Красный Берег (Всем жертвам нацизма посвящается...)

непонятную для них фразу. Немец рассмеялся, размахивая руками как дирижёр.
- У меня собственный хор поросят! Ха-ха! Ха-ха…
Потом улыбка вдруг исчезла с его пьяной физиономии. Очевидно, штабс-ефрейтор увидел, что бутылка с самогоном опустела.
- Всё равно скучно с вами… Я сейчас… Ждать меня здесь!.. Хор поросят… Чёрт бы вас…
Фашист, шатаясь, вышел из класса. Дети молчали.
- Спокойно, ребята, – попытался успокоить учеников Александр. – Он не будет тут всё время. Ничего страшного не случится…
Неожиданно Витя, сидевший за третьей партой, встал со своего места и подошёл к доске.
- Витя… – непонимающе произнёс учитель.
Белобрысый мальчишка быстро встал на стоявший перед классной доской стул и сорвал рукой портрет Гитлера со стены. Фотография фюрера в простой рамке упала на пол.
- Витя! Нет! – крикнул учитель, поднимая портрет с пола.
Александр снял мальчика со стула, встал на стул сам и быстро повесил рамку на гвоздь. Но учитель не сразу заметил, что при падении из рамки выпало и разбилось стекло…
Дверь распахнулась, и в класс ввалился пьяный штабс-ефрейтор с полной бутылкой самогона в руке. Наступив сапогом на осколки стекла, немец поднял голову и посмотрел на портрет Гитлера.
- Вы чего – уронили?! – нахмурился усатый фашист, ставя бутылку на пол. – Ну, сейчас… Уронить фюрера… Я сейчас позову оберлейтенанта! Он вам покажет… покажет!.. Стадо свиней…
Немец снова вышел.
Александр Григорьевич опустился на корточки перед учеником и крепко взял Витю за плечи.
- Витя, смотри на меня, – строго сказал учитель. – Если офицер спросит тебя о портрете, скажешь, что он висел криво и я хотел его поправить. Понял? Скажешь, что я. Ты меня понял?!
- Ненавижу… – тихо прошептал мальчик, опустив голову. – Ненавижу их…
- Нет! Нельзя! Нельзя ненавидеть, слышишь? – учитель почти тряхнул Витю за плечи. – Нужно молиться и верить! Ненавидеть – нельзя!
- Нет…
Дверь снова распахнулась, и в учебный класс вошёл оберлейтенант Мартин Клаус, а вслед за ним – выпивший усатый надзиратель.
- Вот, герр оберлейтенант, – заплетающимся языком промямлил штабс-ефрейтор, указывая на осколки стекла на полу. – Рамку разбили…
- Вижу, – ответил офицер с кортиком и бросил усатому пренебрежительно: – А ты, пьянь, пшёл вон отсюда. Сам разберусь.
- Слушаюсь…
Попятившись, надзиратель покинул класс.
- Ну, – Клаус присел на корточки и посмотрел с улыбкой на стоящего у доски светловолосого мальчишку. – Это ведь ты сделал?
- Нет, – ответил офицеру по-немецки Александр, сделав шаг вперёд. – Это я, герр оберлейтенант: хотел поправить портрет, но он сорвался…
Молодой нацист зло взглянул на старика-учителя.
- Ты за дурака меня держишь, поп? – процедил Клаус. – Ты пастве своей сказки рассказывать будешь! А мне тут всё понятно.
Оберлейтенант посмотрел снова на Витю и начал говорить с ним по-русски.
- Это ты хотел сорвать фото, мальчик?
- Нет, – тихо ответил Витя, не глядя на немца. – Я хотел поправить…
- Врёшь, – вздохнул Клаус. – Боишься просто. Потому врёшь.
- Не вру, – шмыгнул носом паренёк. – Не вру. Их либе Дойчланд…
- Что ты сказал? – удивлённо спросил оберлейтенант по-русски. – Повтори.
- Их либе Дойчланд…
Фашист рассмеялся, похлопав Витю по плечу.
- Молодец! Вот, – обратился он к классу, – пример берите! Мальчик любит Германию. Молодец! Конфету хочешь?
- Нет, – тихо ответил Витя, не поднимая глаз.
- Нет? – удивился оберлейтенант. – А чего хочешь?
Мальчик посмотрел на офицера.
- Хочу знать, где Маша…
- Маша? А кто эта Маша? – спросил с интересом немец.
- Моя сестра. Её на машине с крестом увезли…
- А, – кивнул Клаус, поправив фуражку. – Медики, значит, увезли. Что же. Жалко – ничем не могу помочь. Нет больше твоей Маши.
Витя посмотрел на фашиста. По покрасневшим щекам мальчика потекли слёзы.
- Мне знакомый врач рассказал, – продолжил Клаус нейтральным тоном. – У твоей сестры возьмут кровь, чтобы отдать её нашим раненым солдатам. Врач сказал, как он это сделает. Твою сестру подвесят подмышки, потом сделают несколько надрезов на пятках. И станут ждать, пока вся кровь не вытечет. Так что сестру ты больше не увидишь. Но её кровь нужна Германии. А ты же любишь Германию?
Класс молчал. Лицо Вити вдруг стало бледным. Мальчик моргнул. Из глаз его выкатилась одна-единственная слеза.
- А как я могу быть нужен Германии? – тихо спросил у немца Витя.
Оберлейтенант рассмеялся.
- А ты нравишься мне, мальчик! Нравишься… Проси, чего хочешь.
Витя заметил, что к поясу оберлейтенанта прикреплены ножны с коротким кортиком.
- Можно подержать? – спросил вдруг мальчишка.
- Кортик? – переспросил немец. – Он наградной. Это подарок моего отца. Он тоже был солдатом. Героем. Подержать хочешь? Ну, такому хорошему мальчику могу и разрешить…
Оберлейтенант достал блестящий двадцатисантиметровый клинок из ножен и протянул его Вите.
- Держи аккуратно только.
Витя осторожно взял кортик за рукоятку и посмотрел на блестящее лезвие.
- Их либе Дойчланд, – тихо прошептал мальчик.
- Ну, довольно. Посмотрел и хватит, – сказал Клаус, протягивая руку, чтобы забрать клинок. Офицер взялся за край рукоятки кортика – но с удивлением понял, что русский мальчишка не отпускает эфес.
Мартин посмотрел на мальчика: лицо Вити было мертвенно-бледным, а глаза полны ярости.
- Что?..
Оберлейтенант не успел договорить – светловолосый мальчишка неожиданно что было силы схватился за рукоятку кортика ещё и левой рукой и направил лезвие прямо в грудь немецкого офицера. Резкое движение детских рук – и острый клинок вошёл в сердце оберлейтенанта вермахта.
Девочки из класса вскрикнули.
Ошеломлённый смертельно раненый офицер круглыми от удивления глазами посмотрел на вошедший ему в сердце кортик, а потом – на искажённое ненавистью лицо маленького мальчика.
- Будь ты… проклят… – поперхнувшись кровью, прошептал Клаус.
Немец захрипел и, закрыв глаза, стал медленно оседать вниз, а потом камнем рухнул на деревянный пол. Кортик остался в руке мальчика.
Оправившись от шока, Александр подбежал к неподвижно застывшему Вите.
- Что же ты наделал? Что ты натворил?.. – тихо произнёс седой учитель. – Сядь. Сядь на место. Когда придут немцы – все скажете, что это сделал я. Поняли?
Но Витя не успел сесть. В класс вернулся усатый штабс-ефрейтор:
- Герр оберлейтенант, разрешите…
Пьяный немец увидел лежащего на полу оберлейтенанта Клауса и стоящего рядом мальчишку с веснушками, который держал в руке окровавленный кортик. Моментально протрезвевший штабс-ефрейтор попятился назад.
- Стоять на месте! – заикаясь, немец поднял автомат, с торопливой растерянностью передёрнув затвор.
Дети испуганно попрятались под парты. Александр схватил Витю и завёл себе за спину, ожидая, что немец будет стрелять.
Фашист, однако, продолжил пятиться назад, пока не споткнулся о порог. Тогда штабс-ефрейтор буквально вылетел из класса и побежал по коридору.
Учитель выхватил из рук мальчика окровавленный кортик.

Через минуту в класс быстрым шагом вошёл капитан Тауб.
- Мартин, – офицер остановился как вкопанный, увидев на полу тело оберлейтенанта Клауса. – Мартин… Мартин!
Капитан упал на колени перед убитым племянником.
- Мартин! Как же так?..
Затем Тауб поднял глаза и взглядом, полным ярости, посмотрел на учителя и дрожащего за его спиной светловолосого мальчишку.
- Кто? Кто… это сделал? – офицер резко поднялся с пола. – Кто?!
- Я! – почти крикнул седой учитель. – Я! Это я, капитан.
Тауб выхватил из кобуры пистолет и приставил его ко лбу Александра.
- Молись своему Богу, поп…
Дети закричали. Витя крепче схватился за руку учителя.
- Не надо, – едва слышно прошептал Александр. – Не надо.
Тауб зло оскалился.
- Что, святой отец, – произнёс капитан сквозь стиснутые зубы, – святые тоже боятся умирать? А я думал, они рады встретиться со своим обожаемым Богом в Царствии Его…
Александр тяжело сглотнул и закрыл глаза.
- Не надо, – прошептал учитель. – Не здесь. Только не здесь…
Немец побагровел от злости.
- «Не здесь»? «Не здесь»?! Не хочешь, чтобы это дети видели?.. Будь ты проклят, священник! – проревел капитан. – Даже сейчас ты заботишься о своих щенках! Будь ты проклят!..
В класс опасливо заглянул усатый штабс-ефрейтор.
- Герр Тауб, герр капитан… – пролепетал надзиратель. – Это мальчишка. Этот мальчишка…
Дрожащей рукой штабс-ефрейтор указал на Витю, стоящего за спиной старого учителя, ко лбу которого был приставлен пистолет.
Капитан Тауб изменился в лице и удивлённо посмотрел на маленького мальчика, прячущегося за спиной старика.
Опустив пистолет, офицер медленно, одной левой рукой вывел несопротивляющегося Витю из-за спины Александра.
- Ты умрёшь, – тихо проговорил капитан Тауб, посмотрев на мальчишку.
Потом фашист вдруг резко взмахнул рукой и с силой ударил наотмашь Витю по лицу. Мальчик упал на пол, не проронив ни звука.
- Вы все умрёте, – со злостью выдохнул капитан, яростно оглядев класс, и, повернувшись, крикнул в сторону коридора. – Лейтенант!

Через несколько минут немцы согнали всех жителей на окраину деревни, к старому сараю. Старики и женщины с ужасом увидели, как солдаты ведут к ним двадцать ребятишек и старика-учителя.
Резким широким шагом рядом с ними шёл капитан Ульрих Тауб.
- Боже святый, – прошептала одна из женщин в толпе сельчан. – Детишек-то за что?..
Немецкий офицер резко остановился перед стоящими в кольце автоматчиков жителями деревни и заложил руки за спину. Взмахом руки капитан приказал вывести вперёд десятилетнего белобрысого мальчишку с веснушками. Один из солдат грубо вытолкнул Витю вперёд.
- Этот мальчишка, – громко произнёс капитан Тауб, – посмел поднять руку на германского офицера. Потому он и все его одноклассники будут казнены. Прапорщик!
Капитан кивнул в сторону детей из четвёртого «А». Прапорщик скомандовал – и пятеро солдат построились в ряд перед напуганными детьми и стали передёргивать затворы автоматов. В толпе послышались возмущённые крики и женский плач.
- Стой! – оттолкнув стоявшего рядом солдата, Александр сделал два шага к капитану. Солдат схватил старика за пиджак, но Тауб остановил подчинённого:
- Отставить!
Капитан медленно подошёл к Александру, не разжимая рук, сцепленных за спиной. Смерив учителя тяжёлым взглядом, немец произнёс:
- Что касается тебя, священник. Ты будешь жить. Я тебя не трону. Слово офицера. Вернись на место.
Старик стоял неподвижно.
- Убей меня вместо них, – тихо сказал Александр по-немецки, глядя в глаза Таубу. – Убей меня. Только оставь детей в покое.
Капитан не мигая смотрел в лицо русского старика. Потом немец опустил взгляд.
- Они все умрут – всё равно. Вернись на место.
Голос Тауба – к удивлению Александра – сейчас звучал почти как просьба.
- Отпусти детей, – тихо произнёс бывший священник.
Капитан вдруг резко поднял правую руку и со всей силы наотмашь ударил старика по лицу.
- Вернуться на место! – прокричал разъярённый фашист. – Сейчас же!
Покачнувшись от удара, Александр медленно выпрямился. Сутуловатый учитель продолжал стоять на месте, глядя на капитана вермахта. Тауб со злостью втянул носом воздух.
В следующий миг офицер ударил старика кулаком в живот. Александр упал на колени.
- Не испытывай моё терпение, святой отец, – процедил капитан. – Вернись на место.
- За что