Бремя Игры

спортивный костюм. Она застыла, щуря глаз от легкого дымка, поднимающегося от тонкой сигареты, зажатой в углу ярко накрашенного рта.
- Наконец-то соизволил появиться! - резкий голос Натальи заполнил все пространство маленькой прихожей.
- То есть, тебе наплевать, что в доме шаром покати! Так ты еще специально выключаешь телефон, что бы дозвониться было невозможно! Ты что думаешь, я все сама тащить тут должна? Весь дом на мне, а ты хоть бы пальцем пошевелил! - надо сказать, женился Семен не по большой любви, а скорее потому, что так было нужно, что так было правильно. Ну, как у всех... Молодежная вечеринка, значительное количество выпитого, может и некрасивая, но живая и симпатичная провинциалочка, клещом вцепившаяся в столичного студента. А утром, плачь, звонки родителям... В общем, стандартный набор юной охотницы за пропиской. Дальше — ЗАГС, и тягомотное сосуществование двух совершенно разных людей. Жизнь...
- Нат, ну, не сердись ты, нужно было слегка задержаться. Скоро квартальный отчет, вот и пришлось посидеть немного. Вот, даже на дом кое-чего взял, - Семен ткнул пальцем в старую папку. - А телефон... Просто батарейка села, извини, не заметил...
- Не заметил он! Работничек! А толку от твоей работы?! Вон, у Людки с Лоркой мужики, как мужики! И машины у них, и новые квартиры понакупали, и жен своих по Турциям да Таиландам каждый отпуск катают! А ты?! Всю жизнь на тебя положила! - Наталья резко ткнула сигарету в большую хрустальную пепельницу и резко развернулась в сторону большой комнаты, где грохотал очередной телевизионный сериал.
- Да, - бросила она на ходу, - Там, на кухне, ждут тебя какие-то... Говорят по-работе!
       
Быстро скинув влажный плащ и сунув ноги в старые, растоптанные тапки, Семен прошел в кухню. За столом сидели два совершенно не знакомых ему человека. Темные, одинаковые костюмы, невзрачные галстуки, серые, одинаковые рубашки, странные, не запоминающиеся лица. Они выглядели будто родные братья, отличаясь лишь возрастом: одному из мужчин было явно за сорок, второй же был относительно молод — лет тридцати.

- Вы ко мне? - спросил посетителей Семен.
- Да, к Вам,  - произнес, поднимаясь старший, - Федеральная Служба Безопасности, - он вытащил из кармана удостоверение и открыл перед теряющим дар речи Семеном.
- А... М-м-м... По какому случаю?- Семен нервно потянул узел на галстуке. - Что случилось? - мысли рванулись лишь в одном направлении — архив, спецхран! Неужели что-то пропало?! Если — да, то это конец! Ему, как заведующему, не в жисть не отмазаться... Срок точно припаяют, вот же гадство!  
- Да Вы не волнуйтесь, присаживайтесь, - младший ФСБшник подпихнул Семену табурет. - Вы ведь Головнин Семен Викторович, не так ли?
- Д-да... Это я.
- Будьте любезны, Ваш паспорт.
- Так, - старший внимательно изучил поданный ему документ. - Очень хорошо. Ну что же, Семен Викторович, Вы конечно, в курсе того, что недавно произошло? Я имею в виду пришельцев посетивших нашу планету?
- Нет... Ну, то есть, да... Там, по телевизору, говорили... И газеты... Но, я-то тут причем?! Я же никакого отношения к этому не имею! - удивленно ответил Семен, чувствуя, как спадает волна напряжения.
- Может быть, и не имеете, однако... Есть необходимость с Вами побеседовать. Собирайтесь, Семен Викторович, Вам нужно проехать с нами.
- Подождите, подождите, товарищи! А с кем я должен побеседовать? Для чего? - в изумлении вскочил с табурета Семен. - Вы что, шутите?
- Вам все объяснят, уважаемый господин Головнин. А шутим мы очень редко, и сейчас это не тот случай. Пройдемте! Это буквально на полчаса. - Сотрудники ФСБ поднялись из-за стола.
- Мне что, с вещами... - как-то вдруг обреченно промямлил Семен.
- Не валяйте дурака, Семен Викторович! Какие вещи? Если Вам что-либо понадобиться, Вам все предоставят! Прошу. - Старший мужчина указал рукой на входную дверь.  



Фаина Кац, 60 лет, домохозяйка, Израиль.

Пятничный полдень - самое напряженное время суток. Успеть надо все и даже больше. Еще пара — тройка часов и гомонливые, раскрашенные всеми цветами радуги улочки вымрут, закроются магазины и лавочки, прогонят посетителей открытые уличные кафе, захлопнут двери солидные рестораны. Начнется шабат! И поползут к ближайшим синагогам, черно-белые, словно стаи пингвинов, семейства ортодоксальных евреев. С ревом, в облаках выхлопных газов, рванут к районам баров и дискотек сотни байков и скутеров «оторванного» молодняка. И покатят по узким, кривым улочкам, набитые под завязку детьми, словно сардинами в банке, семейные авто — в гости к бабушкам и дедушкам, на традиционный субботний обед. Надо успеть! Небольшого роста, плотная, одетая в куртку от спортивного костюма, потертые джинсы и заношенные кроссовки, она неслась через толпу запрудившую улицу у овощных рядов, разрезая ее могучим бюстом, как ледокол, ломающий паковый лед. В правой руке была зажата здоровенная хозяйственная сумка на колесиках, левая же, намертво вцепилась в рукав странноватого субъекта, семенящего немного позади. Это был худой, долговязый молодой человек, лет около двадцати. На его тощей шее был намотан длиннющий шарф, в руках был зажат потертый скрипичный футляр и плоская нотная папка. Женщина вдруг резко метнулась в сторону, и, протаранив небольшую очередь, затормозила у овощного лотка.
-  Фима! Не отставай! - она поддернула молодого человека поближе к себе и обратилась к толстому, потному продавцу, вытирающему руки о свой некогда белый передник:
- И шо Вы хотите за эти мелкие помидоры?!  - мотнула она головой в сторону большого лотка с грудой ярко-красных плодов.
- Десять шекелей, мадам, - сказал продавец.
- Шо?! Фима! Фима! Смотри, эти бандиты хотят убить твою маму!!! - ее крик разнесся над овощным развалом, разом заглушая многоголосый гул покупателей.
- Скажите, Вы неверное поливаете их французским коньяком?! Нет?! Люди! Люди! Смотрите, террористы уже пробрались и сюда! Где вы видели помидоры за десять шекелей!?
-  Мадам! Мадам! Это нормальная цена... - залопотал продавец, пятясь к стене. - Вы зря так кричите...
- Я кричу?! Да я не кричу! Я плачу! Где это видано, чтобы евреи, так относились к евреям? Я вас спрашиваю! Или Вы не еврей? - ее короткий пухлый палец уставился между глаз продавца.
- Еврей, еврей! Мадам, сколько Вам нужно? Возьмите так, только не нервничайте! Возьмите, мадам. Шабат шалом! - он сыпанул помидоры в большой пластиковый пакет и погрузил его в хозяйственную сумку. - До свидания, мадам!
- Фима, не отставай! - она резко дернула сумку и понеслась дальше вдоль овощного ряда, продолжая гневно обращаться к людям вокруг: - Это не жизнь, а кошмар! Куда мы идем!? Банки — грабят, страховые — грабят, теперь и тут тоже, сплошной грабеж! Куда катится эта страна?!

Фаине Кац судьба отсыпала по полной, не жалея. Сначала умерла мама, следом за ней ушел и отец. И пошло... И поехало... К ее шестнадцати годам, из большой, многодетной семьи осталось лишь два человека — она и старенький дядя Абрам. Он целыми днями сидел перед подслеповатым окошком в цокольном этаже старого дома на Молдаванке, мало говорил, еще меньше двигался, и было, в общем-то, ясно, что дядюшкин срок уже подходит к концу. А если принять во внимание, что на его руке все еще проступал размытым синюшным цветом пятизначный номер, то единственными гостями в их маленькой коммуналке были бригады скорой помощи.  Однако бог миловал — дядя все так же продолжал сидеть у окна. Год за годом... Фаина понимала, что в этой жизни ей вряд ли что светит. Внешность -  далеко не модельная, маленькая толстушка, вся в мать. Образование? Да все некогда было и со средствами не очень, не разгуляешься. После школы пришлось идти работать на рынок. Личная жизнь? Какая к дьяволу личная жизнь, когда после работы нужно было мчаться домой, обиходить старого пня — дядюшку. Но, повезло, не оставил господь! Поздно, уже ближе к сорока, смогла наконец-то родить. И появился он -  Фима. И стало, для кого жить! Но вот же опять — незадача! Большой и могучий вдруг, как-то, в одночасье, неожиданно рухнул, не выдержав предательского пинка «друга Горби». Поперла из всех щелей нищета, замелькали баулы «челноков», затрещали по ночам автоматные очереди на «разборках» и «стрелках». И стало страшно... Не за себя. За него. За единственного, за того, за которого она без раздумья готова положить свою жизнь — за Фиму... А тут еще, будто вышедший из летаргического сна, дядька Абрам, неожиданно прокаркал со своего стула у окна. « Фая, рыба! Шо ты тут мучаешься, и мучаешь Фиму? Мальчику надо учиться на скрипке, а не гоцать во дворе между этих бандитов и проституток! Фая! Вам нужно ехать!» Сказал, но сам не поехал... А она собралась. Собралась и уехала, увозя Фиму от берегов одного моря, к берегам другого. Стоило? Нет? Чего уж теперь-то жалеть...
Свернув в небольшой переулок, где в тупичке у старого громадного платана, находился их дом, Фаина увидела необычное зрелище. Из всех окон торчали головы соседей, а перед подъездом, практически перекрывая его, стоял полицейский микроавтобус с включенными проблесковыми огнями. Пронзительно яркие, красно-синие вспышки, казалось, заполняли собой все пространство маленького тупичка. Перейдя с обычного для себя галопа, на более-менее плавную рысь, Фаина попыталась обойти минибус, как вдруг боковая дверь с тихим шипением отъехала в сторону, и из машины выскочил молодой, крепко сбитый парень, в простых черных джинсах и какой-то легкомысленной разрисованной футболке. Явив публике ослепительную голливудскую улыбку, парень шагнул на встречу.
- Госпожа Кац?
- А шо? - Фаина сразу подобралась, и, выставив впереди себя кошелку, попыталась закрыть сына спиной.
- Это Вы, госпожа Фаина Кац? - продолжая улыбаться, снова спросил парень.
- А шо Вам от нее надо? И вообще — Вы кто такой?
- Ой! Извините! - парень полез в задний карман джинсов и вытащил, раскрыв перед лицом Фаины, черную книжицу с тесненным серебром гербом на обложке. - Простите, не успел представиться! Нир Леви, Министерство Безопасности. Мы не могли бы немного пообщаться с Вами?
- Юноша! - Фаина отодвинула свою сумку, и, начав потихоньку разгоняться, пошла грудью на молодого человека.
- Юноша! Шо Вы мине тут морочите голову! Где я и где Министерство Безопасности?! Какие разговоры? У мине Фима не кормленный! А потом у нас скрипка! - уперев руки в бока, она продолжала наступать, распаляясь все больше и больше.  - Не, люди, вы это видали?! - Фаина обратилась к торчащим из окон головам соседей.
- Вы это видали?! Как поднять пособие, так их нету! Как дать несчастной женщине с гениальным ребенком приличное жилье, так их опять не найдешь! А шо вы скажите за убрать из парка алкашей и наркоманов? Где их мигалки, когда мальчик идет из консерватории домой, через эти страшные джунгли, шо они называют — бульвар?! Их таки нет! А вот когда шабат уже на носу, когда бедный мальчик просто падает от голода, так они таки здесь! Они хотят говорить! Вы приехали шобы делать мне нервы? Шобы отрывать достойных людей от приготовления шабатней курицы?!  Вы за этим явились?!! - она продолжала переть на безопасника словно атакующий танк, не давая тому вставить ни слова.
- Мадам! Одно слово! Только одно слово, мадам! - парень прижал руки к груди. - Фаина, мы решим все ваши проблемы! И пособие, и жилье, и … И много всего! Только не