Банк

подходит – где умный поймёт, там дурак не разберётся, и комар носа не подточит. И вывод ничего, хотя надо бы поглубже, не так описательно.
Шеф удобно развалился  в кресле, затянулся голубым Мальборо. Максимов  знал, что такие сигареты можно было купить только в дьюти-фри в Шереметьево или  за рубежом. Шеф, поймав взгляд Максимова, спросил:
– Курите ?
– Нет, спасибо.
Курить он действительно не хотел, хотя и не предполагал, как быстро его потянет к сигарете от грядущих катаклизмов.
– Но понимаете, здесь бы нужна иная подача материала – не как у Вас.
– Как это, Вы говорите, что стиль подходит. В чём же дело ?
– Я сказал, в подаче материала. Нам бы надо телеграфно, кратко изложить материал, показать основные тенденции, но намёком, не обостряя. И потом…
Дальше Максимов не слушал. Ему стало всё очевидно - шеф когда-то работал в НИИ (так оно и оказалось), что отпечатывалось на всю жизнь. В своей собственной альма-матер он не раз наблюдал разгромные собрания по отдельным работам, не оставлявшим от написанного камня на камне, даже если и выглядели они вполне приемлемо. Не раз ловил себя на шальной мысли предложить  сделать рецензию по учебнику истории КПСС или политэкономии социализма. Вот уж где можно развернуться…
Понять, какая разница между стилем и «подачей» материала, было сложно, синонимы, как-никак. Мели Емеля, твоя неделя... Правда, хотелось бы до обеда.
– Так вот, - завершал шеф, и Максимов тут же включился, изображая соответствующую степень понимания. - Я тут на первый раз сам всё переделал, отредактировал, так сказать. Если возражений не будет – выпускаем, и лучше бы сегодня, а то нас не поймут.
Ё-мое, и здесь «не поймут». Выражение это регулярно звучало в министерских кабинетах, но то были люди маститые, с опытом бюрократического выверта, легко доказывавшие, что белое - это чёрное, и тут же в зависимости от обстоятельств и насущной потребности - обратное. Перевёртыши, асы госслужбы. Но слышать подобное от относительно молодого шефа было удивительно. Хотя надо было посмотреть, что он там направил…
Максимов никогда не отличался особым тщеславием, когда дело касалось редактирования его работ, обычно соглашаясь с правкой текста. Непринципиально. Всей заказной писанине он знал цену: результат определялся ещё до появления текстовки, субстантивной части, как выражались выпускники новых вузов и академий. Так что и стараться особо не стоило, хотя в данном случае всё же волю он себе дал, не зажатый узкими рамками чьих-то мнений и чужих решений, обязательных к исполнению. Но после просмотра текста искренне удивился. По существу, ничего не менялось – пара смысловых противоречий действительно была снята, несколько опечаток, но вот стиль.. Здесь действительно шеф поработал, только не так, как требовал от него, автора, а наоборот. Предложения стали длинными, неподъёмными, с тяжёлыми причастными и деепричастными оборотами, изобиловали мудрёными заимствованиями из других языков и цветистыми, но бестолковыми сравнениями. Читалось с трудом, смысл ускользал, как слабеющий пульс у тяжелобольного. Мысли – его, Максимова мысли – бились об изгороди красивых словоформ, с чем согласиться он никак не мог.
Разделив страницу надвое (вот где они понадобились, компьютерные технологии), Максимов сразу увидел все возникшие несуразности и уже было собирался пойти с ними к начальнику, как вдруг что-то его остановило. Какой-то внутренний голос, интуиция что-ли говорили: не стоит. Всё испортишь, ещё не время – это твой первый труд, подожди. Доказать не сможешь ничего – у него опыт, демагог бывалый, а ты только вспылишь, а что дальше?
Работа вышла на следующий день, а ещё через неделю Максимов столкнулся с вице-президентом («нерезом», как их окрестили в Банке, то есть не-резидент, не наш, не русский). «Нерез» шёл навстречу с широкой улыбкой, протягивая руку в приветственном жесте.
– Это Вы – автор нашего нового бюллетеня? - заговорил он на очень чистом русском, почти без акцента.
– Да, я.
– Очень рад, интересно. Обязательно надо поговорить, я Вас приглашу. И Вы заходите сами, если возникнут вопросы.
Максимов, искренне радуясь приглашению и первому контакту, ещё не знал, что эта встреча одновременно и последняя, а увидятся они только через несколько лет, когда Банк сменит хозяев, вице-президент станет их Председателем, а сам Председатель так и не вспомнит Максимова, столкнувшись с ним в одном из дешёвых супермаркетов Москвы.
Но всё это впереди, а сейчас, приняв решение «не возникать», он испытывал неожиданную эйфорию. Как-никак, а «бюллетень» выходил, его читали, земля под ногами становилась твёрже. Можно немного передохнуть, хотя и ненадолго – пора было собирать материал для следующего выпуска, да ещё постоянные задания шефа, обзоры, справки, отчёты... Заказы посыпались из всех отделов, как из рога изобилия, только давай, да и сроки выдерживай. Интересно, кто этим раньше занимался, думал он, но спрашивать не решался. Не принято: исказят, пустят слух...
А время шло. В день первой зарплаты Максимов неожиданно узнал, что денег дадут несколько больше обещанного, что вызывало недоумение и одновременно - жгучий интерес. Заодно и процедуру получения своих кровных стоило выяснить.
– Скажите пожалуйста, а как мы получаем зарплату, - несколько смущаясь произнёс Максимов, опасаясь услышать очередную сентенцию,  на которые был горазд шеф перед «субстантивной» частью, но ответ прозвучал неожиданно чётко.
– А мы здесь зарплату не получаем, - на сей раз с многозначительным видом произнёс шеф.
– Как, вообще ?
Наслаждаясь произведённым эффектом, шеф продолжал.
– Нам здесь зарплату начисляют, а не выдают, вот так. Вам открыт текущий счёт, следует войти в банковскую систему обмена информацией, ввести пароль, посмотреть сколько Вам начислено, а потом уже идти в кассу и снять, сколько надо. Можно в валюте, можно рублями, а можно «кинуть» на карточку. Вы карточку завели ?
– Да нет, я не знал, и как это сделать?
– Ребят попросите, они объяснят, а зарплату Вам начисляют с коэффициентом. Есть базовый оклад, от него и считайте.
Шеф не сказал ему в тот раз одной важной вещи. Оказывается, Банк, как и многие другие, пользовался так называемой «зарплатной схемой». Не совсем законная, она давала возможность решать какие-то проблемы с налогообложением, отчётностью и прочими финансовыми премудростями, существо которых ему было неведомо. В самом общем виде, объясняла Юля, делалось это следующим образом: на каждого сотрудника Банка в банке-партнёре открывался депозитный счёт, а иными словами – вклад до востребования о наличии которых (счёта и Банка) Максимов даже и не подозревал. На счёт переводилась определённая сумма, которая за месяц неожиданно значительно возрастала, а так как проценты налогом не облагались, то и налогооблагаемая база для проверяющих уменьшалась. Затем деньги переводились обратно в «родной» Банк, где они благополучно «начислялись» сотрудникам. Одновременно то же самое делал и «дружественный» банк, посылавший к ним деньги своих сотрудников. Всё – на условиях взаимности, строго конфиденциально. Так и гоняли их туда-сюда, как пинг-понговый шарик, превращая гипотетические проценты в вполне осязаемые купюры.
В его, конкретном случае, произошла какая-то ошибка, причём неожиданно – с выгодой. Кто-то ошибся и начислил процентов на другую сумму, а отыгрывать назад было нельзя. Казалось, повод порадоваться, но радости почему-то не ощущалось.
***
Английское слово yield банковские острословы, ушлые по части словесных изысков, давно переделали в русскую елду, чем особенно любили бравировать, придавая звучанию оттенок лёгкой пошлости. Термин означал доходность ценных бумаг к моменту их погашения (Банк, как и другое хозяйствующее лицо, имел право на их эмиссию, или, попросту говоря, выпуск), и в случае успеха пресловутой «хозяйственной деятельности» эти бумаги можно было продать (что обозначалось выражением «зафиксировать прибыль»), обеспечив себе доход. При этом самое любопытное заключалось в том, что цена продаваемой бумаги никакого отношения к результатам пресловутой деятельности не имела, а определялась спекулятивными настроениями, господствовавшими в каждый определённый момент времени на рынке. Если рынок шёл вверх, то работали «быки» и называлось всё священнодейство «бычьим рынком», если вниз – значит давили «медведи».
Ставшее Максимову на время родным кредитное учреждение не пренебрегало любой возможностью подзаработать, о чём он был хорошо информирован, и поэтому сообщение шефа о грядущей всеобщей премии за «выросшую елду» он воспринял спокойно, озадачив начальника своим знанием внутрибанковской терминологии (эффект от произнесённого явно должен был стать иным). Вздохнув, шеф продолжил:
- Когда я разговаривал с Председателем, он особо просил отметить тебя (теперь они бывали на «ты», но не всегда, а в зависимости от настроя шефа, складывающихся обстоятельств, чего-то ещё), значит читает наши работы, и это хорошо.
- Вот и отлично, - снова расслабившись и забыв все свои зароки, поспешил порадоваться Максимов, - я как раз в отпуск собрался.
- И куда же, если не секрет, - поинтересовался шеф.
- На Цейлон, давно хотелось выехать на океан, ни разу не видел.
- Что ж, ничего плохого в этом не вижу, поезжайте.
Шеф сразу перешёл на Вы. Вот спасибо-то, прямо отец родной, мелькнуло у Максимова, но не тут то было.
– А когда ?
- Через пару недель как раз начнётся сезон, а сейчас там дожди (дело было в ноябре). Вот думаю в декабре погреть кости.
Вдруг шеф как будто спохватился.
- Совсем забыл, у нас же скоро отчёт, надо писать преамбулу, а там обширный экономический  раздел. Да и правление по этому вопросу ещё не прошло – а вдруг «что», а Вас нет, и как тогда ?
Банковский отчёт всегда открывался размышлениями о состоянии экономики, однако значение раздела было настолько мизерным, что обычно тот занимал  около страницы, если  не меньше, просматривался в пол-глаза, так как акционеров и клиентов гораздо больше интересовала иная информация, касавшаяся самого Банка. В общем, надуманность тезиса казалась настолько очевидной, что спорить  никакого резона не виделось. Максимов так и заявил:
- Я еду под свою ответственность, если «что» – принимайте решение, у меня уже куплены билеты.
Из его прежней практики было известно, что такой аргумент действует безотказно, но и здесь реакция оказалась неожиданной.
- Тогда делайте раздел сейчас, и в нескольких вариантах, надо обеспечить заменяемость, поливариантность, так сказать. Кстати, не забывайте и про текущую работу – всё надо выпустить в срок.
Максимов не удивился, когда к этим заданиям шеф добавил ещё и пару справок. В микромире служебных взаимоотношений всегда возникала, как он определил её для себя, ревность руководителя к подчинённому, хотя природа этого явления ему, как человеку неамбициозному, была абсолютно непонятна. Служебные отношения вдруг превращались в личные, подчинённые рассматривались начальниками в качестве частной собственности, а отдел – как доставшаяся по наследству небольшая усадьба. Крепостное право. Более того, как ему стало известно позже от Кати, шеф, сидя в одиночестве в своём