаться за ним под воду в неудобном водолазном костюме "ида́ полста девять", ища его в трюме наощупь...
– Солнце! – обратился Оськин к молодому матросу, в тот чудесный миг, когда, наконец, опасность миновала, – Объявляю благодарность за проявленную смелость и инициативность во время ликвидации аварийного поступления забортной воды, во время конфликта с проклятыми Американскими военными экстремистами, во время... Короче, Солнце, с боевым крещением тебя, моряк! Ура!
– Служу Советскому Союзу!! – излишне рьяно крикнул Солнцев, чем снова вызвал новый взрыв смеха.
– Равнений на Солнце... – растянул губы до ушей Жанбырбеков.
Добрейший и умнейший бычок, поглаживая сверкающий аэродром своей лысины, давил улыбку на ядрёном лоснящемся лице, и оно ещё сильнее пылало ярко-красным факелом на фоне бледных механизмов...
– Гхэм!! – с радостью похвалил он моряков за дружную и хорошую работу, громыхая мощным эхом голоса корабельного громовержца. Гулкий звук, играя на струнах железных шпангоутов, грубой мелодией отдавался на нижней палубе.
После этого не совсем типичного случая, Солнцева больше никто и никогда не смел трогать. Даже огромный, злой матрос Оськин.
Вот так, шествуя триумфально, возвратился и шумно посетил трюм субмарины, господин Посейдон, забыв прихватить с собой верного Гефеста, в последнее время неотступно следующего за хозяином по пятам. Видно бог огня наотрез отказался от очередной прогулки по лодке – больно уж не приглянулся ему в прошлый раз вялогорящий, тлеющий углекислотный фильтр в гальюне пятого отсека.
– ...Видать, сильно нас тряхнуло, раз всё сыпаться начало! ... – Бобров потрогал объёмную, болезненную шишку у себя на затылке, – И Большой Камень не помог…
– Бобров, опять ты каркаешь на нашу боевую подлодку в условиях дальнего похода! – словно охрипший ветер за спиной, пропел и повторился злым эхом знакомый всем до почечных колик голос.
Все обернулись и увидели висящего на трапе вездесущего мичмана Шутова. Бесподобный старшина команды, будто шимпанзе, зацепившись крючьями пальцев левой руки за перекладину, слегка раскачивался в воздухе. Мичман появился внезапно из ниоткуда, не оставив "вассэру" никаких шансов.
– Наш сунтук всегда подкрадывалсь бисшумно... – едва заметно пошевелил губами Жанбырбеков.
– Жан, я всё слышу! – Шутов смерил Абдижаппара уничтожающим взглядом.
– Но как, тарщ мичман, как?! – вскинув брови, удивлённо спросил Бобров, – Даже я, стоя рядом, почти не слышал его голос! Ведь турбина так шумит...
– По губам, – ответил Шутов и по-обезьяньи ловко спрыгнул вниз, – Что тут у вас за бунтарские настроения, я вам спрашиваю? – исковеркал он последнюю фразу.
– Да, но, товарищ мичман, это действительно так, множество лодок на наших флотах уже старые и сколько их не латай... – возразил ему Бобров и его голос зазвучал немного взволнованно. Ведь такая критика была довольно опасна. "Помощником" особиста мог оказаться кто угодно. Но самотканого оратора уже несло и он, словно повинуясь какой-то силе извне, продолжал лепить неуклюжие риторические фигуры: – Лодки, конечно, совершенные и очень дорогие и мы их все любим. Но в условиях подобного противостояния двух сверхдержав, было бы хорошо половину из них заменить на более новые и надёжные. И неплохо было б нам это увидеть! А то добивают их до талого – из экономии, рискуя нашими жизнями!
"Раздалась тишина, той самой категории звучания, которая..." ...бывает, вызвана околошоковым состоянием присутствующих. Тишина, если, конечно, не брать в расчёт гудящие в машине механизмы.
– Вот это ты выдал! – комично скривившись, изумился Оськин, – Прямо, как профэссор!
– Всо понял, но не понял, как сказал! – растерянно улыбнулся Жанбырбеков, – Полностью с соглсын с предыдушим оратыром!
Шутов так растерялся, что целых пятнадцать секунд ничего, кроме хрипов и звука "э", произнести не мог. Он погрозил пальцем маслёнщику и проговорил совсем ни кем не ожидаемое:
– Одумайтесь, одумайтесь уважаемый Сергей Александрович, заменить и увидеть новые лодки без санкции соответствующих органов! – снова прикрываясь смешной киношной цитатой, он попытался оттянуть время, данное для раздумий. Согласно устава, младший офицер должен был аккуратно доложить о дерзости матроса по команде, но сходу не мог сообразить, как ему поступить – ведь "Бобров и бригада" уже целых полчаса были в статусе трюмных героев – ликвидаторов аварийного поступления воды, – Заявите, уважаемый товарищ Бобров, заявите, а то мы сами, понимаете ли, заявим!
Чувствуя некую фальшь, и недобрую направленность его мыслей, зрители рассмеялись всего лишь из приличия, не смотря на то, что текст был произнесён с юмором, но... всё же немного растерянными интонациями.
– В общем, так, моряки, – Шутов сделал небольшую паузу и покряхтел, – Начнём с того, что вы не совсем правы – лодки в нормальном состоянии. Просто нужно всё делать правильно и не будет никаких недоразумений. И вообще, давайте предоставим решать эту проблему большим звёздам, – Шутов ткнул тремя пальцами себе в плечо и многозначительно указал в потолок.
– А давайте устроим конкурс, кто больше вспомнит слов, предложений и полноценных цитат из фильма Иван Васильевич меняет профессию! – с сарказмом предложил Оськин, и эта шутка моментально возымела свой эффект – Шутов был замкнут в кольце гогочущих матросов.
– Но, но, но! Попрошу вас не хамить, товарищ младший матрос! – слабо парировал выпад Оськина старшина команды. После чего, поверженный ответным ударом Шутов, слабо юморя, растворился в отверстии верхнего люка.
– Слышь, пацаны, а никто не знает, почему его все за глаза Жутким кличут? Было б логичнее – Шутом, – спросил Оськин, когда отступивший противник скрылся за дымкой горизонта.
– А у него девичья фамилия – Жутков! – выпалил находчивый Рюмин.
…Звукопринимающие устройства по бокам головы "Жуткого" завертелись маленькими жёлтыми локаторами. Старшина команды "турбинёров" вздрогнул всем корпусом от настигшей его волны раскатистого хохота. "Чёрт! – мысленно выругался он, – Надо было как обычно, тихо постоять у люка и послушать, о чём это они там так громко скучают! Небось, сукины дети, опять своего старшину команды поносят по чём зря!"
– Это ты… хорошо сказал! – удивлённо похвалил Рюмина Олег, когда улеглась первая волна разнузданного смеха, – Держи краба! – Оськин протянул Рюмину свою лопатообразную ладонь с нарочито скрюченными поленьями пальцев. Это жест на флоте традиционно означал дружбу на веки…
Сергей уже две недели работал вестовым в столовой личного состава. Видно, сказанное с лёгкостью и укором в адрес "сильных флота сего" и критические заметки о техническом состоянии и износе некоторых подлодок, всё же не прошли мимо ушей командира. Да и шоу с песнями без музыкального аккомпанемента тоже. Мимо глаз. Бобров с ужасом вспомнил, что накануне боевой службы в машинном отделении была установлена новая камера для слежения "за действиями личного состава во время несения вахт в подводном положении". Матросы, непривычные к таким новейшим модернизациям, устраивая концерт, упустили эту маленькую техническую деталь.
– Надо было ей шею свернуть! – сказал Сергей, чем вызвал гул одобрения бывших участников "мюзикла".
Почти ни одна из равнодушных металлических стукачек до конца похода так и не дожила. Завещание маслёнщика было выполнено с точностью и в срок: железные шеи веб-камер локальной внутрилодочной сети были с негодованием свёрнуты твёрдыми матросскими руками. Слежение из-под тишка воспринялось полосатым народом, как унижение чести и достоинства советского моряка. Убеждённость подводников в своей правоте была искренней, оттого морально-психологический аспект этого вопроса не обсуждался. Борьба с вертлявыми "подглядайками" велась повсеместно и по всем фронтам, и тонкие шеи одноглазым доносчицам скручивались отнюдь не только матросскими десницами... Многие офицеры тоже не брезговали наводить разборки со всевидящим оком корабля. И кого прикажете наказывать в этом случае за порчу госимущества?
Вскоре Бобров и Оськин были вызваны в кают-компанию. Командир, тихо постукивая костяшками пальцев по столу, приговаривал:
– Пивцы, понимаешь ли, танцоры они, музыканты! Что же мне теперь с вами
