Падший демон. Изгой

поистине странный демон. Я-то думал, что ты всего-навсего лишен агрессии и пренебрежения ко всему окружающему, а тут дела, похоже, обстоят совсем в другом, – с задумчивым видом заключил Ролус, отпивая из кружки.
Клоин тем временем уже сам доливал себе из бутыли. Его глаза пьяно блестели, а движения становились все более неуклюжими.
– Ладно тебе, Наргх, ты уже кучу народу положил. Хотя бы вспомнить банду Ужа... – начал было высказываться Клоин.
– Это другое. Они сам напали на меня. Я не хотел убивать, – резко перебил вора демон.
– Знаешь, ты похож на героя из детской сказки, – улыбнулся парень.
– А кто такие герои?
– Это выдуманные персонажи, и в них верят только дети, – пояснил за вора маг.
– Они, якобы, бродили по миру, творя добро и подавляя зло. Между прочим, в одной из таких сказок говорится, как герой убивает демона. Красочно описывается. Это, кстати, был самый великий его поступок, – с легкой иронией добавил парень.
– А за что он его убил?
– Я уже и не упомню, но догадаться не трудно – за какие-нибудь злодеяния, – пожал плечами парень.
– Как ты, наверное, уже понял, подобные тебе существа считаются у нас самым жутким воплощением зла. Поэтому инквизиторы первым делом уничтожали демонологов, ведь именно их они считали страшнейшими осквернителями веры. Идиоты, не понимали, что демонологи подчиняли демонов для своей пользы, а не наоборот. – Брови алхимика возмущенно нахмурились. Он выпил настойки, чуть поморщился. – Люди тебя никогда не поймут и ни за что не поверят в то, что демон может быть мирным. Слишком уж прочно этот страх запечатан в их сердцах. Ведь даже я не до конца тебе верю... – Алхимик осекся, осознав, что взболтнул лишнего и что ему больше пить не следует. Но сказанного не воротишь.
Наргх покосился на мага, принюхался. В запахе жизни алхимика он почувствовал едва скрываемый страх и недоверие. Демон нахмурился, ему стало печально и одиноко как никогда. Человек, которого он уже почти посчитал другом, оказывается не доверяет ему.
– Пойми, демон, я хоть и маг, но прежде всего – человек. И мне ведомы все те же людские страхи, – попытался спасти положение Ролус.
– Я понимаю. Я лишний здесь, также как и был лишним в своем мире. Поэтому я и хочу сменить облик. Мне нужно спрятаться среди людей, а для этого я должен стать похожим на человека... – На слове «должен» Наргх сделал ударение.
– Я понимаю твои намерения, хотя они выглядят странными для демона. Я сделаю все, что смогу. Если зелье не подействует – это не моя вина.
– Я не собираюсь ни в чем винить тебя, – замотал головой Наргх и обратил внимание на Клоина, тот облокотился на стол, подложив под голову руки. Парень спал, тихо посапывая. Алхимическая настойка сразила его наповал, словно умелый боец неуклюжего соперника.
– Похоже, Настойка Доргана для него оказалась слишком крепка. Нужно было развести ее в большем количестве воды. – Алхимик неохотно поднялся со стула. – Уложим его на пол. Пускай проспится. Уже вечереет, скоро потребуется взять у него крови для зелья.
Через мгновение пьяный Клоин лежал на старом соломенном матраце, размеренно посапывая. Над головой свисали пучки засушенных растений со сладковато-пряным ароматом, но парень этот запах не ощущал. Его сознание, срубленное алхимическим напитком, сейчас находилось далеко от реальности.
Наргх с Ролусом пили доргановку еще долго. Точнее сказать, пил только демон. Порядочно охмелевший Ролус, ссылаясь на то, что ему еще предстоит варить зелье, скромно отнекивался.
– А ты что, ночью спать не будешь? Вы, люди, насколько я знаю, каждый день нуждаетесь во сне, – поинтересовался Наргх. Он уже чувствовал себя достаточно пьяным, но еще вполне осмысливал происходящее.
– Я плохо сплю по ночам. Тем более в темное время суток у меня в голове рождаются хорошие идеи. За все это время, что я прожил здесь, на болоте, я разработал три совершенно новых вида зелий. Мысли по двум из них пришли именно ночью.
– И неужели за все это время к тебе ни разу не заходили люди, если не считать Ярокия?
– Нет, – резко ответил алхимик, и Наргх почувствовал, что маг не желает об этом говорить.
– Ты разве не думаешь, что инквизиторы рано или поздно найдут тебя? Они же находят других колдунов.
– Инквизиторы не часто захаживают в Приболотную, а в Великое Болото и того реже. А по поводу других, как ты сказал, колдунов... неужели ты действительно думаешь, что Орден безжалостно казнит только представителей Гильдии?
– Я знаю, что не только их, но и неповинных ни в чем людей. Мы с Клоином как-то наблюдали за... как они это называют... очищением души.
– Да, совершенно обычных и далеких от магии людей они безжалостно убивают. Настоящие маги им попадаются редко. Мы скрываемся, и делаем это довольно успешно. Теперь мы поняли, насколько тогда, перед войной, оказались глупы... Но как бы то ни было, маги обречены на вымирание.
– Но почему? Вам, людям, свойственно вести войны, убивать и калечить себе подобных. Мне кажется, что вы могли бы нанести ответный удар Ордену. Вы еще способны вернуть себе былую славу, – выдвинул мнение Наргх, опрокидывая очередную порцию настойки. Алхимическая жидкость пилась на удивление легко.
– Это невозможно. Нас слишком мало. И мы теперь слабы, как дети. Люди в основной своей массе не станут поддерживать нас из-за страха перед Орденом. Инквизиторы слишком запугали их, ты же это видел.
– Тогда зачем тебе нужно все это? Почему ты до сих пор разрабатываешь новые зелья? Я не говорю, что это плохо, а, наоборот, поддерживаю. Не будь тебя, я бы вообще не знал, что делать. Но сейчас, когда магов преследуют и уничтожают, зачем тебе нужно дальше заниматься магией? Ты бы мог спокойно жить в каком-нибудь людском селении и заниматься чем-нибудь другим. – В глазах Наргха блестело непонимание.
– Нет, демон, тот, кто стал на путь мага, никогда не должен с него сворачивать. Это есть главный закон Гильдии, – выпалил маг. В старческом голосе даже промелькнула нотка высокомерия.
– Но в этом же нет теперь смысла. Нет вашей Гильдии – нет и ваших законов. Зачем служить тому, что уже умерло?
– Гильдия умерла, но отголоски ее славы и могущества остались в нас, магах. Мы ее осколки, ее неотделимые части. Да и вообще, я уже слишком стар, чтобы начинать новую деятельность. Алхимия для меня – все. Я уже в семнадцать лет стал учеником мага. Большую часть жизни я занимаюсь приготовлением зелий и еще некоторыми магическими науками. Перестраиваться слишком поздно.
– Странные вы все же существа, люди, – вздохнул Наргх. Он понял, что спор с упертым стариком ни к чему не приведет, и ему теперь непреодолимо хотелось спать. Алхимическая настойка наконец сразила и его.
Ролус уложил Наргха рядом с Клоином, а сам отправился в темную комнату. До полуночи оставалось еще около двух часов, поэтому маг решил кое-что проверить.
Старый алхимик перешагнул через порог и оказался в небольшой коморке. Чуть пошатываясь, он подошел к высокой этажерке, полки которой были сплошь заставлены разными колбами с жидкостями и порошками, взял одну, вытащил пробку и отпил немного содержащейся в ней красноватой жидкости. Трезвость ума постепенно стала возвращаться к Ролусу. Не мог же он позволить себе творить магические эксперименты на пьяную голову.
Испитое магом снадобье являлось ничем иным как Отрезвляющим Зельем Оникса – разработкой одного из алхимиков, умерших от старости еще задолго до войны Гильдии с Орденом. Оно получило широкое распространение не только среди магов, но и обычных людей. Но после победы инквизиции, его запретили, как и остальные продукты магии.
Ролус еще какое-то время постоял, ожидая пока опьянение окончательно не спадет, и подошел к небольшому старинному сундуку, в котором он хранил самые дорогие для себя вещи. Крышка, глухо скрипнув, отворилась, и старый маг начал копаться в ворохе хламья, бережно откладывая в сторону попадавшие под руку предметы. Среди них было несколько толстеньких книжиц – их алхимик чудом успел спасти из горящей библиотеки, пухлый фолиант, написанный самим Ролусом о жизни Гильдии и ее падении, и фиолетовая мантия мага четвертого порядка с изображением трехлистного клевера – эмблемы, олицетворяющей причастность к алхимии.
Наконец отыскав нужный предмет – старинный пергаментный свиток – Ролус сложил все вещи обратно и закрыл сундук. По пути в главную комнату маг прихватил две большие колбы: с прозрачной жидкостью в одной и темно-зеленым порошком в другой. С кряхтеньем присев на стул, алхимик поставил колбу с жидкостью на середину стола и бросил в нее небольшую щепотку порошка из другого сосуда. Прозрачная вода начала стремительно приобретать светло-зеленый оттенок и тускло мерцать, разгоняя наплывшую вечернюю темноту. Буквально через пару минут комнату наполнял яркий, но не слепящий зеленовато-желтый свет.
Зелье Зеленого освещения Килории Ролус часто использовал когда темнело. Большим его достоинством являлось то, что смесь, полученную сочетанием аквамариновой кислоты и эссенцией люпина – распространенных алхимических ингредиентов – можно было использовать многократно. При добавлении Изумрудного порошка, раствор начинал светиться на протяжении четырех-пяти часов, после чего медленно угасал.
Как только комната залилась приятным зеленоватым светом, Ролус бережно развернул ветхий свиток и внимательно начал разглядывать мелкий корявый текст. Местами слова, стертые временем, были и вовсе неразличимы, но, прочитав предложение полностью, можно было легко догадаться о смысле написанного. Алхимик невольно прищуривался и временами задумывался. Он давно не держал в руках эту ценнейшую рукопись и не читал этих букв. Некоторые слова казались старому магу незнакомыми, так как написан текст был не на родном ему миранийском языке, а на наречии орушских друидов – гаане.
Гаан - мертвый язык, который давным-давно использовали в заклинаниях древние друиды. Эти древние мудрецы покинули Оруш около четырех веков назад, обосновав свой поступок тем, что не желают жить на одной земле с неценящими природу людьми. По сути это была определенная каста магов, верующая в природные силы, а не в Создателя. Но в отличие от тех же гильдейских магов, друиды появились на материке очень давно – еще до основания самой Гильдии. Что весьма странно, они никогда не вступали в ряды гильдейских магов, хотя и занимались, казалось бы, тем же ремеслом. Жили в лесах небольшими отшельническими общинами, а членов набирали из добровольцев. Но таких добровольцев всегда было немного и поэтому друиды не славились многочисленностью и были далеко не так могущественны, как их собратья из Гильдии. Основу их жизни составляло поклонение дикой природе. Они ненавидели любые проявления технического прогресса, так как считали, что тот неизбежно ведет к гибели, не любили войны и тех людей, кто их провоцировал. В общем, с презрением относились ко всему тому, что вело к смерти и уничтожению.
Их магия тоже была отлична от гильдейской. Во всех заклинаниях друиды использовали силу природных явлений. Так, например, друид мог спокойно вызвать дождь или, наоборот, разогнать надоевшие облака. Летом они могли наколдовать снег, а зимой – теплый ветер. Конечно, гильдейские