Корни зла

мужа, а потом и его ассистентку, мисс Уилсон.
Вопреки общераспространенному мнению, маргаритки все-таки пробалтываются.

Маргарет Сэнт Клер
Садовник

Известно, что полицейские даже в космосе не соблюдают правил уличного движения. Дорожные знаки, такие, например, как "Парковка запрещена", им вообще не указ. А некоторые могут стащить яблоко прямо на глазах у владельца фруктовой палатки. Стоит человеку немного возвыситься над остальными, как он уже думает, что для него закон не писан. Именно так и рассуждал Тиглат Гоббс, временно исполняющий обязанности начальника бюро межпланетарной консервации растений, когда он решил срубить священное дерево-бутандру.
Похоже, что он делал это из чистого бахвальства, ведь священная роща¸ где растут деревья-бутандры (а таких рощ всего пятьдесят на всю нашу Вселенную), хорошо охраняется с помощью специальных предупредительных знаков.
Кроме предупреждений, написанных на всех основных планетарных языках, там есть целый набор и местных пиктограмм планеты Кассиди, выполненных просто и предельно реалистично. Они настолько наглядны, что даже существу с низким интеллектом не  трудно понять, что рубка и порча этих деревьев является одним из самых тяжких преступлений во Вселенной, и что совершивший это преступное  деяние, будет наказан, а после наказания ему придется полностью возместить нанесенный им урон.
Все пиктограммы, предупреждающие о наказании, выглядят весьма грозно, особенно та, в  которой говорится о возмещении урона. Пиктограммы выполнены светло-зеленым цветом, напоминающим цвет только что распустившегося листа бутандры.
Однако, Гоббс был просто зарвавшимся чиновником. Он поверг в шок Рейнальда, маленького Кассидийского майора, приставленного к нему для сопровождения, когда вошел в священную рощу, как в свои владения. Увидя его смятение, Гоббсу захотелось еще больше позлить этого местного клерка.
Он с мрачным видом шагал по аллее из деревьев, зеленые кроны которых чуть слышно шелестели у него над головой. Затем его властный взгляд упал на самое юное деревцо бутандры, гибкий, покрытый светлой корой ствол которого раскачивался под порывами ветра.
- Вот здесь они растут слишком близко друг к другу, - недовольным голосом сказал Гоббс. – Надо сделать прореживание.
И пока Рейнальд, застыв в немом ужасе, смотрел на него, он вытащил из-за пояса небольшой топорик и с размаху вонзил его в тонкий ствол. Хрясть, и из раны брызнул светлый сок, а через мгновение деревце было уже у него в руках.
- А из него, пожалуй, выйдет хорошая трость, - сказал Гоббс, удовлетворенно оглядывая изувеченный стебель.
Шоколадного цвета лицо Рейнальда стало пепельным, но он промолчал. Неловко повернувшись, он нетвердыми шагами прошел к стоявшему рядом вертолету и взобравшись в кабину, остался там, пока Гоббс завершал свою инспекцию рощи. Только в конце их возвращения в город клерк снова обрел дар речи.
- Вам не следовало этого делать,  сэр, - сказал он тихо, оттягивая пальцем взмокший от пота воротник мундира.
В ответ Гоббс только презрительно фыркнул. Он бросил взгляд на зажатый между коленями обрубок бутандры.
- А почему бы нет? – холодно заметил он. – У меня есть полномочия проводить обрезку и прореживание всех инспектируемых мной плантаций.
- Конечно, сэр. Но это же было дерево-бутандра.
- Какое это имеет отношение к делу?
- Дело в том, что на планете Кассиди всегда было пятьдесят деревьев бутандры. Всегда, за всю нашу историю. Мы называем это счастливой цифрой Кассиди. - Рейнальд облизал пересохшие губы. - Дерево, которое вы срубили, уже не вырастет. Я не знаю, что произойдет, если на планете останется только сорок девять деревьев. Кроме того, то, что вы сделали, очень опасно. Я имею в виду, опасно для вас, сэр.
Гоббс хрипло рассмеялся.
- Ты забываешь о моем положении, - отпарировал он. – Ваше правительство  мне не указ. Даже если б они и захотели что-то сделать, они ничего против меня не могут.
По лицу Рейнальда пробежала едва заметная усмешка.
- Речь идет не о правительстве, сэр, - мягко возразил он. – Не они этим займутся.
Похоже, что он несколько пришел в себя после перенесенного потрясения.
Рейнальд точно посадил вертолет на крышу правительственного здания, и они оба вылезли из машины. Между тем, в покинутой ими роще у обрубка растения кто-то упрямо пробивался сквозь почву на поверхность земли.
Гоббс покинул планету Кассиди на следующий день, отправляясь в долгое обратное путешествие на Землю. Среди вещей его багажа находилось и очищенное от ветвей, срубленное им деревце бутандры. Сейчас он проявлял о нем особую заботу, потому что одна из горничных в отеле пыталась выбросить его на помойку. Однако, в первые дни полета он был так занят документацией и составлением отчета, что совершенно не думал о своей поклаже.
А в это время на Кассиди, в ресторане отеля шла оживленная беседа.
- Скажи, а что тебе пришло в голову, когда ты в первый раз увидела его? – спросила одну из горничных ее подруга Берта, отвечавшая за уборку нечетных номеров отеля. – Ну, давай, не тяни за душу.
Мари, старшая горничная, ловко подцепила кусок торта из мангостана с движущегося мимо нее конвейера.
- Не знаю, что и сказать, - ответила она. – Я как раз проверяла номера на том этаже после того, как рабочий-робот там убрался. И вдруг, вижу, в одном большое коричневое пятно на полу. Вот, думаю, скотина робот, опять что-то пролил. Они такие неряхи. Затем, когда это пятно сдвинулась с места, я поняла, что оно живое. Это была большая коричневая тварь, которая, словно собака, обнюхивала пол возле кровати. А потом оно поднялось во весь рост. Вот, тут-то я и закричала.
- Но как оно выглядело? Давай, Мари, расскажи нам. Почему ты никогда не расскажешь нам об этом?
- Ну, оно было огромным, до самого потолка, и странно раскачивалось из стороны в сторону, - с неохотой откликнулась Мари. – А шкура на нем — коричневая, похожа на картофельную кожуру. И две маленькие розоватые лапки, как у крота. А лицо — такое доброе, ну, просто ужасно доброе.
- Но если у него было такое доброе лицо, то почему ты так перепугалась, - заметила Берта. Она всегда задавала этот вопрос, когда история доходила до этого места.
Мари поднесла руку ко рту, откусила кусочек мангостанового торта и стала задумчиво жевать его. Нельзя сказать, что чувства, которые она испытала тогда при виде лица, совсем стерлись из ее памяти. Просто ей очень трудно было передать их словами.
- А знаешь, - заметила она, подумав, - может, оно и не таким уж добрым было. Подожди, Берта, я вот что хочу сказать: это было доброе лицо, но не по отношению к людям. Людям это лицо не сулило ничего хорошего.
- Догадайся, в каком номере это все происходило, - сказала Берта, поворачиваясь к Розе, занимавшейся уборкой четных номеров.
- А мне и догадываться не надо, я наперед знаю, - медленно произнесла Роза. – 1185-ый, там, где проживал этот странный Землянин. Тот, который никому не дал на чай, и так разорался, когда ты хотела потрогать  то, о чем мы все знаем, но помалкиваем.
Берта кивнула головой.
- Если б я знала тогда, - сказала она, слегка передернувшись, - мне надо было догадаться! Я бы скорее змею погладила! Во всяком случае, Мари, расскажи Розе, что ты думаешь по поводу этой коричневой твари.
- А мне и думать нечего, - ответила Мари, отпихнув от себя пустую десертную  тарелку. - Я знаю, что бывает, когда срубают священное дерево-бутандру. Это был Садовник!
Садовник покинул твердь планеты Кассиди без лишней шумихи. Здесь не было громовых раскатов стартующей ракеты, ни фанфар, сопровождающих посадку космонавтов в аэропорту. Он просто слегка оттолкнулся от поверхности земли ногами и взмыл ввысь. Из каждой из его ступней вырывалось по едва заметной струе пламени. Садовник летел вверх, набирая скорость. Вскоре позади осталась атмосфера Кассиди, а затем и гравитационное поле планеты. А он продолжал лететь, как пущенная из лука стрела, несясь в усеянном звездами темном пространстве.
На четвертый день космического перелета Гоббс решил полюбоваться стволом дерева-бутандры. Ему нравилась поглаживать его шелковистую белую кору. Да, опять подумал он, из него выйдет прекрасная трость. Он вытащил из кармана нож и стал аккуратно снимать со ствола кору.
Кора сошла со ствола, словно чулок, или как шкура с кролика. Гоббс растянул губы в довольной улыбке. Он внимательно осмотрел оголенную древесную ткань и принялся выстругивать набалдашник.
Дерево было твердым и плохо поддавалось обработке. Работа шла медленно. Гоббс уже подумал о том, чтобы сделать перерыв и сходить вниз корабля, где находился бар, чтобы опрокинуть стаканчик виски на ночь, как вдруг снаружи раздалось легкое постукивание по иллюминатору его каюты.
Когда корабль совершает перелет в глубинах космического пространства, чувство изоляции становится таким реальным, что кажется, будто оно проникает во все поры твоего организма. Корабль плывет, словно призрак в бездонной пустоте, которой нет ни начала, ни конца, и в которой нет ничего — не может быть ничего, — кроме их крошечного мирка, ограниченного со всех сторон мощной бериллиевой оболочкой  корпуса. И вдруг, что-то — может же такое придти в голову — что-то за пределами корабля стучится тебе в иллюминатор!
Некоторое время Гоббс сидел, замерев на месте. Он словно окаменел, весь превратившись в слух, и едва дышал. Затем, выронив из непослушных пальцев палку, он повернулся к иллюминатору. Там ничего не было, конечно, да и быть не могло — только черная, бездонная пустота.
Гоббс до боли закусил губу. Все еще странно онемевшими пальцами он поднял с пола палку и уложил ее назад в коробку. Затем подтянул ремень, чтобы не так заметен был его вывалившийся наружу живот, застегнул на все пуговицы мундир и спустился вниз, в бар.
Второй пилот, Макферсон, был уже там, потягивая сок помелы, которым он запивал бутерброд с соевым мясом. Это был добродушного вида человек, который всегда что-нибудь жевал, перед тем¸ как "бросить кости в койку". После того, как ему принесли напиток, Гоббс  решил присоединиться к нему и завязать разговор. У него уже было возможное объяснение случившегося и он хотел с его помощью проверить свою версию.
- Какие-нибудь неполадки на борту, пилот? – спросил он, как бы невзначай. – И поэтому люди вышли в открытый космос, чтобы разобраться с ними?
Макферсон взглянул на него с удивлением.
- Неполадки, сэр? – откликнулся он. – Нет, пока все в порядке. Капитан Торвальд ненавидит, когда приходится вести ремонт в полете. Говорит, что всегда что-нибудь пойдет не так. Так что ремонтные работы ведутся только в исключительных случаях. А пока что никаких ЧП не наблюдается. И в открытый космос никто не выходил. А почему вы спрашиваете?
- Мне показалось, я слышал легкое постукивание по моему иллюминатору снаружи.
Второй пилот улыбнулся. Он решил обратить все это в шутку.
- Занимаетесь чем-то неположенным, сэр? – спросил он, улыбаясь.
Гоббс медленно поставил стакан на стол. – Простите, я вас не понимаю. Что вы сказали? – переспросил он ледяным тоном.
Второй пилот сразу же спохватился. Гоббс, хотя и не считался виповским чиновником, был, тем не менее, довольно важной птицей.
- Не хотел вас