Банк

презрительную усмешку: едете к нам, а не знаете, где билеты взять. Реплика возмущала, хотел нахамить, но пока он подбирал нужные выражения (всегда завидовал в этом отношении «чайникам», умудрявшимся без углублённых словоформ за две минуты высказать всё, что надо), чиновница сменила гнев на милость, влепила в его старый «серпастый» какой-то штамп и отпустила с богом.
Лондон не понравился – серый, неуютный, к тому же его продуло в первый вечер. Больше всего убивало болезненное пристрастие англичан к своим традициям. В принципе, о повериях Тауэра с его вечными воронами, на которых держится монархия, или ритуалах английского парламента он хорошо знал с детства, но что они могут быть доведены до такого абсурда, граничащего с религиозным безумием, не догадывался. Букингемский дворец, Виндзор, Гринвич и прочее осмотрели за два дня, и вроде пора приступать к непосредственной цели командировки, но не тут то было.
Банковский народ веселился от души, не пропуская ни одного встречавшегося по дороге паба, потом все дружно заваливались в универмаги, за ними следовали кафе. Цель командировки постепенно забывалась, впереди маячил Париж, Монмартр, Эйфелева башня. На душе росла тревога – полезного эффекта от командировки ждать не приходилось.
Изумила одна деталь: каким-то образом в их компании оказался повар из банковской столовой, поселившийся в одном номере с «яйцеголовым» из соседнего отдела. На немой вопрос Максимова был дан короткий и исчерпывающий ответ – да, живут вместе, а разве ты не знал ? Максимов действительно не знал, а вот весь Банк – да, и давно. И нечего в чужие дела лезть, жить спокойнее будет.
В Париже разгулялись окончательно, едва не попали в полицию за попытку ловли рыбы в фонтанах Тюильри. Но и французы немало повеселились, наблюдая за группой банковских служащих из России, шатающихся по Елисейским полям в попугаистых спортивных костюмчиках и лосинах, которые здесь воспринимались не иначе, как колготки.
Так пролетело десять дней.  Максимову всё же удалось посетить французского  акционера их Банка, который и дал исчерпывающую информацию по интересовавшему вопросу. Француз оказался педантом, долго выспрашивал, когда подойдёт загулявшая часть группы командированных из Москвы и чем занимались в Лондоне. Максимов что-то мямлил про акклиматизацию, расстройство желудков и английские сквозняки, что звучало крайне неубедительно. Француз всё понял и так.
В Москве их не встретили, машину Банк не прислал (как потом выяснилось – вполне преднамеренно, в качестве наказания за гульбу), начальник смотрел сурово, долго выспрашивал о командировочном задании, требовал отчёта. Максимов написал. Отчёт выглядел откровенно слабо, но всё же репрессий не последовало. Оказалось, что  правление Банка решило подойти к «пластику» иначе. Требовалось срочно проанализировать источники доходов представителей среднего класса (которые и будут кормить Банк), и то, как эти доходы тратятся. Предстояло долгое сидение в Интернете, разложение населения по слоям (назывались они децилями и стратами), рисование графиков,  обобщения, выводы. Материала требовалось много, а результат виделся ему изначально.
Осложняло ситуацию требование использования только доступных источников, то есть открытой информации, которую можно использовать без ссылок, не платя авторам, и на чём настаивало Правление Банка. Однако через неделю невозможность подобной постановки вопроса стала настолько очевидна, что после двух-часовых препирательств с шефом, от которых у Максимова кружилась голова и он едва не падал со стула, начальник пошёл на попятную.
- Что Вы предлагаете ? Где сухой остаток, позитив, так сказать ?
- Купить материалы у фирмы, которая специализируется на такой информации, и обработать их. Я берусь.
Шеф согласился. Деньги нашлись, а вскоре в руках у Максимова было серьёзное исследование со всей необходимой цифирью. Обзор удался, Банк запускал ритэйл, по всему городу висела реклама, напоминавшая, где выгоднее всего хранить свои сбережения.
Всё складывалось, с Юлей тоже какое-то взаимное понимание восстановилось. Встречались в курилке (теперь Максимов курил много, хотя и побаливал желудок, то ли от постоянных стрессов, то ли от табачного дыма). Единственно, как показалось Максимову, встречи участились, иногда Юля даже приглашала сама, а иногда, увидевшись случайно, дружно шли на лестничную площадку. Или не случайно... Не поймёшь.
Юле позвонил одноклассник, «цеплялся» за разговор.  Видимо, дела у него шли совсем плохо, рассказывала она Максимову, стоя в облаке табачного дыма, а ведь был среди первых,  кто решился ещё в «те годы» бросить вызов самомнению преподавательского состава о собственной непогрешимости.  
- Понимаешь, он был единственный, кто смог тогда преодолеть в себе это чувство собственной ничтожности перед преподавателями, перед «умом, совестью и честью …» (тут Юля всё же понизила голос). «Вы меня боитесь ?» - кричал мальчик на учительницу в школьном коридоре и сам же отвечал: Да, боитесь! Все считали его больным, а он потом быстро пошёл в гору, пока церковь не затянула. И здесь послужил, пока что-то там не поделили. Везде интриги, сам знаешь. Теперь хочет в Банке поработать, только по-моему пить стал, куда ему.
- Так давай его к нам, - оживился Максимов, - шефу составит компанию. У нас как раз не хватает народу по этой части, а постоянные пьянки просто вымотали, хоть плачь !
Юля посплетничать любила. Но тема быстро иссякла.
- Что, много пьёт начальник ?
- Да уж немало, вчера вот потребовал принести ему какой-то водки особой, так один из наших прогнулся, в магазин побежал, благо рядом. А потом совсем с ума сошёл, заказал себе Кока-Колу, назвав её «какаколой» (ударение на второй гласной, делавшееся при этом шефом, Максимов из деликатности акцентировать не стал, но Юля поняла и так.) - Да при девушках, противно !
- М-да, держись, это не так уж страшно, где ещё будут платить.
Именно это «платить» и убивало, и принуждало, и делало гибким. Максимова всегда возмущало, что люди сведущие, в своей области даже талантливые, часто вынуждены пресмыкаться, чтобы выжить, работать бог знает кем и с кем. Знал он и то, что Юля владела одним из редких африканских языков, даже жила в какой-то тропической глуши, составила словарь, но в тираж он не пошёл, не успела. Вот Катя была из другого теста – племя молодое, образование профильное, знания  соответствуют, да и профессия востребована. Им и править бал. Для него же с Юлей перспектива была непонятна, а уж если совсем положа руку на сердце, то не было этой пресловутой перспективы. Эх, если бы всё изменилось – не совсем, как раньше, но немножечко. «Хочу застой» - промелькнуло однажды у Юли. Вот так.
***
Настал день рождения Банка. Гуляли дружно, с выступлением приглашённых по такому случаю «Блестящих», с накрытыми на всех этажах столами, праздничным фейерверком над Москва-рекой, тостами, шампанским. Председатель попытался сказать речь, потом перешёл на родной  английский, переводчица дала «петуха», все смеялись. Неожиданно приехал и бывший глава Банка – теперь он ходил с мощной охраной, у дюжих молодцев с каменными лицами за ушами блестели какие-то провода, смотрели подозрительно,  но вели себя вежливо, держались в рамках. «Сам приехал», - перешёптывались на лестничных площадках, гудевших от наплыва куривших - «а как  постарел, погрузнел  - вот тебе и государственная служба». Произнесённый прибывшим тост, как всегда, отличался остроумием, но особого впечатления не произвел. Речь произносилась с небольшого возвышения, похожего на подиум для демонстрации мод, и, спускаясь с него, выступивший сделал неверный шаг – через мгновение Максимов с ужасом увидел, что него падает тело, которое проворонила расслабившаяся охрана. Сгруппировавшись, Максимов тело подхватил, тут же поспели и другие, поддержали, но сцена вышла забавной: какое-то мгновение у возвышения наблюдалось двое обнимающихся мужчин. По ярусам внутреннего колодца Банка, откуда собравшиеся сверху наблюдали за происходящим, прокатилась волна сдержанного смеха и быстро затихла. Неожиданно свалившееся на Максимова счастье было передано опомнившейся охране, изучавшей подиум в поисках невидимого препятствия, но легкий перегар ощутили все. Хорошо, что прессу не пустили на вечер – таблоидам было бы о чём посудачить.
Весь вечер по этажам разносились звуки от дружного чавкания, сопровождавшиеся разнообразными запахами, танцевали до полуночи – ровно столько, насколько договорились с музыкантами. Потом говорили, что веселье влетело в копеечку, зато гуру банковского сообщества остался доволен. Доволен  настолько, что под конец гулянки почти бездыханное тело с трудом загрузили в черный мерсовский внедорожник, чем-то смахивавший на «Газик», с воем умчавшийся во мрак спавшего города.
***
А между тем у Банка зрела новая проблема. Изначально заявив о себе как об эксклюзивном партнёре крупных компаний, монстр, казалось, должен был располагать огромными  финансовыми средствами, о чём намёком говорилось во всех годовых отчётах. Отчёты готовились долго, выходили в шикарной глянцевой обложке, с тиснением, под золотой обрез. В преамбуле обязательно присутствовала обширная аналитическая часть, наполненная графикой и фотографиями, благодаря чему Банк в глазах клиентуры обретал особый вес. В действительности, всё правление практически на каждом совещании мучилось одним и тем же вопросом: куда девать деньги. Вопрос мог показаться странным, так как промышленность необъятной родины буквально задыхалась от нехватки средств, но вот вкладываться в рушащиеся предприятия никто не собирался. Пара неудачных опытов с поддержкой «национального производителя» обошлась Банка в несколько миллионов с последовавшими длительными судебными процессами, которым конца-края не виделось. Вот и переводили в зарубежные «активы» - ценные бумаги, акции, облигации и прочие финансовые инструменты. Так что средства фактически перекачивались за рубеж, причём на вполне законных основаниях, а всё финансовое священнодействие называлось красивым термином «управление активами». И если тот факт, что в никакие принятые законодателями и регулятором рынка количественные нормы эти действия не вписывались, никого особенно не волновал – благо, главное финансовое лицо страны всегда было рядом, то вот с «короткими» деньгами (то есть тем, что было необходимо для каждодневных операций, расчётов с клиентами по счетам и так далее) постоянно возникали проблемы. Пополнить эти средства за счёт возврата денег из-за рубежа смысла не имела – терялись дивиденды, и значительные, а в годовых бонусах никто себе отказывать не собирался. Поэтому и приходилось крутиться на так называемом «межбанке» - то есть брать в долг на день-другой у другого банка в рамках установленного лимита, а потом возвращать, но уже с процентами. Вот и понахватали – платить становилось нечем, перезанять тоже не могли, уж слишком быстро выросли проценты. К тому же взаимное доверие сильно порушил кризис, тот самый пресловутый дефолт, и чтобы восстановиться требовалось время, а времени уже не было. Да и рухнувший рубль не