намёка на желание поехать к месту узилища Ирины. Ни одного!
Стоп! Что-то я упустил… что?
Я быстро перебрал в уме сегодняшние поездки… - Вот, нашёл! Они сегодня посетили рынок вдвоём. Прошли, не останавливаясь, мимо лотка брата водителя, затем, опять же, нигде не задерживаясь, вернулись в машину… - Так-так, что-то здесь не так, а что не так?- задал я себе вопрос. Всё, не так! – ответил я себе. Зачем они приезжали на рынок и ничего, нигде не посмотрев, уехали? Да, Господи, стукнул я себя по лбу, вот «Дурная голова, половой набитая!» – лоток брата водителя в рабочий день был закрыт, и они приезжали проверить, на работе ли этот недомерок! Аа-а, может, по какой другой причине они приезжали, поди догадайся...
К концу рабочего дня меня мутило от голода, но мне повезло. Вдруг, они выехали за МКАД и помчались… Чёрт! Куда же их понесло, на ночь глядя? Я следовал за ними, стараясь не приближаться, но и не отставать, чтобы не потерять из виду.
С детства знакомые места проплывали в свете фар. Несколько лет подряд, когда я ещё был пионером, нас возили на автобусе в эту сторону. Не в бывший ли пионерский лагерь они едут? – ахнул я, вспомнив места, которые мы сейчас проезжали. А, что им сейчас там делать? Может быть, хотят посмотреть собственность или на природе шашлычка с водочкой употребить? Но, кто же, в здравом уме и светлой памяти, на ночь, глядя, мотается по таким делам?
Я удвоил внимание за джипом! А зря! Нужно было не только за джипом следить, но и на дорогу посматривать.
Совершенно неожиданно для меня машину потащило вправо, на обочину, и я мгновенно забурился в сугроб. Ничего не поняв, и сразу не сообразив, почему машина сама, без моего желания, оказалась на обочине дороги и в сугробе, я посмотрел вслед удаляющемуся джипу. Он, помигивая красными габаритными огнями, быстро уходил в темноту. Вот, чёрт! – ругнулся я, когда вылез из машины и увидел, что случилось, в какой переплёт я попал.
Я плотно сидел в снежном наносе на обочине дороги. В моей водительской практике уже однажды был такой случай. Правое колесо машины «зарезало» плотным снежным наносом на обочине. По-видимому, я слишком близко прижался к нему. Теперь случилось то же самое. Плюнув в сердцах, я полез в багажник за лопатой.
Теперь уже нечего было думать о преследовании, но общее направление я всё-таки определил, а это для меня много значило. Это давало, какой-никакой, ориентир, направленность.
Через пару часов я всё же сумел выбраться и, чертыхаясь на судьбу и на своё ротозейство, покатил домой.
Джип обратно не возвращался, то ли они заночевали в пустующем лагере, то ли вернулись другой дорогой.
На следующий день я собрал берданку Захарыча, прихватил с десяток патронов и, спрятав всё это добро за спинку заднего сидения, поехал на рынок. Моего «подопечного» опять не было, лоток был закрыт. Убедившись в его отсутствии на рабочем месте, я направился в Зименки, куда я вчера не смог добраться. На что я надеялся? До сих пор не могу понять, но какое-то: шестое, или двадцать шестое, чувство подсказывало мне – Ирина там!
Вообще, весь путь до бывшего пионерлагеря мне везло. Правда, в самом начале поездки я здорово перетрусил, у меня даже голова и ладони вспотели от страха. Перед выездом на кольцевую дорогу меня остановил капитан полиции, да не один, а с двумя сержантами. Ну, всё, решил я, попался!
Опустив стекло я, набравшись храбрости, спросил: «Вам куда, капитан?» И, угадал! Он махнул рукой вперед и попросил подвезти их до Картамазово. Ну, во-первых, мне было по пути, во-вторых, при таких пассажирах меня вряд ли кто остановит. Правая нога перестала мелко подрагивать, и я, облегчённо вздохнув, повёз своих случайных попутчиков.
Когда они вышли из машины, я перевёл дыхание, оказывается, весь путь я боялся дышать полной грудью.
Ещё немного проехав, повернул налево, в сторону пионерского лагеря. Интересное совпадение, подумал я, совсем недавно я убежал из лагеря, а сегодня я опять еду в лагерь…
Но, не совсем одинаковая причина заставляет меня это делать, здраво рассудил я. Там был мой побег на волю, а здесь – освобождение девушки из неволи, смотри-ка ты, опять двадцать пять - чтобы дать Ирке волю. И там свобода, и здесь – свобода. Во, как жизнь закручивает! - поскрёб я в затылке.
Не доезжая метров триста до цели, я поставил машину в более-менее широком месте, но так, чтобы со стороны лагеря её не было видно и она не мешала другим автомобилям, вдруг ещё какой-нибудь «любитель» вздумает сюда прикатить.
Пройдя чуть вперёд, я осмотрелся.
Только из четвёртого дома в ряду других, курился слабый дымок, остальные были давно заброшены. Сегодня я был одет почти так же, как в первый день моего прибытия в Москву, правда, с небольшим изменением. Под брезентовым плащом на мне была стильная куртка, а на ногах, вместо подшитых пимов, современные итальянские ботинки с высокими голенищами… а горб был! Куда я без горба-то?!
В таком виде, с ружьём за спиной я постучал в дверь домика, из трубы которого курился дымок. Лишь на пятый или шестой стук загремел засов, и в полуоткрывшейся двери возник человек. Любопытный, на мой взгляд, человек.
Он был какой-то весь серый, как мельник обсыпанный мукой. Серая одежда, серовато-седые волосы и такого же цвета трёх, пятидневная щетина на лице, а глаза… о глазах стоит сказать отдельно. Они у него были какие-то белёсые, в первый момент я даже не разобрался в их цвете. Конечно, они были не бледно-голубые, а… они, пожалуй, были похожи на чешую несвежей рыбы - блёкло-серые, с… лёгкой мутноватостью что ли. В них, невозможно было прочесть никаких эмоций. На меня смотрели какие-то бездушные глаза.
Волк! Ну, чистый, заматерелый волк, решил я. От такого ни сострадания, ни пощады не жди, пырнёт ножичком и не перекрестится – зверь человек!
- Дед, чего тарабанишь? – Заблудился что ли?
По-видимому, он следил за мной, когда я подходил к дому, потому что сразу назвал меня дедом. Значит, хорошо рассмотрел. Слава богу, что я перекрасил бороду – добавил ей седины.
- Понимаешь сынок, пристал я маненечко, года, знаешь ли… - Не позволишь ли отдохнуть чуток? – Меня раньше здесь завсегда пускали, знали – безобидный я человек, - стал я проситься зайти во внутрь дома.
Мне обязательно нужно было попасть внутрь, чтобы убедиться, не здесь ли держат Ирину? А, как её освобождать, я пока даже малейшего представления не имел, не было у меня плана. Как я мог заранее планировать, если ещё ничего не знал и ни в чём не был уверен. Поэтому мне и нужно было, обязательно, попасть внутрь бывшего директорского дома.
Он на какое-то мгновение заколебался. По-видимому, решал, стоит ли меня впускать в дом, и не нарушит ли он чьего–то приказа. Это так явственно читалось у него на лице, что я решил ещё чуть добавить сострадания к себе.
- Знаешь, как ноженьки устали, у меня же застарелый ревматизм, а силёнки я не подрасчитал… года, понимаешь ли, не те. – Пусти отдохнуть, за ради Бога, век поминать в своих молитвах буду твою доброту человеческую.
- Витюха, принимай гостя, - крикнул он кому-то внутри помещения и посторонился, пропуская меня, - тут дед пришкандыбал, просится отдохнуть…
- Тебе надо, ты и принимай, мне пофигу!
В комнате, за столом у окна, сидел Виктор Викторович Козлов, наш пропавший недомерок и свидетель по моему делу. Я, конечно, надеялся, что он будет здесь, но увидев его, то ли от неожиданности, то ли ещё по какой причине, чуть вздрогнул. Он пил чай из большой фарфоровой кружки и совершенно игнорировал моё появление в комнате.
- Можно, я вот здесь, в уголочке посижу? – говорил я, одновременно обшаривая комнату глазами, - я, вам совершенно мешать не буду.
Опять раздалось равнодушное - «Мне пофигу!».
По старой памяти я знал расположение комнат в этом доме-канцелярии. Справа была жилая комната директора пионерского лагеря, слева - комната поменьше, старшего пионервожатого.
В какой комнате может находиться Ирина? И вообще, здесь ли она? Может, я здорово ошибаюсь в этих людях, и они к похищению моей подруги никакого отношения не имеют? Как проверить? Не будешь же в присутствии этих двоих и, как я заметил, под пристальным взглядом впустившего меня, открывать поочерёдно двери комнат и заглядывать вовнутрь.
Бессознательно, я расположил стул прямо у двери комнаты директора и, снимая берданку со спины, нечаянно запутался в плаще. Вот тут-то и случился со мной конфуз: я потерял равновесие и, чтобы не упасть, ухватился за ручку двери, нажал на неё, и дверь открылась. В комнате никого не было!
Ошеломлённый падением я, глупо моргая, стал подниматься. Остановившийся у входной двери «серый» человек, сделав пару-тройку широких шагов, подошёл ко мне и помог встать. Усадив на стул он, пристально взглянув мне в глаза, прошипел: «Ты, что дед, больной?»
Нужно было как-то выкручиваться из этого конфуза и я пробормотал первое, что мне пришло в голову - извините, что-то голова закружилась. Простите великодушно старика.
Виктор Козлов на мгновение оторвался от кружки, окинул меня взглядом, отвернулся и неожиданно вновь повернулся ко мне. В его взгляде промелькнуло: узнавание? Сомнение? Промелькнуло всё то, что присуще человеку, вроде бы что-то вспомнившему, то есть, вся та гамма эмоций, что предшествует разоблачению другого человека.
Я напрягся в предчувствии провала своей миссии. Но он, слава Богу, кажется, не узнал меня. Ещё раз, пристально окинув меня взглядом, покачал в сомнении головой, затем, всё ещё сомневаясь, опять пару раз качнул головой и, отвернувшись от меня, обратился к «серому человеку»: «Слушай, Серый, когда обещал приехать Куприян? А-то мне уже до чёртиков надоело здесь торчать, торговля завалится.
Серый укоризненно покачал головой:
- Ты, Козёл, сначала, с этим товаром разделайся, - кивнул он на другую закрытую дверь, - а потом будешь вякать про свой товар.
- И нафига я с вами связался, - раздражённо пробормотал Козлов.
- Раньше надо было думать. Ты лучше скажи спасибо своему братану, это он с Куприяном тебя из финансовой кабалы вытащил, забыл, что ли?
Я насторожился, о каком это товаре заговорил Серый? Не об Ирине ли, случайно? Как бы мне хоть одним глазком заглянуть в комнату пионервожатого…
Второй раз не упадёшь от слабости, такой номер не пройдёт, сразу догадаются, что дело не чисто, стал прикидывать я. Этот… Серый… прирежет не задумываясь. Правда, у меня есть ружьё, заряженное, но справлюсь ли я, одновременно, с двумя?
Одолеваемый сомнениями я сидел, а время шло. Скоро будет уже неудобно пользоваться «гостеприимством» Серого – посидеть, отдохнуть. Нужно будет уходить.
Помог мне, и совершенно неожиданно, курьёзный случай, произошедший с Козловым. Как уж он умудрился смахнуть со стола кружку с только что налитым кипятком на себя, я не заметил, но взвыв и матерно ругаясь, опрокинув стул, он выскочил из-за стола и стал приплясывать на месте. Посередине штанов, как раз на месте ширинки, расплывалось мокрое
