Корни зла

на мой цветок, ни на цветок вампирши. Смотри на свой собственный, смотри и выходи из тела побыстрей и ныряй туда, ныряй, ныряй!
И Таг повиновался. Прошло столетие или около того, и в движениях головки цветка и его собственной появилась странная синхронность. Они обе заморгали глазами и… вдруг его голова стала очень большой и далекой. Совсем, как луна. Скосив глаза вниз, Таг увидел, что вокруг шеи у него образовался жесткий зеленый ворот. Его первой реакцией была беспомощная попытка спроецировать себя назад, в свое "законное" тело. Однако, бросив на него взгляд, он передумал. Огромная слоновая туша, возвышающаяся у стола, эта гора мяса с лунообразной головой, на вид была совершенно безжизненной.
Это открытие, однако, не повергло его в такое уныние, которое следовало бы ожидать. Он чувствовал себя возрожденным к новой жизни, неизвестно откуда появилась уверенность в своих собственных силах, хотя все, что ему удавалось сделать, это повернуть кое-как голову и покачать туловищем. Возможно, эти ощущения были вызваны тем, что он больше не чувствовал жажды: Ансельмо его хорошо полил и теперь прохладная влага проникла внутрь сквозь все его поры.
Время снова понеслось вперед гигантскими скачками, и минуты больше не тянулись, как годы.
Или, возможно, необыкновенное ликование, которое он чувствовал во всем своем существе, было результатом его обострившейся чувствительности. Малейшие дуновения воздуха, которые он бы и не заметил раньше, теперь ласкали его грудь, словно воды лесного ручья. Летящая пушинка ударилась о него, словно пущенный кем-то бумажный самолетик. Все вокруг блестело новыми яркими красками, словно он видел все глазами новорожденного. В воздухе носилась целая симфония запахов, идущих, в основном,  от девушек-цветков, и он понял, что в той, своей прежней жизни, он этого не знал, а сейчас он мог по желанию выхватить и насладиться любым инструментом этого мощного оркестра.
И теперь он все слышал с необыкновенной четкостью и чистотой. Ему стало хорошо слышно все, о чем говорили его бывшие подопечные!
- Мы тебя ненавидим, Таг Адамс, мы проклинаем и презираем тебя! – нараспев повторяли девицы, пересыпая свой речетатив непристойностями на нескольких языках. Его грудь буквально распирало от гордости. Это было похоже на гимн в его честь. Не удивительно, что его маленький коллега выглядел таким счастливым. А где же он теперь? Поглощен его собственным, человеческим сознанием? Ну, не важно, просто будем слушать и наблюдать за тем, что творится вокруг… Интересно, что эта француженка говорит о нем на своем языке?
- Наслаждаешься? Ну что ж, наслаждайся, пока можешь, - сладким голосом вставила в общий хор свою реплику Эрика.
- Да заткнись ты! – огрызнулся он, резко повернувшись к ней. О! да у нее действительно впереди все в порядке, о чем он мог только догадываться, когда она впервые вошла в его офис. Оглядев ее пышную грудь, он даже присвистнул от удивления.
- Ну и мужлан, - отрезала Эрика-цветок, презрительно передернув плечами. – Обними-ка его за меня, Рыжая.
Вампирша, с ее более гибким стеблем, чем у цветков-мимиков, выгнулась в его сторону. Ее искаженный гневом лик в ореоле змеящихся щупальцев, кривился злобными гримасами. Глаза аж побелели от злости. Обнаженные клыки клацали и скрежетали. Упругие, в дюйм толщиной, щупальца обвились вокруг него, отгородив от всех кроваво-красной клеткой, а их присоски с острыми иглами внутри, почти касались его стебля, и один даже медленно вонзил свое жало в его обнаженную грудь.
- Ладно, оставь его, - скомандовала Эрика-цветок.
Где-то вдали раздались скрежещущие звуки. Красные щупальца разомкнулись и убрались восвояси. Скрежет продолжался.
Оказывается, это открыли тайную дверь. Послышался глухой стук приближающихся гигантских шагов. Колебания бетонного пола от ударов ног о него передавались Тагу через стол, горшок и окружавшую его корни землю.
В комнату вошла Эрика Слайкер. Девушка была высотой с небольшую пальму. Тагу казалось, что перед ним возник огромный динозавр. Именно такой являлась ему в воображении Царица Ведьм.
На ней была шуба из платиновой норки, которая была накинута на ее знаменитый, отделанный жемчугом жемчужно-серый костюм. К левому лацкану была пришпилена ветка белых похоронных лилий. Левым локтем она прижимала к себе небольшую белую коробку, которая Тагу показалась величиной с ящик для пианино. В ней что-то гудело внутри, словно одновременно работали несколько электромоторов.
Она остановилась на полпути, бросив взгляд на три горшка, занятых цветками ее сестры Алисы.
- Спаси нас, спаси нас! – глядя на нее, завопили все девушки-цветы.
В ответ Эрика только грустно покачала головой. Затем она повернулась к трем Алисам и, схватив завопивших девушек за стебли, вырвала их с корнями из горшков.
- Неизлечима, так умри, дорогая, - произнесла она громовым голосом, - Что толку жить так, как ты живешь.
Она наклонилась и с размаху хватила Алисами о бетонный  пол. Удар был такой силы,  что от вибраций, идущих от пола, у Тага затряслось все внутри.
Все девушки-цветы в одно мгновение замолкли. Тяжелые шаги Командора приближались к Тагу. Эрика поставила белую коробку на рабочий стол с горшками. Электрические моторы, непрерывно гудящие внутри нее, добавили свои собственные вибрации к остальному бедламу. Таг корчился в муках. Он начал понимать, почему его девушки-цветы так не любили, когда он слушал здесь музыку по ночам, включив стереопроигрыватель на полную мощность. Эрика склонилась над ним, и это было так, словно из-за горы Рашмор   вышла луна.
- Ну что, каково оказаться в роли чувствительного растения, м-р Адамс? – прогромыхала она откуда-то издалека.
- Что б тебя моя прабабка в аду замучила, - пискнул Таг в ответ.
- Эрику можно найти в Веронике, - ответила она загадочно. Затем она повернулась к его застывшему в кресле трупу и медленно размотала иссиня-черный волос, закрученный вокруг его уха. Помахав им перед физиономией Тага, она  сказала:
- Есть много вариантов использования волос в черной магии, м-р Адамс. И много способов противодействия волшебным чарам.
Затем, сунув руку в землю своего горшка, она осторожно высвободила корни своего двойника-растения и, слегка встряхнув их, вытащила наружу. Обернув их мокрым платком, она просунула растение между цветами лилий и закрепила его на лацкане.
После этого она задумчиво посмотрела на Таг поверх белой, стоявшей на столе коробки.
- Повелители шабаша ведьм невзлюбили вас, м-р Адамс, - сказала она шепотом, прозвучавшим, как раскаты отдаленного грома.
И она сняла крышку с коробки.
Черная, с желтыми полосками пчела, величиной с полугодовалого котенка, выползла наружу и устроилась на краю коробки.
- Вы знаете, что сами продиктовали нам свое завещание и тем самым подписали свой смертный приговор, м-р Адамс, - продолжала она. – Это было через час после нашей с вами встречи в офисе. И вы сделали это сразу в нескольких смыслах.
Гудя, словно газонокосилка, пчела сорвалась с края коробки и стала кружиться над Тагом.
- В конце концов, вы уже и так пожили немало, - продолжала Эрика, - почитай, четырнадцать тысяч лет, так ведь? Даже, притом, что большая часть этих тысячелетий прошла здесь за последние несколько дней.
Слезы ужаса катились по щекам Тага, пока он, вытягивая что есть силы шею, следил за полетом чудовища. Как часто в прошлом он спрашивал себя, что означали капельки росы, выступавшие на щеках его девушек-цветков. Теперь он знал.
- Скоро я вас покину, м-р Адамс, - сказала Эрика, -  и вы останетесь здесь навсегда. Дверной замок будет сломан и сюда никто не сможет войти. Ансельмо наверно вообразит, что это вы сами сделали ему в отместку. Я не выключу свет — это будет мой добрый жест остальным страдалицам.
Пчела приземлилась на плечо Тага, словно живой шестипалый вертолет. От нее шел резкий, неприятный запах. Миллионы воплей комком застряли у него в горле, потому что он боялся показать свой страх.
- Не бойтесь, - продолжала громыхать Эрика, - пчелы не жалят цветы. Если они их не раздражают, конечно. А запах мужского цветка особенно привлекателен для пчел этого вида.
Еще две пчелы вскарабкались на край коробки, взлетели и стали кружиться над его головой.
- Это большая честь для вас, м-р Адамс, - ехидно заметила Эрика, - Судя по материалам вашего журнала, вы всегда хотели, чтобы это случилось. Это необыкновенная судьба, говоря вашими же словами.
Пчелы продолжали вылетать из коробки. Вторая пчела села Тагу на шею, а первая медленно проползла вниз по груди, а ее липкие, обрамленные жесткими волосками лапки невыносимо щекотали и покалывали кожу, а жало болталось из стороны в сторону прямо у него перед глазами.
- Да, вот что я хочу сказать, - вставая, объяснила Эрика. – Эти пчелы просто перенесут вашу пыльцу на ваших очаровательных девушек.
Она сделала широкий жест руками, как бы охватывая все пространство оранжереи. Затем она наклонилась к нему и закончила:
- Но прежде чем перенести ее на них, они должны собрать ее с вас, м-р Адамс.




 
Фредерик Браун
Маргаритки

Д-р Михаэлсон знакомил свою жену, которую звали мадам Михаэлсон, со своей лабораторией, расположенной прямо в оранжерее. Она появилась здесь впервые за несколько месяцев, за которые его хозяйство сильно изменилось, потому что было завезено новое оборудование.
- Послушай, Джон, - спросила она его в конце осмотра, - а ты меня не разыгрывал, когда говорил, что тебе в ходе опытов удалось  наладить контакт с растениями? Я подумала, ты шутишь.
- Отнюдь нет, - ответил д-р Михаэлсон. – Вопреки общепринятому мнению, цветы обладают некоторой долей интеллекта.
- Но неужели они способны разговаривать?
- Не так, как мы. Однако, вопреки общепринятому мнению, они все-таки общаются между собой. Как бы телепатически, понимаешь, и скорее,  в виде образов, а не словами.
- Ну, хорошо, допустим¸ между собой, но неужели…
- Вопреки общепринятому мнению, моя дорогая, даже между человеком и растением можно наладить общение, хотя до сих пор мне удавалось установить только одностороннюю связь. Другими словами, я улавливаю их мысли, но сам передать им то, что я думаю, не  могу.
- Но, как тебе это удается, Джон?
- Вопреки общепринятому мнению, - снова начал ее муж, - мысли, как человеческие, так и растительные, представляют собой электромагнитные волны, которые можно… А, подожди, мне будет легче показать тебе, дорогая.
Он окликнул ассистентку, работавшую в дальнем конце лаборатории:
- Мисс Уилсон, будьте добры, принесите мне, пожалуйста, коммуникатор.
Мисс Уилсон принесла коммуникатор. Он состоял из головной повязки, от которой шел провод к гибкому прутику, укрепленному на эбонитовой ручке. Д-р Михаэлсон надел повязку на голову жены  и дал ей прутик в руку.
- Прибор очень прост в употреблении, - сказал он ей. – Поднеси прутик к цветку —  он будет действовать как антенна, принимающая его мыслеобразы. И ты сама убедишься, что вопреки общепринятому мнению…
Но миссис Михаэлсон уже не слушала мужа. Она поднесла прутик к стоящему на подоконнике горшку с маргаритками. Через мгновение она положила прибор на подоконник и вытащила из сумочки маленький блестящий браунинг. Вначале она застрелила