Реакция друзей на появление Кирилла была обычной и однозначной – хоть и радостной, но на сей раз выглядела не совсем искренне. Надо сказать, если бы не авоська с пивом – не было бы вообще ни какой.
- Да здравствует пиво, рок-эн-ролл и Кирилл! Ура-а! – пытаясь скрыть мрачноватые нотки, с весёлой, но бледной улыбкой на губах пропел Антон.
- У-а-а! – нестройным хором подхватили трибуны из кресел.
Кирилл, посасывая пиво, рассеянно скользил взглядом по лицам собутыльников, слушая лекцию Антона о бесперспективности отдельных течений в музыке, о толпах нудных скучных зазнавшихся писателях, необоснованно поучающих человечество. О невеждах, хулиганах и толпах преступников, которые тут и там окружают, а окружая, мешают жить перспективным и талантливым людям и ещё много, много разной дребедени. Несмотря на явное лидерство Антона, лекция проходила в форме беседы с Романом и Владом. Кирилл несколько раз пытался внести свою лепту в строительство здания дружеского диалога, спонта́нно вставляя не совсем удачные фразы, но на него ни разу так никто всерьёз и не обратил внимания. Конечно, ему кивали головами и даже иногда отвечали, но в воздухе летал едва ощутимый запах бойкота.
Обиженный невниманием друзей, он ушёл в собственные мысли. До него едва доносились обрывки фраз о каких-то возможных вариантах бизнеса, в том числе о покупке, ремонте и продаже квартир. Но он в этом соображал туго, попросту не интересуясь миром коммерции, и поэтому смысл сказанного улавливал лишь на подсознательном уровне. Однако он понимал, что без него и его пива такого эмоционального обсуждения проблемы состояться бы просто не могло. Антон по своей природе был артистом, его тщеславие требовало податливой и внимательной аудитории. Глядя на мелькающие вверх-вниз поршни голов, лектор распалялся всё больше. Угодливое кивание слушателей превращалось в обязательный технический элемент, без которого риторик просто не мог говорить.
Сделав небольшую паузу, он включил телевизор и уткнулся в экран, желая послушать «Кремлёвские вести». Кирилл, воспользовавшись затишьем, настойчиво пытался поведать всем о видении, произошедшем с ним однажды ночью во время дежурства. Антон же, не отрываясь от экрана, лишь отмахивался, ссылаясь на галлюцинации, связанные с пристрастиями пациента к алкоголю и наркотикам, а также на сотрясение, которое тот недавно получил в пьяной драке на улице с местным хулиганьём.
- Всё, тишина в бараке! – зашипел он, перекрывая начало вступительной новостийной музыки, - Внимательно конспектируем политинформацию! Сегодня будут озвучены результаты выборов народного вече в верховные князья!
- Ты хотел сказать, «тишина в казарме»? – въедливо поправил его Кирилл, не жалуя любые проявления криминальной субкультуры.
- Пусть будет так… - согласно кивнул Антон, мимолётно переглядываясь с ухмыльнувшимся Плетнёвым.
Голос диктора трагически гудел в унисон с тяжёлыми мыслями Козырева. Из раздумий его вывел гневный окрик лидера компании:
- Снова Бориску на царство?! - кипел Антон, глядя в голубое окно телевизора, - Ну ни чему наш народ жизнь не учит! Ни чему… – с осуждением повторял он, держась обеими руками за голову.
- А кого ещё? – сделал умное лицо Влад, - У тебя на примете есть кто-то лучше? – Домбровский, слабо осознавая, что происходит в политике, решил поднять свой рейтинг, бросив в зал ироническую реплику, смысл которой предположительно находился где-то рядом с истиной.
- Не думаю, что его второй срок принесёт стране что-то полезное, - осадил его Роман, - Вы голосуйте, голосуйте за него, - говорил он, обращаясь к телевизору, - Он вам ещё одно кровопролитие устроит!
Кирилл, как и Влад, был тоже полностью аполитичен, вообще ничего не соображая в этом направлении общественной жизни, целенаправленно не интересуясь любыми её проявлениями. На этом его схожесть с Владиленом заканчивалась. Они оба знали имя президента, а на большее интересы приятелей в этой области не распространялись.
- Все они кровожадные монстры! - брызнул Козырев общей фразой в толпу, но на это никто даже не обратил внимания. Лишь Домбровский с выражением лица политобозревателя, уронил предосудительный взгляд в его сторону.
Когда Кирилл сделал глоток из четвёртой бутылки, его вдруг стало мутить, и он заблевал хозяйские обои. Буркнув что-то, он произнёс заглавные буквы извинений и скрылся в проёме дверей под матерную канонаду возмущённой тусовки.
4 глава
Прошло два долгих года. В июле прошлого, девяносто седьмого, учащийся самого престижного в городе педагогического университета Антон Юрьевич Руберовский был отчислен за систематическое непосещение лекций, семинаров и коллоквиумов. Последние два курса Антон появлялся в здании Прометеева детища исключительно на сессии, которые, кстати сказать, сдавал далеко не всегда блестяще – иные из предметов приходилось снова переосмысливать на повторном экзамене до двух и более раз. Порой молодое дарование совсем слабо показывало наличие теоретических знаний, выкручиваясь из сложных ситуаций лишь благодаря своим неординарным способностям к острословию и артистизму. Иногда в такие минуты уверенный в себе бездельник из прославленного циника превращался в мягкого общительного, предупредительного и приятного молодого человека, прекрасного знающего слабые стороны экзаменатора. Он мог преспокойно, без последствий уйти от поставленного в билете вопроса, треща без умолка, мягко и не заметно цепляясь за отвлечённые или похожие темы. И надо сказать преподаватели часто без оглядки делали Антону Юрьевичу серьёзные поблажки. Что само по себе было странно, а студентам казалось нонсенсом. Таких умельцев, способных ошеломляюще эффектно каламбурить, комически ораторствовать, уверенно и правильно говорить, без излишних слов паразитов, так любимых умниками, было почти невозможно найти даже на факультете риторики. Не раз его слух омрачался «дельными» советами сокурсников пока не поздно перевестись на филологию, где у него всё пошло бы, «как по маслу». Антон не раз думал о том же, но похотливое желание познания законов юриспруденции всякий раз оказывалось сильнее тяги к дарованному свыше. Так нужно для реальной жизни, думал он, а о душе можно повспоминать и после. В конце мая он устроился на временную работу, на местный деревообрабатывающий комбинат. Работа была хоть и тяжёлая, но очень денежная. Состояла она преимущественно в вальсировании на сходнях с длинной и острой, как копьё индейцев Сиу пиканкой в руках и толкании ею толстых ошкуренных брёвен по специальному челночному желобу для дальнейшего извлечения оных из воды современными техническими средствами. Работать приходилось по двенадцать часов в день в любую погоду и почти без выходных.
В этих простых словах – «устроился на временную работу» крылась чудовищно сложная подоплека. Никогда и никто прежде не попадал туда просто так. Устроиться на лесозаготовительный завод можно было только по великому блату. В то время, когда средняя зарплата в стране не превышала четыреста рублей, а деньги задерживали по году, здесь, на бандитизированном предприятии можно было зарабатывать до десяти тысяч и получать их без задержки. И этим, пожалуй, было сказано всё. У господина Руберовского во время устройства туда, не было никаких знакомств. Но в это никто никогда так и не поверил.
Целый месяц подряд, ровно в 10. 00, он раз в неделю заходил в кабинет начальника рейда, господина Дра́гуна, деловито осведомляясь о текущих делах и новых вакансиях, по-свойски жал и тряс отёкшую пятерню монстру местной лесной промышленности.
- Не требуется ли от бедного студенчества посильная помощь на воде и суше для нашего с вами градообразующего предприятия, уважаемый господин Дра́гун? – твёрдым голосом выводил он сложносочинённое предложение, - Зарплата меня почти не интересует. Главное – работа во благо нашего постсоветского пространства! - скромно, будто бы чуть краснея, завершал он, нервно продолжая про себя: «Но и карму я здесь отрабатывать тоже не намерен»!
- Зайдите завтра, - немного поморщившись, мрачно ронял Драгун, - Нет, лучше через неделю…
- Так значит, до понедельника? – уточнял Антон и тяжёлой вязкой массой долго вытекал из кабинета.
Чтобы, как водится, снова появиться через семь долгих дней…
- …градообразующего предприятия, являющегося несомненным фавором среди местных региональных фирм и заводов? – повторял свой вопрос Антон, всегда добавляя что-то новенькое к выше сказанному.
- Какой вы, однако, назойливый, господин Руберовский! – удивлённо вскидывал брови мистер Драгун, - Такого клинического случая в моей практике ещё не было ни разу. И не боится же ничего! Зайдите во вторник!
Это его, собственно и заводило. Эксцентричность и полное внешнее отсутствие всякого инстинкта самосохранения. И это в наше-то не простое время!
Через месяц дотошный студент общался с начальником рейда уже не стоя на ногах, как ранее, а спокойно сидя на мягком стуле. Закинув ногу на ногу, он весело, но жёстко говорил о простых житейских проблемах, отпуская непонятные для собеседника мудрёные научные шуточки, чем приводил его почти в состояние ступора. Ненароком проскочили парочка анекдотов, с сюжетами юридического характера. Что возможно звучало как какой-то далёкий и не ясный намёк. Ведь наверняка скелетов в шкафу у любого большого начальника – хоть отбавляй. Тут и знать то ничего не надо! Мистер Драгун был человеком не глупым и отнюдь не лишённым чувства юмора, и на удивление терпеливым. Он ни разу не повысил голос на говорливого посетителя и не приказал своим головорезам вывести его за белы руки вон из кабинета. Он даже стал чувствовать к странноватому гостю какую-то симпатию, но виду не подавал, а к концу монолога ронял своё неизменно мрачное и, казалось, ничего не обещающее:
- Зайдите через неделю, - на его лице, как обычно багровым огнём горел румянец, а сам он оставался непроницаем, - Выкатка леса ещё не началась.
Антон почувствовал, что лёд не только подтаял, но и дал крупные трещины, хотя и выглядел он пока ещё вполне целостно. На следующем приёме Антон уже пил ароматный чай в кабинете начальника рейда. Мистер Драгун больше не спрашивал, работает ли у него начальником ремонтного цеха какой-нибудь родственник, нет ли у него связи с сильными города сего. Ему казалось, что они вместе уже целую вечность, но продолжать это пресловутое знакомство ему более все же претило.
С каждым новым приходом опасного субъекта, в кровь первого помощника магната выбрасывались всё бо́льшие порции адреналина, и в один из дней, он позвонил начальнику выкатки и отправил по команде ликующего Руберовского общаться со своим будущим начальником. Еще через пару недель, окончательно доконав уставшего пожилого руководителя водной стихии, Антон вместе с другими избранными акво-адептами весело исполнял бесконечные «танцы на воде» с тяжёлой пиканкой в руках.
Подумать только, он здесь, среди будущих богатеев, скоро будет купаться в золоте, и сорить деньгами! И это в такое опасное, нищее и голодное время! Тысячи молодых здоровых парней бьются чугунными лбами о перегородку, отделяющую
