произошло, почему они перенеслись в пространстве? – Шувалов не мог понять. Да и не время было ломать над этим голову!
Люди вокруг настороженно поглядывали на двух странных мужчин, и чувство опасности заставило Шувалова и Синельникова побыстрее убраться. Они затерялись в переулках и улочках и бродили долго, пока остро не захотелось есть.
На перекрестке стоял торговец хлебом – большой, полный мужчина с красным лицом. Он разговаривал, видимо, с приятелем, и голос его звучал неожиданно высоко, почти по-женски, в то время как собеседника его было почти не слышно. Шувалов давно уже с удовлетворением отметил, что все горожане – а это был город Кенигсберг - говорят на немецком языке.
- Две булки, пожалуйста, - сказал Шувалов и, сунув руку в карман, протянул продавцу первую попавшуюся монету – два евро!
Быстро соображающий Синельников попытался перехватить руку Шувалова, но опоздал: толстый продавец уже вцепился в никогда не виданные им деньги. Через секунду он возмущенно вскрикнул, а потом завизжал о том, что с ним попытались расплатиться фальшивой монетой. Продавец ухватил Шувалова за одну руку, его знакомый – за другую, подбежали прохожие…
Когда Шувалова вели в тюрьму, ни подле себя, ни в толпе Синельникова он не видел.
9. Скитания Синельникова
Характеристика капитана госбезопасности Евгения Васильевича Синельникова содержала такие строки: «хорошо ориентируется в сложной обстановке». Начальники, написавшие их, снова смогли убедиться в собственной правоте, когда Синельников «ушел» вслед за своим подопечным «на запад».
Нет, ему не пришлось там «сдавать» агентуру и явки, поскольку он не владел никакой важной информацией, отчего и был совершенно бесполезен для принявшей его стороны. И, вообще, еще неизвестно, стали бы немецкие власти принимать перебежчика, если бы за него не попросил Шувалов.
Почему он это сделал? Просто пожалел, представив, какое по его милости будущее ожидает Синельникова дома. И только. За короткий период знакомства у них не возникло ни взаимной симпатии, ни обоюдной неприязни (на каком общем поле могли бы они возникнуть?).
И вот тогда, когда один должен был возненавидеть другого, тот протянул ему руку. От этого жеста их знакомство не переросло в дружбу или хотя бы в приятельство, но между ними установились приветливые отношения.
Так и существовали они рядом, не слишком интересуясь друг другом, но неизменно перекидываясь парой слов при встрече.
И вдруг их мир растворился, а они оказались единственными неисчезнувшими его частицами!
Тогда, когда Шувалова схватили, Синельников вовсе не струсил, а сообразил, что, последуй он с ним за компанию в тюрьму, и Шувалову уже никто поможет (да и ему тоже). Благоразумно исчезнув из толпы, Синельников направился на поиски поселка Заркау, решив, что называется, плясать от печки.
Целый день добирался он до Заркау на телегах, да подводах попутчиком добрых людей.
Была уже ночь, когда Синельников постучал в дом старика. Незапертая дверь отошла внутрь, и в уши Синельникова хлынул храп. Вдох и выдох старика одинаково мощно содрогали тишину. Он наощупь направился к кровати, приютившей их с Шуваловым минувшей ночью. Синельников натолкнулся на стол, и ему тут же захотелось есть - вся его пища со вчерашнего дня состояла из ломтя хлеба, которым поделился с ним один крестьянин на телеге в пути до Кранца. Пошарив по пустому столу и сообразив, что ему даже примерно неизвестно, где у старика могут храниться съестные припасы, Синельников злобно сглотнул голодную слюну. А потом... Конечно, такая мысль могла возникнуть только от отчаяния, но ей предшествовало, как бы готовя почву, появление в глазах Синельникова миски с груздями. В общем, когда возникла мысль о соленой вороне, она уже не казалась ему неприемлемой. Более того, она тут же нашла развитие: раз ворон солят, значит надо искать бочку!
Синельников уже достаточно хорошо освоился в темноте. Следуя вдоль стены, он набрел на закуток, завешенный тряпицей, из-за которой доносился искомый тяжелый дух. Он отдернул ее с одновременным шагом вперед и... зажмурился от ударившего потока света. У него закружилась голова, словно этот поток подхватил его, а, когда все остановилось, он увидел себя в том же закутке, перед пузатой, рассохшейся бочкой и узкой застекленной дверью. Синельников осторожно выглянул в светившейся в ней день.
По общему виду знакомой улицы он определил, что это Заркау - и, тем не менее, получалось, что дом старика - какое-то вместилище колдовства, из которого раз от раза черт знает куда попадаешь!
Дело было в том, что улица казалась ему знакомой лишь отчасти. Она насылала ощущение "дежа вю" своим изгибом, домами через дорогу, но и выглядела совершенно чужой из-за высившихся над ними несуразно-больших, чопорных зданий. Очень уж они не соответствовали сельским постройкам, да и вообще своему времени.
Своему? А, может, этот закуток или, точнее, жилище старика и есть переход из одного мира в другой?! Старик знает об этом и ничему уже не удивляется, вон, даже дверь не запирает...
У изгороди Синельников увидел мужчину и женщину, которые что-то обсуждали, поглядывая за забор. Мужчина был уже в возрасте, но сухощав, подтянут и не лыс, а только сед, женщина же - напротив, была молода. Из-за того что стояла она боком, Синельников хорошо видел ее стройную фигуру и мягкий профиль лица, как бы осененный волной каштановых волос.
Надо сказать, Синельников никогда не упускал случая оценить женскую красоту. Но сейчас сделал он это вскользь, потому что внимание невольно сосредоточилось на одежде странной пары. А она была у них, как у современных людей, ну, то есть, как у людей из его мира!
Так и есть! Вот он - переход! Теперь только остается вызволить Шувалова из тюрьмы, а там уж пусть исправляет, что натворил!
Синельников дождался, пока мужчина и женщина уйдут, и через застекленную дверь вышел из дома. Обернулся. За старым домом стоял другой, явно помоложе. Видимо, это он интересовал пару.
Продвигаясь по улице, Синельников увидел трехэтажное здание с вывеской: Отель «Куршская коса». Буквы были русские, и в мозг бросилась заполошная мысль: если арестуют, то за измену родине лет двадцать дадут... Но через секунду Синельников опомнился: Советского Союза давно нет! Куршская коса - это Россия!
Чуть дальше он набрел на киоск с сувенирами из янтаря. За боковым стеклом киоска висела карта Калининградской области, оказавшаяся для Синельникова как нельзя кстати. На ней под названием каждого населенного пункта указывалось в скобках его прежнее немецкое имя. Таким образом, он узнал, что находится сейчас в поселке Лесной, бывшем Заркау, а близлежащий городок Кранц зовется теперь Зеленоградском.
Синельников полез в карман. На свет появилось несколько сложенных пополам банкнот евро, однако он и не думал предлагать их продавщице:
- Скажите, есть тут поблизости обменный пункт?
(Синельников был прекрасно осведомлен, что, валюту в России можно свободно обменять на рубли, и, в отличии от СССР, ее хранение ненаказуемо).
- А вон там, за углом, - махнула киоскерша и снова уткнулась в кроссворд.
Денег в кармане у Синельникова оказалось шестьдесят евро - три бумажки по двадцать - сущая ерунда. Получив за них причитающиеся по курсу рубли, он озадачился: много у него теперь денег или мало?
Вернувшись к киоску, купил карту, приценился к янтарным сувенирам - выходило, что немало, во всяком случае, он мог на них приобрести достаточное количество весьма изящных ювелирных вещиц. Да только зачем они ему?!
В первом попавшемся ресторанчике попросил себе отбивную и пиво. Мгновенно поглотив заказанное и расплачиваясь, подумал, что денег все-таки мало.
А еще у него почему-то не шли из головы те янтарные сувениры.
Вскоре он понял почему. Это пытался прорваться из глубин памяти - и неспроста! - когда-то виденный им русский фильм (как и все европейцы, он редко употреблял слово российский), главный герой которого, подобно самому Синельникову, обнаружил ход из настоящего в прошлое - в то самое прошлое, когда в советских магазинах можно было задешево купить золотые и серебряные изделия (но народ по бедности не мог себе этого позволить). В общем, смекалистый герой, у которого в настоящем все ехало вкривь и вкось, наладился таскать из прошлого ложки, вилки и колечки, успешно поправляя покосившуюся свою жизнь.
Как только этот сюжет выплеснулся в мозг, Синельников подставил вместо золота янтарь, и все сложилось!
Потому что там, где теперь Шувалов, янтарь еще не обесценен его промышленным производством! На нем можно сделать состояние... или с его помощью выкупить узника из заключения. Почему бы и нет? Конечно, если там в тюремщики идут исключительно высоконравственные люди, то тогда «нет», но… Синельникову, побывавшему в том мире, он не показался сказочным.
Что ж, нужно начинать действовать прямо сейчас!
Синельников вернулся к киоску и на все оставшиеся деньги купил несколько вещиц - именно таких, чтобы было в них много янтаря и почти ничего от сувенира. Отдельно он предусмотрительно приобрел еще янтарные «капельки» (продавались такие для подвесок) - себе на жизнь.
Все верно рассчитал Синельников! В параллельной реальности янтарь стоил дорого. В этом он убедился, добравшись до Кранца, где на рынке предложил на продажу одну из «капелек». И директор тюрьмы не оказался человеком, болеющим совестью. А вот жадным - оказался. Того янтаря, что принес Синельников, было ему мало.
- Еще три раза по столько, - объявил хапуга.
Спасибо, хоть разрешил повидаться с Шуваловым.
Ученый находился в ужасном состоянии. Ожидание суда было настоящей мукой. Во-первых, он понимал, что суд ничем хорошим для него не закончится, во-вторых, он догадывался, что «ничем хорошим» - это тюрьма или каторга.
Ему было отлично известно: во все времена фальшивомонетчиков наказывали самым строгим образом, пытали и даже предавали смерти. Правда, он никогда не успевал додумывать эту мысль до конца, так как раньше застывала кровь и немел мозг.
День, когда он снова увидел Синельникова, показался ему одним из счастливейших в жизни, хотя с приходом последнего появилась всего лишь надежда на избавление от беды, но не само избавление. Впрочем, надежда выглядела вполне сбыточной, потому что в плане Синельникова не содержалось ничего невозможного.
Директор тюрьмы обещал отложить передачу дела Шувалова в суд - и это было хорошо, а нехорошо было то, как суетливо бегали его глазки, отчего напрашивался вопрос: является ли окончательной заявленная негодяем цена?
Однако сосредотачиваться на сомнениях, когда требовалось действовать, было глупо.
Шувалов предложил Синельникову поставлять отсюда для нумизматов прусские талеры, но Синельников не очень-то верил, что будет спрос на эти монеты - все-таки не древнегреческие драхмы. И вообще, насколько он понимал, у коллекционеров ценятся исключительно штучные экземпляры, а тут целая партия... Нет, не годилось, нужно было придумывать что-то другое.
С тем они и расстались: Синельников обещал найти способ раздобыть денег, купить янтарь и вызволить ученого из заточения, а Шувалов... Что ж, ему оставалось только ждать и не поддаваться
