которому он мог обратиться с просьбой разыскать вас, что я и сделал с помощью этих вот замечательных людей.
- Да я и сам извелся. Представляю, какие мысли Шувалову лезут в голову. Но слишком уж сильно они меня помяли, ребра до сих пор болят... Тут вот, недалеко, на окраине поселка навалились. И поживились-то всего двумя бусинами янтаря... Я им тоже зубы пересчитал, но разве ж одному пятерых осилить? Еле живой сюда дополз. Спасибо Йохану - спас! Думаю, через пару деньков буду на ногах. Ну а там найду работу, куплю янтарь...
- Послушайте, - перебил я его. - Вам незачем зарабатывать деньги. Я их просто дам. Так вы намного быстрее решите проблему.
- Просто дадите? – удивился Синельников. - Почему?
- Да хотя бы потому, что каждый должен жить в своем времени!
- Думаю, вам, господин Синельников, следует деньги взять, - поддержал меня Кант. - Ведь они, в конечном счете, принесут благо всем и, значит, даются не вам!
- Логично, - согласился Синельников и просиял: это значительно облегчит мне жизнь!
У меня в кармане лежало несколько банкнот - я это помнил и был почти уверен, что денег хватит на покупку нужного количества искусственного янтаря, стоившего не слишком дорого. Я совсем успокоился, когда вынул деньги и из-под сложенных купюр выглянула, оранжево лизнув ладонь, купюра самого большого номинала.
- Должно хватить с лихвой, - протянул я ее Синельникову.
Он сделал встречный, но заторможенный жест, начиная прямо у меня в руке разглядывать прежде не виданные им деньги.
- Ну что ж, - сказал Кант. - Я выполнил поручение господина Шувалова. Завтра же наведуюсь к нему, и мне будет, чем его обнадежить. Благодарю, друзья мои, за понимание и содействие. Счастлив был познакомиться с вами.
- Вы уже покидаете нас? - обеспокоено спросила Лиза. - В такой поздний час, не опасно?
А, кроме всего прочего, просто хотелось побыть еще с этим замечательным стариком, оказавшимся добрым, благородным и обаятельным человеком.
- Не стоит, господин Кант, - также предупредил Синельников. - Вон тут как лютуют, дождитесь утра.
- Чего же ждать? Ведь мы сейчас в моем времени, не так ли? А умереть мне суждено в своей постели.
Кант улыбнулся:
- У меня была возможность заглянуть в вашу энциклопедию.
Он окинул нас всех взглядом и, повернувшись, позвал:
- Герр Йохан!
.........................................
Прощайте, дорогой профессор!
11. Неожиданный поворот
Миновало несколько дней. В течение этого времени почему-то ни разу не приходило то ощущение, когда вдруг становится радостно, как на лугу, и, будто это не над цветками колышутся бабочки, а летают они в самой душе. Не знаю, летали ли бабочки у Лизы, а у меня точно - лимонницы. Наверно, так накатывало счастье. А теперь какого счастья ждать? Только перемен. Которые редко бывают к лучшему...
Все-таки хорошо жилось нам в нашем неведении! Воистину, прав Екклесиаст: многие знания умножают печали! Хотя мудрец более позднего времени сформулировал проще: меньше знаешь - крепче спишь!
Синельников появился вечером. Просто вышел из застекленной двери старого дома и прошел к столу, за которым мы с Лизой пили чай. Он был осунувшийся, серый.
«Ну да, - подумал я, - человек еще до конца не оправился, а тут такое путешествие...»
Зачем я хотел спрятаться от мысли, которая возникла первой и которая как плод интуиции, а не разума, была единственно верной? Миссия его провалилась!
Проходимец-тюремщик потребовал другой выкуп. Причиной тому стал подслушанный им разговор, состоявшийся между Шуваловым и Кантом после возвращения последнего из Лесного. Негодяй хотел теперь жить в новом времени и иметь много денег. Когда Синельников назвал сумму, я даже присвистнул: примерно столько было у меня всего! Непостижимо, откуда взялась эта цифра?! А, впрочем, - она же круглая, красивая... И все-таки непомерно большая...
- Куда ему столько денег? - недоуменно посмотрел я на Синельникова. - Он же просто не сможет ими распорядиться!
Синельников пожал плечами:
- Жадность... Да это не так уж и важно - денег все равно нет...
- Ну а меньшая сумма его не устроит? - спросил я, замечая на себе Лизин неотступный взгляд.
- Я пытался торговаться. Без толку. «Ни гроша не уступлю», - говорит... Убить его, что ли? - после паузы тихо промолвил Синельников.
- Евгений Васильевич, что вы! – встревожилась Лиза. - Не берите грех на душу!
Он промолчал, но посмотрел на Лизу благодарными глазами.
- И что же дальше?
- Он сказал, что через двое суток Шувалов предстанет перед судом.
- Значит, еще есть немного времени, - словно бы сама себя успокоила Лиза и улыбнулась гостю:
- Садитесь ужинать, переночуете у нас, а там видно будет...
Когда мы остались с Лизой наедине, я спросил:
- Хочешь, чтобы я заплатил этому негодяю? Понимаешь, что у нас не останется денег на твою операцию? У нас вообще ничего не останется!
- Да, понимаю, - Лизин взгляд - прямой, без обычной мягкости - пугал меня, потому что под ним моя надежда переубедить ее неумолимо рушилась.
- Лиза, ради чего?
- Ты знаешь...
- Ну да, тебя еще старик Кант поддержал... Лиза, милая, категорический императив, гипотетический императив - это все философия, а жизнь - далекая от теории реальность...
- Да причем тут императивы! - воскликнула Лиза. - Просто нельзя по-другому!
Бескомпромиссность, неуступчивость, упрямство – в слишком крепкую стену я упирался, и мне впору было разозлиться на Лизу.
А я вдруг вспомнил, как она сказала после нашей первой близости: «Ну и что? Рано или поздно это всегда происходит между любящими людьми», и меня озарило: если Лиза считает что-то естественным, она этому следует безоглядно, не осторожничая, до конца отдаваясь всем своим щедрым, искренним сердцем!
Во мне будто что-то перевернулось. Еще минуту назад ее желание представлялось блажью, нелепицей, и я знал: немало найдется тех, кто за глаза назовет ее дурой... Но, если тогда я бы им это спустил, то сейчас нашел бы и дал в морду, потому что Лиза - необыкновенная, замечательная, единственная на миллион!
Впрочем, они и меня посчитали бы законченным дураком...
Лиза поняла, какое я принял решение.
- Знаешь, почему еще это нужно сделать? - обняла она меня. - Я не хочу, чтобы ты умер, а я потом долго жила без тебя. Я хочу состариться вместе с тобой...
- Так ты не исчезнешь из моей жизни? Ну, после...
- Нет, конечно. Все будет по-другому...
В эту ночь мы почти не спали, а утром я объявил Синельникову, что выкуп состоится. Тот чуть не присел мимо стула.
- Гена, ты в своем уме?!
- Давай лучше обсудим техническую сторону вопроса.
Но только через несколько минут Синельников смог прийти в себя и начать логически рассуждать.
Решено было доставить тюремщика сюда и открыть ему счет на требуемую сумму: не тащить же два чемодана современных денег из Заркау в Кенигсберг! Хотя пройдоха, скорее всего виртуальные деньги не возьмет, а потребует наличность. Тогда придется все-таки покупать два чемодана и заявлять банку о получении огромной суммы, что, конечно, не противозаконно, но подозрительно, а привлекать к себе внимание нам было ни к чему.
- Может, выдать ему часть наличными - пусть купит что-нибудь, убедится, что они не фальшивые, а часть перевести на счет - и пусть тоже убедится, что со счета выдаются такие же деньги.
- Дельно, - согласился я с Синельниковым. - Ты, главное, его убеди, что он здесь необходим в любом случае. И черт с ним, пусть десять раз перестрахуется, никто его обманывать не станет.
- Точно не станет? - блеснули у Синельникова глаза. - Я бы...
- Нет, Женя, слишком многим мы рискуем... И еще. Как я понимаю, при благополучном исходе дела вы с Шуваловым окажетесь здесь?
- Да. Другой переход нам неизвестен.
- Отлично! Очень уж мне хочется посмотреть на этого... экспериментатора...
- Он не нарочно...
- Все равно хочется... Ты не волнуйся, я просто с ним поговорю.
- Ладно, мне пора. Ждите завтра. Надеюсь с пройдохой. Его, между прочим, Иоахим Вебер зовут.
12. Верный расчет
Роста небольшого, упитанный, лысый, криворотый, с голым лицом - именно голым, то есть когда неприятно от неприкрытости, а у него ни усов, ни бороды, - таким был Иоахим Вебер.
Синельников сказал, что по-немецки «вебер» - это ткач.
Так вот «ткач» решительно оборвал нить интриги, потребовав наличных денег в самый короткий срок. Он не может больше ждать. И чтоб никаких уловок! А каторга герру Шувалову уже обеспечена. Туда же может последовать и герр Синельников.
Тем не менее, как всякий прохвост, Вебер оказался человеком рациональным и сообразил, что за деньгами ему придется явиться лично и в том нет никакой уловки.
В результате он стоял перед нами, а Шувалов под охраной двух головорезов находился в доме Йохана, ожидая своей участи: или его выпустят через застекленную дверь на свободу, или... Мы знали, что директор тюрьмы уже внес его в списки умерших от болезни, так что путь назад, в тюрьму, ему был заказан.
На то, чтобы реализовать план Синельникова по виртуально-наличной передаче денег, ушел целый день. Вебер, оказавшись в новом для себя мире, останавливался на каждом углу с изумленными глазами, но со временем он все же сумел сосредоточиться на деле. В конце концов, негодяй остался доволен - его не провели!
- Теперь, как бы он нас не провел, - сказал Синельников, - Собирайся, Гена, к Йохану пойдем. Он нам на всякий случай топоры приготовил: может, отбивать придется Шувалова!
Я изумленно посмотрел на Синельникова.
- Ладно, пошутил я... Насчет топоров. Пока мы заняты были, Лиза купила по моей просьбе вот это, - он показал два газовых баллончика. - Держи. И будь, как пионер, готов!
Не пригодились, слава богу, баллончики! С саквояжем в руке и пластиковой картой в кармане Вебер отбыл восвояси. Ни он, ни его головорезы даже не взглянули на Шувалова.
Но мне Вебер что-то сказал напоследок.
- До встречи, - перевел Синельников.
Лизу, как и меня, не впечатлил облик Шувалова - "злого гения". Совсем ничего демонического...
Нелепые стереотипы живучи даже в разумной среде. Вот и мы ожидали обнаружить у этого, несомненно, великого ученого какую-то необычную внешность. В Наполеоне и Ленине не было ничего мефистофельского, а товарищ Сталин и вовсе выглядел этаким приятным усатым мужичком. Все это всем давно известно, а вот, поди ж ты...
Ко всему еще Шувалов казался заторможенным, как бы слегка не в себе. Оно и понятно, сколько человеку выпало существовать между надеждой и отчаянием, а напоследок еще и побывать между жизнью и смертью! Разговаривать с ним сейчас не имело смысла.
Однако ночи ему хватило, чтобы прийти в себя. Утром он был бодр и радостен, то есть, как и следовало ожидать, - счастлив. Он даже, черт возьми, поглядывал на Лизу горящим взглядом - ну да, как же молодую женщину не втянуть в сферу своего счастья!
Сфера эта несколько сузилась после разъяснения, что Лиза - моя жена. Затем я решил перейти к разговору о главном.
Поначалу мне было никак не пробиться к цели через поток благодарностей в мой адрес, однако на фразе Шувалова «я навеки ваш должник» мне удалось перехватить инициативу.
- Ловлю вас, Андрей, на слове! Я хочу вас кое о чем просить... Вы можете вернуть человечество не в девятое апреля, а на день раньше?
- В принципе это возможно, но я не хотел бы этого делать. Получается, что я не исправляю свое ошибочное вмешательство в течение времени, но
