нам всем объяснили: случился катаклизм. Всем нам – это жителям Земли. А катаклизм - объяснили, разобравшись, ученые - случился временной. Что-то там, в мироздании, не так пошло-поехало, и время сдвинулось, просело, как если б два узелка - помните про нить? - соединились, а отрезок между ними провис. Вот и проснулись мы тридцать семь лет спустя, а канун катастрофы – день 8 апреля 19… года – сделался памятным для всего человечества.
Но утром 9 апреля о случившемся разрыве времени не знала ни одна живая душа. Ученые потом установят, что это было вовсе не 9 апреля, а 18 мая 20… года.
Тем, кого утро 18 мая застигло подле близких или хотя бы знакомых людей, конечно, повезло, потому что в одиночестве можно было легко сойти с ума. К сожалению, это со многими и случилось, но у большинства инстинкт выживания одолел и панику, и страх.
Мне тоже очень хотелось жить: еще бы, только вчера я был щедро одарен и обнадежен судьбой! Я позвонил Лизе - ее телефон не отвечал, как не отвечали и по другим, известным мне наизусть номерам, а если на том конце и брали трубку, то это были незнакомые люди, в возбуждении восклицавшие: вы кто? что происходит? почему вы сюда звоните?
В тяжелом раздумье я опустился на стул. Обрывки фраз, долетавшие до моего слуха через окна и стены (а всё кругом бурлило и стонало), наводили на мысль, что не только я постарел, переместившись к тому же в пространстве. А, если это так, то, похоже, многих, в том числе и моей бабушки, просто нет на белом свете… А мои родители? Нет, лучше об этом не думать… Почему же я так ни до кого не дозвонился? Неужели все, как и я, проснулись в чужих квартирах?
Внезапно в голове всплыл еще один телефон – дачного приятеля Пашки Круглова. Я понял: это память посылает мне последний не набранный номер.
«И, наверно, неспроста» - подумал я.
Во всяком случае, если Витька и постарел, то, будучи старше меня года на четыре, точно уж не умер! Да и куда ему умирать: человек недавно женился…
«Вот дурак! Что несу?» - спохватился я.
- Ген, ты что ли? – с удивлением и надеждой прозвучал Пашкин голос. – Хоть кто-то из знакомых нашелся… Скажи, что происходит? Или у тебя там все спокойно…
- Ты в зеркало смотрелся?
В трубке замерла тишина.
- Значит, и у тебя то же самое, - ответил, наконец, Паша. – Представляешь, каково моей Татьяне?
- Представляю… Я сам чуть не рехнулся, когда себя увидел… А еще я сегодня проснулся не в своей квартире. Ты-то, как я понимаю, дома?
- Дома, но тут всё не так… И соседи незнакомые. Причем, они и друг с другом незнакомы. Вон, высыпали на улицу… Некоторые вообще невменяемые... Может, это эпидемия?
- Чтобы все сразу постарели и переселились кто куда?.. Нет, это не эпидемия! Это напасть какая-то!
- Знаешь, мне Татьяна сказала, что у нас двое детей. Они, говорит, уже взрослые и живут не с нами… Бедная, неужели она так и не придет в себя?
Напрасно Павел думал, что его жена не в себе. Это вскоре подтвердилось, когда к нему с Татьяной приехали… их дети.
Дело в том, что через некоторое время людей начала беспокоить странная память – память о непрожитом прошлом. Хотя ничего странного тут не было, потому что нить только провисла, а не оборвалась, и то, что люди восприняли как выпавший отрезок длиною почти в сорок лет, являлось лишь иллюзией разрыва времени.
Каждый прожил этот срок за ночь, и, кому было суждено, увидел мир в созданных его личной судьбой обстоятельствах.
Многие мужья впервые встречали своих жен, дети – родителей, но память оживала – и наступало узнавание…
Через пару дней и меня настигла моя память. Раньше я был женат, но не на Лизе. Мою жену звали Зинаидой. Сразу после заключения брака мы путем слияния наших жилплощадей приобрели большую квартиру в центре Москвы. А счастья в ней так и не нажили. И детей тоже (честно говоря, я не знаю, стоило ли этому огорчаться). В своем же нынешнем жилище я оказался в результате обратных действий: развода и размена семейного гнезда на две жилплощади.
Вот я сказал, счастья не нажили. Но я сказал так не потому что помню, как жили мы без счастья, а потому что развелись, то есть исходя из логики. Да и вообще, раз я женился на Зине, значит любил ее, но я не помню этого чувства в себе. Получалось, что в моем уме удерживались все свершившиеся события, а в сердце, в его памяти, была пустота.
Удивительно, но то же ощущали и другие.
- Дети – это хорошо… - говорил Паша. - Это замечательно! Почему же радости никакой? Помню, как они росли, а как любил – нет… Чужие! И с Татьяной у нас неладно. Понимаешь, не старели мы с ней вместе. Вчера еще молоденькая невеста была, а сегодня… Да и я для нее – тот еще подарок…
Я убеждался больше и больше: катаклизм изменил всё внешнее, а человеческие души остались от него в стороне.
А еще я совершенно не помнил, какими были наши с Лизой дальнейшие отношения, хотя то, что я женился на Зинаиде, наводило на невеселые мысли. Но и сегодня я продолжал любить Лизу, как в тот апрельский вечер. Да и что могло случиться с моей любовью за ночь?! Ведь, по сути, тот вечер был всего лишь вчера.
3. Встреча
Прежде чем пойти к ней домой, я набрал ее номер. В трубке щелкнуло - кто-то подошел к телефону. Но я не стал слушать, кто: пусть побудет со мной надежда. А чтоб она не выпустила мою руку, придумал сказать себе: «Тогда, в первый раз, Лиза просто не слышала моего звонка».
Хотя на что я мог надеяться?! Увидеть постаревшую Лизу? А вдруг я испытаю то же, что и Пашка к своей Татьяне, ведь и мы с Лизой не старели вместе. На самом деле, я боялся совершенно другого: вообще не увидеть Лизу.
На всем пути встречались мне люди с печалью в глубине глаз, со скорбным изломом губ, с лицами, которые, казалось, никогда не умели улыбаться. Да, счастливых людей не стало, все жили в опустошении.
Но когда дверь квартиры открылась, в мире все же появился один счастливый человек. Это был я, который увидел на пороге Лизу!
Падавший сбоку свет ложился только на половину лица, но этого было достаточно, чтобы сразу же узнать ее и с секундным опозданием изумиться: она совершенно не постарела!
Кожа - по-прежнему гладкая и смугловатая, радужка глаза, словно золотистый масляный шар, - ничуть не полиняла, губы все того же розово-тюльпанного цвета. (Раньше я время от времени пытал Лизу, чем она красит губы? Она их облизывала и говорила: «Видишь, ничем!».) Даже ее фигура - все то же очертание молодого женского тела!
Несомненно, передо мной стояла вчерашняя Лиза… Но разве такое возможно?!
Вдруг вздрогнула память, и мозг наполнился позабытым знанием о наших отношениях: у них не было продолжения, потому что Лиза уехала к родителям за границу, неожиданно для всех, сразу после того вечера, вот и всё.
Она пытливо смотрела на меня.
- Вам кого?
В этот момент в квартире послышался какой-то шорох. Лиза повернула голову, и тогда осветилась другая половина ее лица.
Она была обезображена! Нет нужды описывать рваный разрез глаза, щеку, висок, на которых, казалось, не было кожи…
Я почувствовал, как слабею от необычайной жалости к этому любимому, родному человеку. Неправду говорят, что жалость - постыдное чувство. Она, как и ревность, неотлучная спутница любви.
А Лиза, спохватившись, быстро отвернула лицо.
- Так вам кого? – досадуя на свою оплошность, жестко сказала она.
- Лиза, я Гена, ты не узнала меня?
На лестничной площадке не горела лампочка, я был на тридцать семь лет старше – ничего удивительного. К тому же, вспомнилось мне, у Лизы какие-то проблемы со зрением.
Ее глаза сузились в прищуре, но хорошо было видно, что они занялись радостью.
- Узнала! - вспыхнула она счастливой улыбкой.
Лиза сделала шаг мне навстречу, и… я едва успел подхватить ее.
Я отнес ее в комнату, положил на кровать. Рядом вился серый кот.
Вскоре Лиза очнулась, но я не дал ей подняться.
- Седой… - провела она рукою по моему виску. - А я тебя искала, ходила к тебе домой…
- Я давно там не живу.
- Давно? Как все перепуталось…
- Раньше у тебя кота не было.
- Ну да, а когда я проснулась, он уже был… А бабушки не было…
- Да… Выпала же нам доля…
Мы сидели в Лизиной комнате и тихо переговаривались. Я вполне мог бы себе представить, что сейчас тот самый апрельский вечер… Но было открыто окно, в него светило солнце, вплывал запах сирени и по-ночному самозабвенно изливал душу какой-то и днем неприкаянный соловей.
Жизнь продолжалась, и мир продолжал быть, и в нем мы неожиданно нашли друг друга. Интересно, стал ли еще кто-нибудь счастлив после катаклизма?
- Зачем ты тогда уехала?
Лиза рассказала об этом без волнения, обыденным тоном – она свыклось с происшедшим 8 апреля.
Тогда, после моего ухода, Лиза отправилась в булочную: за ужином обнаружилось, что в доме закончился хлеб. До закрытия магазина оставалось четверть часа, Лиза очень торопилась и на перекрестке попала под автомобиль – спешка часто навлекает беду… Когда в больнице она пришла в себя, доктор не стал скрывать того, что случилось с ее лицом. «Сейчас мы сделаем вам операцию, но я ничего не гарантирую…»
Видимо, потому что в течение ночи Лиза находилась, по ее выражению, «между небом и землей», то есть под наркозом, катаклизм подействовал на нее особым образом: она не постарела.
- А почему же еще, ты думаешь?
Я пожал плечами. (Впоследствии мне приходилось встречать и других людей, которые также не постарели).
Ну, а потом Лиза попросила бабушку сказать мне и всем остальным, будто она уехала к родителям: не хотела, чтоб кто-нибудь видел ее такой.
- Но почему же сейчас ты этого не боишься? Вон, даже искала меня.
- Все стало по-другому, люди постарели. Теперь, мне кажется, ты не будешь стесняться меня… Ведь я молодая, а некрасива только половиной лица…
Я усмехнулся:
- Конечно, я-то и старый, и некрасивый…
- Старый? Некрасивый? Я этого не вижу.
Протяжный взгляд ее, показалось, мягко погрузился мне в душу, и та восторженно замерла, как в детстве на качелях.
Переведя дыханье, я улыбнулся:
- Как будем дальше жить?
- Как будто ничего и не было. Да у нас с тобой тридцать семь лет ничего и не было…
4. Новая напасть
А между тем, не только отдельные индивидуумы, но и человечество в целом пришло к пониманию того, как существовать дальше: перестать изумляться и жить сообразно новым обстоятельствам. Оно и понятно: приспосабливаемость видов к внешним факторам - главное условие их выживания.
А вообще-то данная проблема была временная и уже не стояла перед поколением, которое, например, только рождалось или находилось в несознательном возрасте. Что уж говорить о последующих поколениях!
Ну а пока основу деятельного населения сплошь составляли жертвы катаклизма; главной задачей каждого государства стала скорейшая адаптация граждан к последствиям этого самого катаклизма.
Между прочим, государства на карте мира остались прежние. Вот только не было больше моей страны: она распалась.
Огромными тиражами, на множестве языков издавались брошюры серии "Как начать новую жизнь". Ученые всех стран совместно работали в самых разных областях науки, чтобы сделать доступными свалившиеся всем на головы дары прогресса, то есть быстрее восстановить общую память о том, как правильно ими пользоваться. Ведь поначалу не каждый, находя у себя в кармане мобильный телефон, мог вспомнить, что это
