меня!..
И Кристина торопливо, оглядываясь на меня, пошла обратно.
Машинально я сделала несколько шагов в сторону вестибюля. Когда Кристина вошла в туалет и закрыла дверь, я остановилась. В прохладной тишине коридора что-то зловеще росло, ширилось, стремительно увеличиваясь в размерах, как снежный ком, несущийся к обрыву. Я знала, что это такое. Э т о б ы л с т р а х. В следующий миг я почувствовала, что больше не управляю собой. С невероятной силой, будто невидимым канатом, меня потянуло обратно. Не в силах противиться, я повернулась и тихим, но скорым шагом, боясь не успеть, пошла обратно. Я приблизилась к двери, через которую проникали наружу приглушенные голоса. Дверь в туалет закрывалась неплотно, между ней и косяком всегда оставался просвет, в который можно было подсмотреть. И я увидела всё...
-Значит, ты не сердишься на меня? Не сердишься? Ты меня прощаешь? – говорила Котя сквозь слезы.
-Ну конечно, дурочка! – ласково отвечала Кристина. Она держала руки на плечах Коти, и иногда подносила пальцы к её щекам, чтобы смахнуть слезы.
-Значит, всё как прежде? Теперь ты и я... теперь мы снова....
-Да... мы лучшие подруги... Как это всегда и было... И будет всегда...
Они смотрели друг на друга, как под гипнозом.
-А помнишь, как ты нарочно разбила прибор в кабинете химии?.. Химичка орала, как ненормальная... – вспоминала Котя.
-А наезжали на нас обеих, потому что ты сказала, что мы сделали это вместе...
-Да... вместе... – повторяла Котя так, будто “вместе” было для неё самым дорогим словом на свете. – А вот это... - Котя прикоснулась к серебряному разбитому сердцу, которое висело у Кристины на груди. - Это я тебе его подарила. Я отлично помню, как покупала его. Изъездила все магазины в городе. Я ещё говорю продавщице: “Понимаете, нужен такой красивый, чтобы она в него влюбилась и носила всегда, не снимая!..”
-Ну я его и носила постоянно...
-Да-да... И поэтому я знала, что ты моя и только моя. А когда ты далеко, кулон позаботится, чтобы никто не отобрал тебя у меня... Только не очень-то у него получилось... Но ведь тебя ждут ... Тебя там ждут... – сказала вдруг Котя с озабоченным лицом.
-Нет. Никто меня не ждёт, - возразила Кристина. Она гладила волосы Коти, аккуратно перебирая их окольцованными пальчиками.
-Как никто? Там Алиса... Иди к ней... Так нельзя. Что она подумает? Иди же быстрей... – совершенно серьезно говорила Котя и с беспокойством смотрела на закрытую дверь.
-Да зачем она мне?.. Забудь о ней... – Кристина хмурилась, будто пытаясь избавиться от назойливой мысли. – Больше нет никакой Алисы. Теперь только ты и я. Больше никого нет... Как же я была несправедлива к тебе, Котечка! Миленькая... Как я была жестока с тобой... Я даже не знаю, как мне всё это возместить...
-Нет-нет... Ничего возмещать не надо... То, что ты сейчас со мной рядом, – это уже такое огромное счастье, что большего уже нельзя хотеть! Кристина... ты любишь меня?.. – спрашивала Котя, с благоговейным ужасом глядя на Кристину.
-Конечно, люблю! Ты моя самая верная и самая лучшая подружка! Сколько мы с тобой пережили... Я не помню ни одного важного момента в своей жизни, когда тебя не было со мной. Ты всегда была рядом...
Очень медленно я отодвинулась от дверного проёма.
Внутри меня было выжженное пространство.
Кристина сделала свой выбор. Меня больше нет.
Отвернувшись от глухой двери, за которой разыгрывалось чужое счастье, я направилась к выходу.
Похоронное безмолвие обступило меня.
Равнодушно-пустынный коридор казался бесконечным.
И тогда я побежала. Так быстро, как только могла.
Нужно скорее покончить со всем этим.
Поставить последнюю точку.
ЭПИЛОГ
Алиса отложила ручку, закрыла записную книжку и оставила её на столе. Затем встала, распахнула окно и залезла на подоконник. С высоты двенадцатого этажа всё казалось таким маленьким и игрушечным – люди, машины, деревья. Глядя вниз, Алиса почувствовала, как всё тело её наполнилось свинцовым, отупляющим страхом. Ветер, грустно завывая, набегал холодной волной, гладя по её заплаканному лицу и волосам. Алиса колебалась всего лишь мгновение, а затем прыгнула вниз. Ветер засвистел в её ушах, она поняла, что не может кричать, потому что грудь сдавило неистово-леденящим ужасом, а потом наступила бесконечная тьма.
Послесловие
Автор ни в малейшей мере не претендует на то, что ему удалось достоверно изобразить явление субкультуры эмо. Повесть следует считать “фантазией на заданную тему” – и ничем более.
