Христос как космос и микрокосмос

от пустоты до полноты, от убожества до богатства. И если зенит — это пик мудрости, то дебилизм, олигофрения и шизофрения — её надир, упадок. И так со всякой доблестью, со всякой славой, возвышением, - всё превращается в свою противоположность, КТО ВОЗВЫШАЕТ СЕБЯ, ТОТ УНИЖЕН БУДЕТ, А КТО УНИЖАЕТ СЕБЯ, ТОТ ВОЗВЫСИТСЯ(Матфей 23:12).  Негатив аукнется в следующем рождении или даже ныне при учащённом цикле.  Вот почему Соломон предостерегает от крайностей:  НЕ БУДЬ СЛИШКОМ СТРОГ, И НЕ ВЫСТАВЛЯЙ СЕБЯ СЛИШКОМ МУДРЫМ; ЗАЧЕМ ТЕБЕ ГУБИТЬ СЕБЯ? НЕ ПРЕДАВАЙСЯ ГРЕХУ, И НЕ БУДЬ БЕЗУМЕН: ЗАЧЕМ ТЕБЕ УМИРАТЬ НЕ В СВОЕ ВРЕМЯ? ХОРОШО, ЕСЛИ ТЫ БУДЕШЬ ДЕРЖАТЬСЯ ОДНОГО И НЕ ОТНИМАТЬ РУКИ ОТ ДРУГОГО; ПОТОМУ ЧТО КТО БОИТСЯ БОГА, ТОТ ИЗБЕЖИТ ВСЕГО ТОГО(Екклезиаст 7:16-18). Но кого Бог любит больше, кого освободит от сансары рождений и смертей — умеренных или тех, кто разобьёт, раскровавит лоб в молитвах? - НЕТ БОЛЬШЕ ТОЙ ЛЮБВИ, КАК ЕСЛИ КТО ПОЛОЖИТ ДУШУ СВОЮ ЗА ДРУЗЕЙ СВОИХ(Иоанн 15:13).  ПРОЩАЮТСЯ ГРЕХИ ЕЕ МНОГИЕ  ЗА ТО, ЧТО ОНА ВОЗЛЮБИЛА МНОГО, А КОМУ МАЛО ПРОЩАЕТСЯ, ТОТ МАЛО ЛЮБИТ(Лука 7:47).
КОМУ ДАНО МНОГО, МНОГО И ПОТРЕБУЕТСЯ, И КОМУ МНОГО ВВЕРЕНО, С ТОГО БОЛЬШЕ ВЗЫЩУТ(Лука 12:48). ГОСПОДЬ, КОГО
ЛЮБИТ, ТОГО НАКАЗЫВАЕТ; БЬЕТ ЖЕ ВСЯКОГО СЫНА, КОТОРОГО ПРИНИМАЕТ(Евреям 12:6). Правда, эти цитаты говорят только о потенциале противоположностей, а не намерениях Бога.



Дошли до тринадцатой апокалиптической главы. Православные верующие отрицательно относятся к теории эволюции. Но на приступах революции они говорят: не-е, давайте эволюционно развиваться, революции - не надо! Тринадцатая глава рассказывает об инволюции, когда эволюция патологизирует, сужается, сворачивается, когда, как  говорится,  верхи(Vatti) не могут, а низы(Muti) не хотят.  Инволюция до того сворачивается, что заглатывается чёрной дырой, превращаясь в семечко. Семечко ещё более сжимается благодаря стратификации — холоду и другим неблагоприятным условиям. И космическое тело в чёрной воронке  сжимается до такой степени, что ядро не выдерживает и вспыхивает, а семечко, почуяв конец зимы и смерти, проклёвывается. И человека, когда загоняют в угол(в семёрку), прессуют, утрамбовывают, испытывая экзамен на терпение, он взрывается. Почка тоже проклёвывается, выстреливает, но кино это замедленное. Во всех случаях происходит взрыв, революция, особено мне нравится украинское слово - выбух. Похоже, что так и скорлупа яйца раскалывается. А наша православная религия жизнь во вселенной со взрыва отрицает...


В четырнадцатой главе обращаю внимание только вот на эту горькую, но осмысленную  фразу Христа: ВСЕ ВЫ СОБЛАЗНИТЕСЬ О МНЕ В ЭТУ НОЧЬ; ИБО НАПИСАНО: ПОРАЖУ ПАСТЫРЯ , И РАССЕЮТСЯ ОВЦЫ(Марк 14:27). Да, это закон. Жестокие захватчики поразили некогда Израиль, и что? - евреи рассеялись по всей земле. Какой бы ни был плохонький, худосочный президент Янукович, но порядок обеспечивал,  — свергли, и вот на Украине бардак. В дореволюционной России свергли царя — и катавасия на многие годы. Но это закон периодики, а закон не может быть плохим.
  Я посмотрел, какими синонимами в других переводах Евангелия замещается  глагол «соблазниться»: потерять веру, отступить, отречься, оступиться, ошибиться, споткнуться. А в одном немецком переводе употреблён глагол straucheln в качестве существительного — zum Straucheln gebracht werden. А глагол straucheln -  спотыкаться, оступаться, ошибаться — образован от существительного Strauch, что значит — куст, терние.  А  Strauchdieb вообще ужас: хулиган, разбойник. Теперь-то понятно становится, почему Христос о доме молитвы говорит, как о вертепе разбойников, и выгоняет оттуда всякую нечисть — менял, меняющих божественное единство на враждующее множество, на хворост, и торгашей, распродающих, растранжиривающих голубей, символ божественной чистоты и мирности. Как тут не вспомнить и пророческие слова апостола Павла, что после его смерти лжеучителя извратят учение, и действительно, что мы видим? - мы видим терновый куст враждующих христианских ветвей —  «истинное» православие, катакомбное православие, зарубежное православие, автономное православие, староверы, беспоповцы,  католичество различных орденов и пошивов, богомилы, менониты, лютеране, англикане, гуситы, молокане, прыгуны-максимисты(последователи Максима Рудомёткина), баптисты, пятидесятники, харизматы, мормоны, адвентисты, иеговисты... Вовсе не значит, что я ратую за экуменизм, - просто подчёркиваю закон, закономерность. И вот этот пастырь, рассадник лжепророков, у пророка Захарии поражается и поражаются две части ягнят, и только третья часть, очищенная, как серебро, в огне, испытанная в горниле, назовётся Божьим народом(Захария гл.13). Это и свершается в действии Евангелия: ученики отрекаются от пригвождённого к кресту Учителя, причтённого к злодеям, один из злодеев этого куста, как бы  часть, кается и получает обещание оказаться в раю. Почему из этой трёхчленной спирали два круга обречены? Потому что трёхчленная спираль — это материальное, душевное и духовное. Даже духовное, оставленное к жизни, переплавляется, потому-то Петру надо трижды отречься, хотя петух диктует начало дня двумя гудками, и трижды восстановиться потом уже не плотским, а воскресшим в  нетленном образе Иисусом. Я опять эту трёхчленную спираль раскладываю в виде чисел поста: седмина, семь седмин и семьдесят седмин, которые будучи переплавлены и освобождены от изгари, будут называться просто седминой. И  привожу цитату из Евангелия от Фомы, которая в каноническом Евангелии неполная: ИИСУС СКАЗАЛ: ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА ОТЦА, - ЕМУ ПРОСТИТСЯ, И ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА СЫНА, - ЕМУ ПРОСТИТСЯ. НО ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА ДУХА СВЯТОГО, - ЕМУ НЕ ПРОСТИТСЯ НИ НА ЗЕМЛЕ, НИ НА НЕБЕ(Евангелие от Фомы, логия 49). Опять же здесь представлена спираль, которая расчитана на поклонников Бога в духе и истине, а две части, от которых позволяется отвергнуться, которые и у Захарии истребляются — это буквальное чтение Ветхого и Нового завета. В ТОТ ДЕНЬ ОТКРОЕТСЯ ИСТОЧНИК ДОМУ ДАВИДОВУ И ЖИТЕЛЯМ ИЕРУСАЛИМА ДЛЯ ОМЫТИЯ ГРЕХА И НЕЧИСТОТЫ(Захария 13:1) — вот где Вечный завет. СЕМЬДЕСЯТ СЕДМИН ОПРЕДЕЛЕНЫ ДЛЯ НАРОДА ТВОЕГО И СВЯТАГО ГОРОДА ТВОЕГО, ЧТОБЫ ПОКРЫТО БЫЛО ПРЕСТУПЛЕНИЕ, ЗАПЕЧАТАНЫ БЫЛИ ГРЕХИ И ЗАГЛАЖЕНЫ БЕЗЗАКОНИЯ, И ЧТОБЫ ПРИВЕДЕНА БЫЛА ПРАВДА ВЕЧНАЯ, И ЗАПЕЧАТАНЫ БЫЛИ ВИДЕНИЕ И ПРОРОК, И ПОМАЗАН БЫЛ СВЯТЫЙ СВЯТЫХ(Даниил 9:24) — вот он опять же Вечный завет! И апостол Павел ориентируя нас на Вечный завет, на Христа, воскресшего в нетленной оболочке, в Духе Святом, отрекается от плотской ипостаси:   ОТНЫНЕ МЫ НИКОГО НЕ ЗНАЕМ ПО ПЛОТИ; ЕСЛИ ЖЕ И ЗНАЛИ ХРИСТА ПО ПЛОТИ, ТО НЫНЕ УЖЕ НЕ ЗНАЕМ(2Кор.5:16). Так что давайте не будем осуждать революции! Революция — это да и дань будущему и нет - заходящему солнцу.
Ре-лигия, ре-волюция, ре-прессия, ре-акция, ре-лаксация, ре-генерация, ре-миссия, ре-льеф(Relief), ре-верс, ре-патриация, ре-организация, ре-конструкция — это благотворные акции на обновление, восстановление, поступательное движение, периодику.

В последней, шестнадцатой главе Христос возносится на небо воссесть по правую сторону возле Бога. Вознесение это, конечно не видимое, как не видимое бывает второе и многократное Его пришествие, потому что Он теперь Дух Святой. Но вовсе не значит, что пришествие для ожидающих Его проходит тихо и незаметно, - нет, конец всегда трагичный, глобальный, катастрофичный. Но Елеонская гора, с которой Христос возносится и куда обещано(Деяния 1:11; Лука 24:50; Марк 16:19) возвратиться, является только символической точкой конца и начала на эклиптике времени. В качестве приложения я привожу разукрашенное живописными метафорами  вознесение пророка Мухаммеда, - таково же вознесение и Христа.



         Полунощной порой, лишь полдневного светоч владыки
Из недвижности вышел и мир озарился великий,
Стали солнцу носилками очи небес девяти,
А Венера с Луною огни обязались нести.
Он в святилище здешнем оставил все стороны света,
Бросил семь поясов и все шесть направлений предмета.
День покинули стопы его, отлетевшие прочь,
На его появленье раденьем ответила ночь.
Слиплись веки у тех, что с глубинами тайн незнакомы,
Он меж тем скакуна повернул, удаляясь от дремы.
Вместе с клеткой плотско́й из земной унеслась западни
Птица сердца туда, где покой и блаженство одни.
Птицы, даже и ангелы с ним не тягались в полете,
И радел небосвод, скинув платье с лазоревой плоти.
У божественной птицы и клетка расправила крылья,
Оболочка его, легче сердца, неслась без усилья.
Шаг за шагом, когда возносился он прочь от земли,
Ввысь и ввысь небеса его в страхе смиренном несли.
И глядели насельцы обоих миров на пророка,
И в поклоне земном головами склонялись глубоко.
Он последней ступени коснулся ногой, но за ней
Поднялся и еще на божественных сто ступеней.
Скакуна с его стойлом высоким внизу он оставил,
О попоне заботу оставшимся здесь предоставил.
Он жемчужиной стал, обретенною в мире земли,
Небеса же ее до венца божества донесли.
Ночью темной, как амбра, жемчужину неба ночного
Бык небесный похитил, изъяв из ноздри у земного.
И когда наступил путешествию должный конец,
Близнецы ему дали свой пояс и Рак — свой венец.
Неба Колос расцвел при одном появленье пророка,
Этот Колос расцветший от Льва он отбросил далеко.
Чтоб измерить, насколько той ночи цена велика,
На Весах ее вес проверяла Венеры рука.
Но столь грузную гирю не взвесить такими весами,—
Легче гири тяжелой весы оказалися сами.
И пока проносился пророк меж сияющих звезд,
Чашу противоядья излил Скорпиону на хвост.
Вдаль метнул он стрелу, где его проходила дорога,
Ею был уничтожен губительный вред Козерога.
Стал Иосифом в Кладезе, солнцу подобно, пророк,
Стал Ионою Рыб, ибо Кладезь от них недалек.
И лишь в знаке Тельца он поставил Плеяды престолом,
Сразу войско цветов разбросало палатки по долам.
И лишь в горнем саду на лужайке раскрылся цветок,
Наступил на земле расцветания вешнего срок.
После с неба седьмого повел он почтительно речи,
У пророков прощенья просил, что зашел столь далече.
Звездный занавес неба шаги разрывали его,
На плече своем ангелы знамя держали его.
Полночь мускус наполнил дыханья его неземного,
Полумесяцем в небе коня его стала подкова.
В эту темную ночь даже молния в беге своем
Не могла бы поспеть за его быстроногим конем.
Словно сокол с шажком куропатки, с пером голубиным,
Уносился Бурак, лучезарен, к небесным глубинам.
Вечный «лотос предела»— сорочки пророка перед,
Край девятого неба задел он, свершая полет.
Стала днем эта ночь — дня прекрасней земля не знавала!
Стал цветок кипарисом — прекрасней весны не бывало!
Из нарциссов и роз, что в небесном саду разрослись,
Глаз-нарцисс лишь один насурьмлен был стихом: «Не косись!»
Лишь девятых небес по ступени достиг бирюзовой
Цвет нарцисса, руками подхваченный снова и снова,—
Его спутники вдруг побросали щиты в забытьи,
Поломали воскрылья, развеяли перья свои.
А пророк чужестранцем, чья долго тянулась дорога,
В дверь смиренно кольцом постучал на пороге чертога.
И, завесою скрыты, тотчас охранявшие дверь
Пропустили его,— одинок он остался теперь.
Шел он дальше без спутников, по неизвестной дороге,
Сам теперь он не ведал, куда приведут его ноги.
А другие