шатаясь, встал с каменной парты.
- Дядя Саша… Дядя Саша!
Забыв о трости, старик в рясе, превозмогая боль в ногах, быстро сделал несколько шагов к фигуре своего учителя.
- Дядя Саша! – почти кричал старик, задыхаясь от слёз и ковыляя по каменным плитам. – Постой… Не уходи. Постой! Прости меня… Прости!..
Стоящий неподвижно человек с добрыми серыми глазами опустил голову и развернулся. Сделав шаг в сторону по покрытой чахлой травой земле, фигура учителя растворилась в прохладном воздухе.
- Нет… Нет! Постой! – кричал священник, пытаясь догнать своего учителя. – Не уходи!..
Седой заплаканный старик доплёл до места, где стоял Александр Григорьевич и, обессиленный, опустился на колени в траву.
- Прости меня, дядя Саша… – шептал старик сквозь слёзы, – прости… Как я виноват… как виноват…
Невыносимая боль сжимала его грудь – сжимала намного больнее, чем та цепь, которой он был прикован к земле, приговорённый к смерти тогда, в сорок первом.
- Прости меня…
И вдруг среди зелёной травы плачущий священник заметил что-то блестящее. Замолчав, старик протянул трясущуюся сухую руку…
Сидящие в машине Алексей и Инна увидели, что отец Александр вдруг резко поднялся с мраморной парты, за которой до этого спокойно сидел, и, что было силы, пустился к памятнику девочке.
- Боже мой… – прошептала Инна. – Что-то случилось… Бежим! Скорее!..
Монах и девушка выскочили из машины и подбежали к старику в рясе, который уже стоял на коленях в траве.
- Дедушка! – крикнула Инна, схватив рыдающего старика за плечи. – Что с тобой? Тебе плохо? Тебе больно?
Старик плакал навзрыд, но на лице его была улыбка облегчения.
- Нет… нет, – шептал сквозь слёзы седой старик. – Нет. Мне не больно. Теперь не больно. Не больно…
В дрожащей руке старый священник сжимал простой нательный крестик.
16 июня – 7 ноября 2010
