разъездах…
Ему тоже, как видно, понравилась роль тайного сыщика и, отработав с нами несколько дней он, при прощании пожимая мне руку, а Ирку сочно чмокая в щеку, намекнул - «Понадоблюсь, всё брошу, только скиньте СМСку на Мобилу».
После его сеансов фотографирования мы стали собственниками огромной коллекции фотографий, запечатлевших всю ночную, тайную деятельность мастерских. С таким набором компромата, как говорят опытные сыщики, можно было попытаться связаться с полицией, на чём настаивала Ирина, но я тянул с этим.
У меня подспудно зрела, или дозревала, одна шальная мысль, но о ней я Ирке пока не говорил, лишь отвечал на её предложение - «Подожди, ещё не время… не хватает у нас чего-то для полной гармонии и крутил в воздухе пальцем».
- Чего тебе не хватает? Фотографии есть, номера машин сфотографировали – какого рожна тебе ещё надо? - возмущалась Ирка.
- Давай немного подождём, радость моя, отвечал я. Я, вот, додумаю одну мысль…
Ирка надула, по своей девчачьей привычке, губы и обиженно засопела.
Не прошло и суток, как говорят в народе, моя мысль окончательно оформилась и дозрела. Я решился на смелый, по-моему, даже отчаянный, шаг.
* * *
- Ира, сегодня я должен уйти на всю ночь, ты мне не одолжишь на время свой фотоаппарат?
- Куда это ты намылился на ночь, глядя, и без меня? – в её глазах засверкали огоньки шутливой ревности.
- Надо, Ирина, надо. Утречком я вернусь.
- Ага, в помаде и с запахом чужого парфюма... – Нет уж, дудки! Я хочу, чтобы от тебя всегда и везде пахло только мной! - Или мы вместе, или… ты сидишь дома под моим неусыпным надзором…
- Ира-а!
- Я всё сказала и никаких, понимаешь, никаких возражений не принимаю!
- То, что я хочу сделать… очень опасно…
- А, для чего жена? – Она накормит, обстирает, приласкает и от беды спасёт…
- Ноо…
- На сегодня все «Но!» отменяются. Я с тобой и давай, не будем спорить!
Я не хотел втягивать её в эту, действительно, опасную авантюру, тем более, что очень опасную! Но пришлось подчиниться.
Для её выполнения нам необходимо было соответственно экипироваться или, как говорят разведчики, а возможно и не так они говорят – одеть, соответственно выполняемой операции, соответствующий прикид, то есть, камуфляж.
Ирка подыскала чёрные свитера из отцовых запасов, и мы напялили их на себя. Ещё Ирина натянула на себя, тоже чёрные, тёплые гамаши и полезла в поддувало плиты за холодным угольком. Я, вначале, не понял зачем, но когда увидел на её лице продольные и поперечные тёмные полосы, упал на пол и задрыгал ногами в припадке смеха…
- Ты, чего? – изумленно воззрилась она на меня.
- Ой, не могу! – корчился я от смеха. Ты только посмотри на себя…
- А, что? – она подошла к зеркалу и увидела в нём своё отражение, - по-моему, очень, даже неплохо… как в кино…
- Вот, вот… как в кино! - продолжал хохотать я.
Она ещё немного постояла, любуясь своей работой, потом её губы медленно поползли в стороны и она, сначала тихо, а затем во весь голос, стала вторить мне. Нахохотались, до упаду!
Если бы кто-то в это время проходил мимо нашего смеющегося домика – решил бы, что в доме проходит бесовский шабаш! Честное слово!
Обстановка разрядилась смехом.
Иришка смыла свой макияж, а когда была готова, мы поехали на задуманную мной ночную операцию.
Тёмным переулком подъехали к забору. Я остановил машину у знакомого мне места. Здесь, в бытность мою хозяином, была повреждена упавшим деревом, часть ограды. Забор мы восстановили, а вот колючую проволоку, нет. Её не оказалось на складе. Прошло сколько-то времени, мы про недоделки благополучно забыли, а вот теперь, я вспомнил.
- Сиди здесь и жди меня.
- Я пойду с тобой, - опять упёрлась Ирка.
- Да, чтоб тебя! - не сдержался я. – Могут ведь подстрелить…
- Тебя подстрелят, а я - тут как тут! Представляешь, как твой верный, боевой товарищ… я вытащу тебя из-под губительного вражеского огня и спасу твою жизнь.
- Смотри, мой верный, боевой товарищ, чтобы мне не пришлось спасать твою жизнь от «Губительного вражеского огня».
- Не боись, командир! – «Смелого пуля боится, смелого штык не берёт!», - продекламировала она. Прорвёмся!
Я понял, уговаривать Ирку бесполезно, махнул рукой и лишь проворчал: «Захвати фотоаппарат и, за мной».
Канарейку я поставил вплотную к стене. Взобравшись на крышку багажника, затем, на временный багажник, укреплённый на крыше кузова и с заранее постеленными на него несколькими досками, подал руку Ирине. Она встала рядом со мной.
- Теперь, полезай на забор, - шёпотом приказал я.
- А, ты?
- Я, следом за тобой…
- Подсадив Ирину, помог ей вскарабкаться по кирпичной стене, а когда она села на его вершине, как всадник на лошадь, дотянулся до гребня забора руками и, подтянувшись, уселся рядом с ней.
Первым спрыгнул, с другой стороны забора в снег я, затем, поймал Ирину.
Благополучно преодолев забор мы, полусогнувшись и стараясь ступать бесшумно, двинулись к освещённым окнам первого цеха. Снег, покрывавший пространство между забором и цехом, затруднял наше передвижение, но одновременно и заглушал шум. И вот мы, у цели!
Сквозь мутное от пыли стекло, в ярко освещённом цехе, вернее, половине цеха, на закроечных столах лежали небольшие пластиковые мешочки с белым порошком. Женщины и девушки, большинство были молоденькие девушки, полностью раздетые, черпали маленькими лопаточками порошок и сыпали на чашечки весов.
У двери стоял охранник с израильским короткоствольным автоматом в руках, а двое других прохаживались между рядами работающих.
Вот одна из работниц, по-моему, нечаянно, просыпала немного порошка на пол. Тут же подлетел охранник и ногой, в шнурованном военном ботинке, берце, ударил нагнувшуюся женщину, между ног, и на лице его появилась садистская улыбка.
Сквозь двойное стекло я увидел, как рот стоявшей на четвереньках женщины, искривился в крике, и она упала на пол и лишь потом, до меня донёсся крик нестерпимой боли. Охранник, с ярко отразившимся на лице наслаждением и садизмом, ещё пару раз ударил её по рёбрам и в живот, а затем, схватив лежащую за волосы, потащил из цеха.
У меня непроизвольно сжались кулаки от бессильной ярости.
Остальные работницы равнодушно продолжали выполнять свою работу, словно не при них это происходило. По их тупым, без единой живой эмоции, глазам, было видно, они доведены до животного состояния. Жизнь для них, была равна смерти. Это были – живые мертвецы…
Я смотрел на всё происходящее за мутным стеклом, как завороженный.
В основном здесь были люди из Азии. Мне кажется, из Китая или Вьетнама, но твёрдой уверенности у меня не было. В своей оценке я мог ошибиться, так как совершенно не мог отличить человека из страны Восходящего Солнца, от китайца, вьетнамца или малазийца.
Я так увлёкся наблюдением за происходящим за стеклом, что чуть не забыл, зачем я здесь нахожусь. Привела меня в чувство Ирина.
- Что, дорогой, на женские голенькие фигурки засмотрелся?
Сконфуженный её замечанием, не совсем верным, но… частично она была права, я обернулся к ней и строгим шёпотом проговорил - Вместо того, чтобы за мной наблюдать, лучше бы приступила к своим обязанностям. – Сколько фотографий можно было бы уже сделать… особенно момент избиения женщины…
- Так, ведь, стекло грязное, - возразила она и хитро улыбнулась.
- Ты, знай, щёлкай, а как получится, знающие люди разберутся!
- Лёша, - укоризненно прошептала она, - пока ты наслаждался лицезрением молодых тел, я всё давно уже запечатлела.
Честно говоря, я до этого момента ничего не видел и не слышал, так погрузился в наблюдение за происходящим там, с той стороны мутного стекла.
– Ты права, дорогая, - «Пора рвать когти!» - фразой из известного кинофильма, подытожил я наше стояние под окном. Мы увидели такое, что не дай бог, даже в кошмарном сне увидеть.
В своём стремлении выполнить операцию, я совершенно забыл о возможной опасности быть «Застуканными на месте преступления».
Подойдя к забору, я остановился и в растерянности почесал затылок. Ирина переводила взгляд с меня на возвышавшийся перед нами забор и обратно. Вот, простофиля! - ругнул я себя, знал ведь, что забор высокий, подготовил подъём на него со стороны переулка, а вот назад…
Я стоял и не знал, что предпринять.
- Чего истуканом застыл, подсади меня! - прошептала Ирина и подошла вплотную к стене.
- Не так, - быстро сообразив, поправил я её, - освободи мне место.
Оперевшись спиной на стену, я подставил ей сомкнутые руки.
- Становись на руки, я тебя подсажу…
- А, ты, как?
- Здесь останусь ночевать, вон, сколько девушек вокруг, - грубовато ответил я, злясь на свою непредусмотрительность и плохую продуманность операции. – Достанешь из багажника буксирный трос и перебросишь мне один конец через стену.
- Хорошо.
Через минуту Ирина была на стене, а затем, ещё через какое-то время, через забор прилетел трос. Я молодцевато поплевал на ладони, схватился за трос и, перебирая по нему руками, попытался, как в боевиках, упираясь ногами в стену, вскарабкаться на забор, но не тут-то было!
Мои руки совершенно не были приспособлены для такого дела. Обидел меня Бог силёнками! А может я сам был виноват, что мало уделял внимания физическим упражнениям? Короче, ничего у меня не получилось. Одним молодецким махом на забор я не взлетел. Пришлось вспомнить школьные годы и упражнение с поднятием по канату, подвешенному к потолку.
Получилось вовсе даже неплохо, я даже стишок сочинил, пока поднимался по тросу: «Не ленитесь, дети, в школе, будет вам легко на воле!». Тьфу ты, причём здесь школа и неволя, одёрнул я себя. Тоже мне, поэт-самоучка!
Перебравшись через забор, я подтягивал последний метр троса, когда из-за угла, вышли два охранника. Один из них увидев мою руку с тросом, быстро полоснул очередью из УЗИ. Одна пуля-дура всё-таки нашла свою цель и я, не издав ни звука, скривился от боли.
Мне нельзя было шевелиться и охать, чтобы не привлечь шумом внимание к себе, к себе и Ирине, то есть, к нам обоим.
Второй охранник, их разговор хорошо был слышен, посмеялся над своим напарником - Что это ты, Кирюха, по сидящим на заборе воронам палишь? Сказано ведь, никакого шума!
- А вдруг кто-то сбежал? Нам головы поотрывают!
- Чёрт с ними, узкоглазыми! В такой мороз, голяком…, да она через полчаса сдохнет от холода.
По-видимому, они подошли к месту нашего подъёма и спуска.
Смотри, услышал я голос стрелявшего Кирюхи, следы двух человек – мужика и бабы..
- Не бери в голову. Значит, кто-то из «наших» приводил к
