Банк

способствовал ситуации: взять долю из уставного капитала было невозможно – так сильно обесценилась до боли родная валюта.
Решали долго, крах крупного игрока не только не добавил бы доверия к стране, но и мог подорвать усилия вложившихся в него зарубежных держателей акций. Наконец решение было принято – весть о новом кредите, который решили дать акционеры своему детищу, быстро облетела все этажи. Кредит назывался «субординированным», то есть который можно возвращать в последнюю очередь, если потребуют. А на самом деле пополнили капитал, и проблема решилась. Все вздохнули с облегчением. Поговаривали  о новой стратегии, которая должна была принести Банку процветание, и надолго. Что там за «новый курс», не знал никто; начальник ходил загадочный, бросал полу-фразы, полу-намеки. Заходя к нему в кабинет, Максимов не раз заставал шефа уставившимся в экран компьютера и покатывавшимся при этом от хохота.
Интересно, что его так веселит, не раз задавался он вопросом. Неужели наша отчётность. И однажды тайна раскрылась: начальник сам подозвал его к экрану. В командной строке Интернета светилось anekdot.ru.  
- Вот, почитай, - шеф был явно в хорошем расположении духа. Через секунду Максимов тоже хохотал от души. Какая-то сексуально озабоченная девица жаловалась производителю продукции для интим-шопа на сломавшийся вибратор. «Вибратор сломался быстро» - писала она изготовителю, «хотя я пользовалась строго по инструкции – не более 12 часов в день».
Были и другие жалобы – на неудачных любовников, на тещ и их приколы, рассказывали байки про тупых гаишников и так далее. В общем, всё как обычно. Шеф расслабляется, значит Банк устоял. «М-да, пора в начальники»,– сделал для себя вывод Максимов. Так и виделся собственный профиль в отблеске вечернего заката на фоне огромного стола. И чтобы сейф обязательно…
Вечером неожиданно подошла Катя, позвала курить.
- Как, а Вы тоже курите ? – смущенно спросил Максимов, и тем неожиданнее был ответ.
- Ну конечно, а Вы думали из девушек здесь одна  Юля бывает в курилке, - быстро среагировала Катя, доставая тонкие и ароматные дамские сигареты. – Хотите попробовать ?
Как оценить сказанное и что могло означать это приглашение, Максимов не знал. Покурили.
- А давайте сходим вечером в бутик, - неожиданно предложила Катя. – Проводите ? Может что посоветуете.
- Да я не кутюрье, - попытался отбиться Максимов (на вечер уже планировалось  романтическое свидание).
- Вот и хорошо, - как будто не услышав, продолжала Катя. – Встретимся у входа после работы. Так будет всем спокойнее.
Это уже было похоже на начало нового раунда, если не романа, что в планы Максимова не входило никак, особенно после предыдущих непонятных историй с Катериной. Но отказываться было поздно, да и в душе он был рад такому повороту.
Встретились, на набережной, решили для начала пойти в парк, что через Москва-реку напротив Банка. Максимов здесь не был довольно давно. Он уже давно подметил странную закономерность: чем ближе живешь к  какой-нибудь достопримечательности, тем меньше её видишь.
Парк сильно преобразился. Максимов помнил это место ещё в дни своей далёкой юности, когда здесь стояли ветхие бараки среди голого пустыря. Потом бараки снесли, появилась бензозаправка, на которой никогда не бывало бензина, но зато продавались масляные фильтры, подходившие к старенькому отцовскому «Москвичу». Потом пропала и заправка. Теперь на огороженной территории стояли скульптуры, поваленные набок и привезённые сюда со всей Москвы, напоминая о былом величии и нищете некогда огромной страны – с лозунгами, символами державности и просто портретами людей известных и не очень: комдивов, писателей, учёных, революционных героев и просто людей. Уныло смотрелся памятник Сталину с отбитым носом – Максимов хорошо помнил эту историю. Когда-то, исполненная в камне фигура великого, размещалась у самых стен Кремля и была доступна только тем, кто, отстояв длиннейшую очередь в Мавзолей и, кинув краткий взгляд на саркофаг «гения человечества», выходил позади Щусевского творения, двигаясь с тщательно охраняемой толпой зевак вдоль погоста в центре Москвы, мог лицезреть захоронения великих из нашего прошлого. Однажды, благодаря недосмотру людей в сером с безликой внешностью, кому-то удалось пронести сюда зубило. Результат стал виден только теперь, после перестроечных времён и последовавших бурных событий девяностых. Задуманная скульптором фигура великого мыслителя, погружённого в думы государственной важности, с немного опущенной головой, в стремительно развивающейся шинели, что, видимо, должно было отразить поступь времени, теперь имела вид довольно жалкий, в чем-то ущербный благодаря внесённой корректировке. Впечатляла композиция, продолжавшая тему исполина: позади, в ячейках изогнутой полу-эллипсом стены, затянутые колючей проволокой навалом лежали головы узников лагерей, замученных «другом физкультурников». Дополняли композицию две деревянные фигуры, олицетворявшие истощённых болезнями и голодом. Вспоминалось Розенбаумовское «величие зла».
Помрачневшие, Максимов с Катей долго молчали. Потом сели на скамью, закурили. Идти в бутик уже не хотелось.
- М-да, - промычал Максимов. –Я ведь здесь рядом живу, а ничего не видел.
Катя оживилась.
- И давно ?
- Да с самого детства. Когда-то гоняли на велосипедах по набережной, в лапту играли на пустыре, а вот теперь такое.
Внимательно посмотрев на Максимова, Катя слегка коснулась рукой его ладони.
- А покажите, как Вы живёте, я у Вас в гостях еще не была. Пригласите ?
- Да, но не сегодня, смутился Максимов. – У меня не прибрано, да и вообще..
Катя понимающе усмехнулась.
- Поняла, возможно Вы и правы, даже скорее всего. Пойдёмте куда-нибудь, здесь рядом кофейня.
В кафе Катя продемонстрировало неожиданно глубокие для Максимова познания в различных способах приготовления кофе, сделав точный выбор. Вскоре душистый напиток дымился на столе, аромат какао-бобов из далёких теплых стран наполнял маленький зал. За окном было слякотно, начиналась осень.
- Вы знаете, я скоро поеду в Америку, у меня там жених, - начала разговор Катя. – Правда, я ещё ничего не решила.
Максимову сразу стало понятно происхождение цветов, присланных издалека.
- А давно Вы знакомы ?
Катя внимательно посмотрела.
- Вот это как раз и неважно, просто я подумала, что Вы поймёте.
- Это в каком смысле ? – опешил Максимов.
- Знаете, ведь я уже однажды прожила с одним молодым человеком, где-то полгода промучилась. Потом разбежались. Мама говорит, можешь замуж сходить, главное - не воспринимать это всерьёз. Живу я одна, так что уж повидала, поверьте. А кончается всегда стиркой, ужином и так далее. Штамп мне не особо нужен, особенно отечественного достоинства. Если бросаться в этот омут, так хотя бы с выгодой, не знаю как это выразить, и уж точно не в этой стране.
Катя презрительно кинула взгляд в окно.
– А пока – свобода, и всё!
Теперь для Максимова многое становилось ясно. На ум сразу пришла другая история банковского знакомства, протекавшая на его глазах. Замуж за своего коллегу выходила девушка из соседнего отдела – в Банке и познакомились. Горевшие от счастья глаза, цветы, поздравления - казалось, что радость навсегда. Счастье продлилось неделю – парень вдруг скис, в метро их видели в разных концах вагона. Понять ничего не могли. А ларчик раскрывался просто: подружка невесты, положив глаз на жениха, активно взялась за дело, и не прошло и двух месяцев, как влюблённые вновь шли в ЗАГС, только с иной целью. Вскоре бывшую невесту сократили  (как раз ударил дефолт), и никто о ней больше не вспоминал. Глубину подобных отношений Максимов прочувствует несколько позже, когда новые коллеги, не ведающие всех тонкостей общения современных дилеров и финансистов, вдруг зададут ему потрясающий вопрос: «Скажите, Виктор, а в банках любят ?» Он так и найдётся, что ответить.
А возможно Катя была права, несмотря на весь цинизм сказанного. Но развивать тему не хотелось, да и зачем ? В кафе вдруг закатилась компания – двое девушек и двое ребят, в одном из них Максимов сразу узнал коллегу из Банка. «Чего боишься, то и бывает» - подумалось Максимов, и что удивительно – с неожиданным  для себя безразличием. Катя всё тоже видела, напряжение ощущалось почти физически. Собрались быстро, уйти хотели незаметно, по-английски, но не получилось. Их увидели, коллега что-то рассказывал девицам, кивая головой в их сторону, те понимающе ухмылялись. О деликатности речи быть не могло. Всё в открытую, напоказ.
- Идём, - сказала Катя, быстро надевая куртку. Только теперь Максимов, неизменно равнодушный к шмоткам, интуитивно почувствовал что-то знакомое в стиле. Да и почему Катя так спешит, что её пугает ? Ну одним слухом больше, не в постели же их застукали, не обманутый муж.
Вышли на улицу вместе, Катя молчала. И вдруг Максимова осенило – боже, как же он до сих пор не догадался ! Эта манера одеваться, неоправданная скрытность, и вопросы, и приглашение сходить в бутик. Картина возникала сама собой, трёхмерная, в цвете. Максимов деликатничать не собирался.
- Катя, а Вы давно с шефом встречаетесь ?
Вопрос прозвучал будто от постороннего - спрашивал не он, спрашивал его голос, неуправляемый, звучавший отдельно, сам по себе.
Катя густо покраснела.
-Всё-таки догадались, а я думала, что Вы нас тогда в машине нас не увидели.
- А я и не видел, стекла у него тонированные. Ну и зачем Вам это надо ?
- Да я ради Вас с шефом встречаюсь, он слухи про Вас распускает, Вы разве не знали ? Что-то Вы однажды сказали обидное - вот он и мстит. И уволить не хочет, нужны Вы. Вот я и пытаюсь помочь.
- Извините, Катя, но я не верю. Придумайте что-нибудь получше.
- Знаете, я ничего другого сказать не могу, и думайте, что хотите – мне всё равно. Отчёта не будет, и не надо в мою жизнь вмешиваться. Вы не пастор, каяться не намерена.
Оставшуюся дорогу до метро шли молча, расстались сухо. Катя просила не провожать, Максимов не настаивал. Осадок от встречи оставался неприятный.
***
На следующий день Катя на работу не вышла. Все молчали– то ли уволилась, то ли заболела. Шеф угрюмо буркнул – ну и ладно, всё равно её таблицы переделывать приходилось, такой работник мне ни к чему. (Это звучало странно). Попытку Максимова выяснить, что случилось, сразу пресёк – «очень занят». Повторную отклонил грубо. Дальше оказалось, что идея привлечения рядового вкладчика себя не оправдала – пресловутые «средние слои», о которых так много говорилось в прессе, никак не желали формироваться, построиться и отнести все свои сбережения в их Банк. Накапливать было нечего, страна приходила в себя после кризиса, лишних денег ни у кого не было. Так что основными клиентами Банка оставались его же сотрудники, среди которых был и Максимов. Казалось, что ситуацию в Банке он знает изнутри, случись что – он успеет…
Пропал и их партнёр по «зашториванию окон», зарплатным схемам и прочим финансовым фокусам. Об этом шепнула Юля. Оказывается, своим визави Банк выбрал крохотную финансовую организацию, упорно не желавшую выполнять ни одно из предписаний «регулятора», вследствие чего все жили под постоянной угрозой отзыва лицензии. Поговаривали, что каждый день на своих