отворилась и, оттолкнув меня, быстро вошла его секретарь. Она в руках держала стакан с какой-то жидкостью и, подав ему, слегка погладила полковника по голове: «Успокойся Миша, успокойся. Вот, выпей карвалол, у тебя же сердце больное, тебе нельзя волноваться».
И, тут, облом, расстроился я, идя к машине с сидящей за рулём, нахохлившейся Ириной. Но, «Вы правильной дорогой идёте товарищ!», почти словами Великого ниспровергателя царизма, В.И. Ленина, успокоил я себя. Здесь тоже кроется шантаж, но чем можно шантажировать бравого полковника, вот вопрос, который мне необходимо разгадать и, по возможности, чем скорее, тем лучше.
Уже сидя в машине, я под шуршание колёс по асфальту, старался понять, что же такого можно было накопать из жизни блестящего, как начищенный тульский самовар, полковника, чтобы заставить его подчиниться и… - Стоп! Я, кажется, догадался. Перед глазами тридцать пятым кадром мелькнула сцена – секретарша подаёт полковнику лекарство и нежно, с любовью, гладит его по голове…
Кажется, я нашёл причину шантажа! - заорал я.
Ирка, испуганно посмотрев на меня, от неожиданности вильнула рулём. Послушная машина тоже вильнула, и направилась на встречную полосу движения. Но Ирка, такая умница, вовремя отреагировала рулём. На наше великое счастье, мы не столкнулись, с идущим по встречной полосе гружёным КАМАЗом, и благополучно пролетели мимо.
- Ты, не мог бы потише орать! – зашипела на меня побледневшая Ирка. Тоже, мне - Николай Басков, мать твою! Я, из-за твоего вопля, чуть во встречный КАМАЗ не врезалась!
- Прости меня, Ириш, - виновато проговорил я, и сам напуганный до смерти.
Когда мы приехали домой, я рассказал ей о своей догадке и спросил, что она думает по этому поводу? Может, какая умная мысль появилась?
- Ты лучше ответь, что нам даёт твоё «Великое» открытие, из-за которого из нас чуть не получилась отбивная котлета с твоими яйцами в придачу? – всё ещё сердясь, спросила она. Ну, узнаем мы точно, что он и секретарша любовники, дальше-то что? Он тебе точно так же, как директор театра, ответит, что ему позвонил по телефону неизвестный человек с кавказским акцентом, а ещё добавит, что ему по почте пришли фотографии, где они засняты в номере гостиницы за совершением полового акта… а, кто звонил? Откуда ему знать!
Я и сам прекрасно это понимал, но когда твои мысли озвучивает другой человек, ты слышишь их как-бы со стороны, то они начинают казаться более весомыми, более аргументированными что ли, во всяком случае, мне так показалось.
- Даа… пожалуй ты права, - я поскрёб всей пятернёй свой, такой умный, как однажды высказалась Ирка, лоб. – Ты права, - со вздохом повторил я.
Но, я не хотел просто так сдаваться на милость победителя, то бишь, на Иркину милость, и тут же предложил другой мой запасный план.
- Ирусь, помнишь, я тебе предлагал встретиться со следователем Кондратьевым, так вот, я подумал, быть может, ты… ну, помнишь, я предлагал…
- Не парься, Лёшенька, я уже договорилась о встрече с Кондратьевым.
От удивления мой рот пополз сначала в стороны, потом перестроился во что-то похожее на букву «О», и в таком положении оставался некоторое время.
- Это, когда же ты успела. Ай, да, молодец! - Ирка, ты прелесть!
- Я знаю. У меня же, Лёшенька, как у всех нормальных людей, есть и телефонный аппарат и справочная книга… - Поделиться опытом, как ими пользоваться?
Я догадался, почему она так мне ответила. Ирку, от ещё не прошедшего страха и злости на меня, понесло в разгон и лучше с ней сейчас не связываться. Пусть успокоится. Как успокоить её я моментально придумал, не напрасно же я имею такую умную голову… - Во всяком случае, в порыве нежности она иногда так говорит.
- Ириш, что-то я проголодался. Давай пообедаем. Ты сиди, сиди, я сам подам на стол. Тебе как, погуще суп наливать или… может, пожиже. Ты хлеб бери…
Пока мы обедали, я травил анекдот про попа, которого обманул Нестерко – герой белорусского фольклора и моя Иринка стала оттаивать, вначале начали кривиться её губы, а потом, не сдержавшись, она, выронив ложку из руки, засмеялась, а перестав смеяться, сказала - Лёшка, отстань со своими анекдотами, - дай человеку спокойно поесть!
Я был доволен результатом своих не напрасных усилий. Иришку окончательно покинула злость на моё несвоевременное открытие причины шантажа полковника. И, я с чистой совестью приступил ко второму блюду.
… Конечно, второй вариант нужно отрабатывать обязательно, пережёвывая кусочек мяса, думал я. Я на него больше всего имел надежд, но и первый бросать было нельзя. Стопроцентной уверенности в том, что полковник не знает шантажиста, или шантажистов, у меня не было, и я должен продолжить начатое. Как говорится - «А, вдруг?» Вдруг мне повезёт!
Конечно, полностью надеяться на «Вдруг, повезёт», или «Авось повезёт», надежды мизерные, но… всякое в жизни бывает. Какая-нибудь ниточка, какая-нибудь зацепочка или только намёк на них и, пожалуйста, можно постепенно, аккуратненько весь клубочек и размотать.
Я, думаю, полковник будет беспардонно врать, и чем я его прижму? Он не директор театра, он вояка, он скажет «Нет!», как отрежет, и всё - моя карта бита. Вот тут-то и может пригодиться эта ниточка-зацепочка. Поэтому, кровь из носа, а я продолжу наблюдение за ним. И, уж, коль придётся для пользы дела, то и на шантаж пойду. За убийство моего друга я должен наказать виновного! Так я решил!
Я не мог взять Иринину машину, а тем более свою. У меня не только удостоверения водителя не было, но не было даже маломальской справки, удостоверяющей мою обросшую густым волосом личность, моё законное присутствие на Земле. Стоит первому же ГИБДДешнику или патрульному полицейскому остановить меня, и всей моей свободе придёт конец. Поэтому, я остался дома, как сказала Ирина – вместо хозяйки. Меня такое положение мало устраивало, но приходилось смириться – я был безлошадным, а следить за кем-то на такси, так на эту затею никаких денег не хватит.
Вот я и сидел дома, никуда не выходил, читал книгу про Эркюля Пуаро и представлял, чтобы я сделал, если бы был на его месте. Но, так, как я был не там и не с ним, то почитав немного и посмотрев новости по телевизору, спокойно задремал.
...«И снился мне не рокот космодрома,
не эта голубая синева, а снилась мне трава у дома,
зелёная, зелёная трава».
Ничего подобного! Снилась мне не трава у дома, и не голубая синева, а снился мне домик в лесу, где я провёл незабываемые по своей сложности, десять, а может быть чуть больше, дней. И, где я, неожиданно заболев, чуть не умер. Снились, снизу доверху засыпанные снегом деревья и мой первый заяц. Он и сейчас, казалось, насмехался надо мной, сидя на задних лапках и сторожко поводя ушами. А, потом, мне приснился лагерь и Захарыч, с его добрыми глазами и хитроватой улыбкой на лице. Затем, приснились мне: не лёгкая жизнь в качестве заключённого №***, и поезд приснился мне, который увозил меня куда-то из Москвы.
Глава девятая
Нас, десять человек, после длительных стоянок и остановок поезда возле каждого телеграфного столба, привезли в арестантском вагоне, под конвоем нескольких молодых солдат, возглавляемых прапорщиком, и выгрузили на небольшой станции с красивым, наверное, старинным названием - Юрюзань. Как только я увидел эти буквы на фронтоне станционного здания, в голове у меня, казалось, щёлкнул включатель и я вспомнил: в детстве, если я не ошибаюсь, у нас стоял на кухне холодильник с таким же названием - «Юрюзань».
Во-о-т-т, ку-да… судьба-судьбинушка забросила меня сиротинушку! - ахнул я. Так это же, где-то на Урале…
Я же ещё со школьной скамьи мечтал Уральские горы посмотреть, проплыть на плоту по реке Урал, побывать в тех местах, где воевал легендарный Чапаев Василий Иванович со своим верным Петькой и Анкой-пулемётчицей. Побывать на месте его гибели и вот, пожалуйста, судьба предоставила мне такую возможность совершенно бесплатно и даже с охраной, как VIP персоне, правда – «не по моей воле».
Конечно, Юрюзань была далековато от места гибели Чапаева, но все же, и не так уж, чтобы очень. Затем, нас затолкали в крытый грузовик и повезли, а куда?
Часа через три мы оказались у ворот. Внутри, за оградой, стояло два двухэтажных здания и три здания барачного типа. В один из бараков и отвели меня, предоставив в моё личное распоряжение место на втором этаже двухъярусной кровати (шконку, что ли?) и чуть живую, тумбочку.
Я, за шесть месяцев, нет, за семь месяцев, это если учитывать сидение за решёткой в Москве, так и не научился, тюремному сленгу. Трудно мне было первое время. Уже в первый мой день пребывания в зоне я услышал, как кто-то сказал - смотри, какая цыпочка у нас появилась…, повеселимся!
Хорошо, что мне досталось место над койкой Захарыча (чуть позже я с ним познакомился). Это меня и спасло от крупных неприятностей.
Захарыч не был вором в Законе, но его, хотя и не боялись, но уважали. Несколько раз я видел, как сам «Пахан» приходил к нему и о чём-то разговаривал. Так вот, он стал моей защитой и «Отцом родным» в этой юдоли скорби и стенаний. Ну, куда мне было тягаться с моими недоразвитыми мускулишками против накачанных бицепсов матёрых, прошедших огонь, воду и медные трубы, уголовников. За мной закрепилась кличка – сраный интеллигент. Месяца через три-четыре, правда, осталась только вторая половина – интеллигент. Так я с ней и проходил до своего побега из лагеря.
Вначале, я работал на лесопилке - с моими-то силёнками и прошлой, столичной жизнью! Перелопатив кучу брёвен, я еле доползал до кровати. У меня постоянно всё болело. А однажды, я умудрился опустить себе на ногу бревно. Боль адская!
Я уже тогда догадался, что оно не само скатилось на мою ногу, скорее всего, ему помогли. После этого случая, Захарыч долго смотрел на меня, жевал губами, выкурил пару сигарет, а выкурив, поднялся и ушёл куда-то. Его долго не было, а вернувшись, сказал: «Всё сынок, ты будешь работать со мной, под моей опекой» - и взял меня к себе, напарником. С ним мне было намного легче…
Мой нос, даже во сне, унюхал запах пищи и я проснулся. Оказывается, Ирина уже минут двадцать, как пришла, и потихоньку двигаясь по дому в домашних мягких тапочках (они у неё такие смешные - впереди они украшены забавными мышиными мордочками), готовила ужин. Первое, что я спросил - ну, как, получилось?
- За ужином расскажу, — пообещала она.
* * *
Она встретилась с Кондратьевым, и он ей поверил, не сразу, конечно, но поверил. Попросив подождать полчаса, у него был посетитель, Кондратьев отвёл её в архив к женщине в полицейской форме с тремя маленькими звёздочками на погонах…
- Алексей, какое у неё звание? - прервав повествование, посмотрела на меня Ирина.
- Ты, говоришь, три маленькие звёздочки?
- Да, посредине погона одна полоска и три звёздочки…
- Звёздочки расположены на одной линии?
- Нет, две по бокам, а одна, чуть впереди и посредине.
- Вроде, так не бывает , - почесал я в затылке, - может две впереди и одна посередине после них?
- А, я что говорю?
- Тогда... тогда она – старший лейтенант.
- Ааа… - Так вот… Я ей тоже
