Парадоксальная история России. Не очень серьёзные повести о русской жизни в 19 и 20 веке

её архитектурному облику. В этих пристройках по приказу императора Николая Первого был устроен приют для солдат-инвалидов, – говорят, что царь таким образом хотел дать им утешение. Странная идея, но императору Николаю никто не смел перечить, а сам он постоянно подчёркивал свою заботу о русском народе и приверженность к православию,  – вот откуда взялись эти нелепые пристройки.
Помимо церкви интерес для путешественника представляет башня того же времени; с её третьего яруса открывается поразительный вид на окрестности. Я уже говорил, что от Измайлово в сторону Перово простирается древний реликтовый лес. При царе Иване Грозном в этом лесу были вырыты пруды и в них запущена стерлядь; утверждают, что в жабры стерляди были вставлены золотые кольца, и что рыбу с такими кольцами ещё недавно можно было поймать в этих прудах. Царь Алексей любил Измайлово и многое сделал для его обустройства: у реки были поставлены мельницы и разные мастерские, в лесу были проложены аллеи, основана пасека, на лугах выращивали всяческие полезные растения, а на западной оконечности леса даже был открыт зоологический сад с редкими зверями.
Следы этого обустройства видны в Измайлово до сих пор. Мы были там чудесным осенним днём, когда природа являла собой «очей очарование», а лес «был одет золотом».  По случайному совпадению, наш приезд пришёлся как раз на праздник Покрова Богородицы. Я упоминал, что он весьма почитаем в России, хотя в нём содержится неприятный упрёк русским. Установился этот праздник так: во время осады Константинополя русскими племенами, тогда ещё языческими, в городе было видение Богородицы, которая распростёрла над народом покрывало. Это видение означало спасение жителей города от русского нашествия, войска русских вскоре действительно отступили, – и вот русские в честь избавления византийской столицы от их предков широко отмечают этот день в России.
На Покров в измайловской церкви было много народу, немалое число людей расположилось и в лесу, куда целые семьи пришли на пикник. Я уже, кажется, упоминал, что у русских любое религиозное празднество носит внешний характер, а заканчивается, по русскому обыкновению, безудержным пьянством. Так было и в этот день, – наша прогулка по Измайлово и его окрестностям была бы восхитительной, если бы не постоянно встречающиеся нам пьяные компании и – вернусь к тому, с чего начал описание Измайлово – если бы ещё не горы мусора, которые эти компании оставляли после себя. Разве трудно убрать за собой бутылки, обёрточную бумагу, остатки продуктов и прочее, что вы принесли на пикник? Не говорю уже о шелухе от семечек подсолнуха, – русские обожают их щёлкать, а шелуху бросают себе под ноги. О чистоте русские нисколько не заботятся; полиция, правда, ловит нарушителей и налагает на них штрафы, но это мало помогает. К каждому человеку полицейского не приставишь, – нужно, чтобы человек сам понимал, как надо себя вести, но для этого он должен быть свободным гражданином, а не рабом.
Может быть, я вообще не стал бы затрагивать эту тему, но рабство, сидящее у русских в крови, дало себя знать и в ходе последних событий в стране, которые кое-кто уже называет революцией. Часто слышатся призывы к свободе, но когда я пытался узнать, что под ними подразумевается, ответы сводились, как правило, либо к анархическому её пониманию, либо к замене одних форм рабства на другие. Правительство, в свою очередь, вряд ли хочет вести с народом диалог о свободе; действия власти представляют собой маневры, в которых череда отступлений сменяется неприкрытым насилием. Олицетворением последнего являются преданные правительству войска и казаки.
…Если уж я заговорил о казаках, то следует сказать о них более подробно, – полагаю, это будет уместно».
Георг откинулся на спинку стула, размял затёкшую руку, покрутил головой, подёргал плечами и сделал заголовок «Казаки».
Он решил сначала обозначить исторические контуры темы.  «Слово «казак», писал он, происходит от тюркского «казгак», что означает лошадь, отбивающуюся от табуна. В переносном смысле это «бродяга, скиталец». Известно, что русские заимствовали слово «казак» от татар, которые называли казаками воинов, не имеющих семьи и имущества, и служивших авангардом в походах и при перемещениях татарских орд. Предводители таких отрядов звались «ватамманами» («атаманами»), они выбирались из самых отчаянных казаков и отличались таким буйным нравом, что их боялись сами великие ханы.
После того как Россия была покорена татарами, здесь тоже образовались казачьи отряды. Один из наших историков отмечал, что первые русские казаки были крестившиеся и обрусевшие татарские казаки, поскольку до конца пятнадцатого века все казаки, которые обитали как в степях, так и в славянских землях, могли быть только татары. Влияние татар проявлялось во всем – в образе жизни, военных действиях, способах борьбы за существование в условиях степи. Оно распространялось даже на духовную жизнь и внешний облик русских казаков.
Русские казаки сделались сущим бедствием для страны, – они были неорганизованной, стихийной силой, которая в любой момент могла обратиться против государства, которое казаки якобы защищали, но на деле приносили ему больше вреда, чем пользы. Мало того, казаки не любили работать и презирали честный труд, поэтому всегда стремились жить за счёт общества. Казаки часто действовали как свирепые, безжалостные, вероломные и беспринципные разбойники, что особенно проявилось в то время, о котором идёт речь в опере «Иван Сусанин». Много бед принесли они тогда России и её народу, который боялся казаков едва ли не больше, чем поляков.
Так продолжалось до правления Петра Великого, который устанавливая долгожданный порядок в России и требуя от своих подданных неукоснительного подчинения власти, привёл казаков к повиновению. Его дело закончила великая Екатерина – при ней казакам пришлось прекратить свои разбойничьи вылазки против мирного населения  и приучиться к труду.
Однако нельзя не удивляться, что государство, вместо того чтобы окончательно избавиться от казаков, рассеять их среди прочего народа, выделило их в особую привилегированную группу. Они имеют специальный порядок управления, в распоряжение казаков предоставлены большие наделы земли, к услугам казаков существуют бесплатное медицинское обеспечение и образование. Причины подобного нынешнего благоволения к казакам со стороны государства понятны: оно использует казацкого зверя для устрашения народа и расправы с недовольными. Удивляет не это, – удивление вызывает, что российская власть, постоянно твердящая о своей цивилизованности, не брезгует этим наследием диких времен (казаками) и оказывает им всяческую поддержку.
Как я уже упоминал, мне очень хотелось посмотреть на казаков, поскольку они в определённом смысле являются для европейца символом России, – таким же, как вампиры – символом Трансильвании или янычары – символом Турции. Они вызывают у нас жгучее любопытство и даже некий восторг, – но на расстоянии, а вблизи эти чувства сменяет, в лучшем случае, разочарование. Увы, должен признаться, что и я пережил этот неприятный переход от воображаемого образа к реальному.
Впервые я увидел казаков в мае, когда русские рабочие, по примеру европейских и американских, вышли на демонстрации, предъявляя свои справедливые требования к работодателям. В соответствующем месте своих записей я уже рассказал о тех жёстких мерах, которые были приняты московской властью против демонстрантов, однако о казаках преднамеренно умолчал, потому что мне не хотелось исходить из первого впечатления.  Сейчас я могу говорить о них с большей уверенностью, ибо на протяжении летних месяцев, а особенно в сентябре-октябре, когда Москву сотрясали митинги, демонстрации и забастовки, не раз наблюдал казаков вблизи и многое узнал о них.
Правительство поручает казакам разные задания – от разгона митингов и демонстраций и борьбы с забастовщиками до охраны важных объектов в городе, а также для усиления полиции при патрулировании и поддержании порядка. И казаки беспрекословно выполняют все приказы командования, поскольку считают себя избранным народом России, пренебрежительно относятся к прочим народностям, а помимо того, отличаются поразительным консерватизмом мышления.
При мне две русские девушки пытались как-то объяснить казакам из охраны генерал-губернаторского дворца, что революция в России началась не из-за происков «жидов» (так русские презрительно именуют евреев), вражеских агентов или развратной интеллигенции, но из-за конфликта власти с народом, лишённым не только что элементарных прав, но и возможности нормально жить.
Казаки недоверчиво слушали этих милых девушек, а потом один из них воскликнул: «У-у-у, чертовы интеллигентки! Сами, поди, из жидов? Задрать бы вам подолы, да всыпать дюжины три горячих!». Остальные казаки встретили эту речь одобрительными криками и свистом.  
Несомненно, эффективность использования казачьих частей определяется и особенностями их экипировки. Казаки сидят в мягких высоких седлах, в которых всадник держался гораздо прочнее, чем в обычном седле строевого образца. Кроме этого, казаки применяют простой, но эффективный способ, позволявший всаднику прочно держаться в седле, – стремена под брюхом коня состегиваются специальным прочным ремнем, что во много раз повышает устойчивость седла. Выбить из него всадника трудно, – таким образом, основным средством рассеивания толпы становится лошадь, умело управляемая всадником. По его приказу она топчет толпу, бьёт копытами и давит тех, кто пытается встать у неё на пути.
Топча недовольных лошадьми, казаки используют в то же время свои ужасные плети, называемые «нагайками» (Георг написал «нагайки» по-русски). Это, действительно, жуткое оружие, дошедшее до нас из той эпохи, когда человеческая жизнь ни во что не ценилась, а человеческие страдания не вызывали ни капли жалости. Нагайка – это оплетенная кожей тонкая цепочка со специальным мешочком на конце, в котором лежат пули или кусочки свинца. Такая нагайка весит до пяти фунтов и причиняет тяжёлые увечья. Казаки хлещут своим нагайками направо и налево, не разбирая правых и виноватых, мужчин, женщин или детей, – и надо обладать умением и мужеством, чтобы вступить в схватку с казаком.
Русские по праву говорят, что казаки душат свободу, и называют их «опричниками» («опричники» Георг написал по-русски). Опричники – это личная гвардия царя Ивана Грозного; они беспрекословно выполняли все его приказы, проводили массовый террор против населения и отличались феноменальной жестокостью. Какой парадокс, – казаки, когда-то боровшиеся против деспотии, призывавшие пусть к дикой, но свободе, теперь стали на одну доску с самыми свирепыми защитниками деспотической власти!
Но парадокс виден и в другом: получая от казаков удары плетьми, калечась под копытами казачьих лошадей, русские питают какую-то непонятную слабость ко всему, что связано с казачьей жизнью. У них популярны казацкие песни и пляски, они любят рассказы о казаках и стараются подражать казачьей манере поведения.