Дорога в тысячу ли

калейдоскопе дел и делишек, справок и заявлений, ругани, в различной длинны очередях и ударном строительстве воздушных замков. Ах, как там мы будем жить, ах, вечно теплое море, ах, ах, ах... Мелькнули огни пограничной станции, проскочили таможенники, собирающие свою обычную дань. Найдены и вновь потеряны и снова отысканы узлы, баулы и чемоданы с никому не нужным скарбом и дорога, дорога, дорога... Сверкнуло бирюзово-синее море, кочерыжки подстриженных пальм, влажно-ватная жара кривых разноцветных улочек, гомон базара и безнадежные попытки вколотить в ничего не соображающую голову странные буквы – закорючки: алеф, бет, гимел...
Увешанная золотыми побрякушками, как елка в рождество, чиновница центра по трудоустройству щелкнула острым ятаганом ногтя по клавише компьютера.
- Так, имя, фамилия, номер удостоверения личности?
- Максим... То есть Макс, Игнатьев - подобравшись Максим, или как его теперь называли Макс, пробарабанил заученный наизусть номер.
- Профессия?
- Биофизик, кандидат наук. Эту фразу Макс повторял уже раз двадцать в различных фирмах, офисах и конторах и был готов к естественной реакции - хлопанью глазами, почесыванию в разной степени оволосенности затылках и... Сакраментального вопроса – а это что значит? Однако, в этот раз, все произошло совершенно иначе. Чиновница изобразила величайшее внимание на гладко оштукатуренном лице и тут же сообщила, что страна просто изнывает от нехватки квалифицированных кадров, что такие как Макс это будущее нашей экономики и, как жаль, что он потерял уйму драгоценного времени, сразу же, не заявившись к ним в центр.
- Так что, есть возможность получить работу?- Макс весь сжался от наглости своего вопроса, а вдруг, а может, наконец, повезет?
- А как же, дорогой Вы наш, а как же! – она быстро зацокала клавишами компьютера, при этом умудряясь прикурить новую сигарету и отхлебнуть кофе из тяжелой фаянсовой кружки.
- Ну, вот и готово! Прошу, – очнувшийся от своего электронного забытья принтер моргнул зелеными глазками и выплюнул небольшого формата розовую карточку.
- Вы направляетесь на работу в наш крупнейший медицинский центр! Поздравляю! – сжав потной рукой направление на работу, Макс попытался выдавить из себя какое-то подобие слов благодарности на иврите. Но запутавшись после второго слова, смущенно замолчал, чувствуя, как по его физиономии расплывается счастливая улыбка.
- Ну что Вы, что Вы, это наш долг! Следующий!!!- пробираясь по забитому страждущим людом коридору, Макс нечаянно толкнул плечом какого-то невзрачного мужичонку в пляжных шортах и замызганной майке. Рассыпаясь в извинениях, он продолжал по идиотски улыбаться, что явно не осталось незамеченным.
-Ну, че, работу отхватил?- поинтересовался мужик, потирая ушибленное плечо,
- Да понимаете, повезло! Дали, по специальности, в госпитале!
- А ну, покаж, – мужик выхватил из руки Макса полоску розового счастья.
- Ух, ты! Ну, братан и специальность у тебя... Трудно, небось, было в совке, с такой-то работой? Я бы не смог... Спился бы давно...- какой-то неприятный холодок медленно пополз по спине Максима, впиваясь своими скользкими щупальцами в затылок.
- Простите, вы это о чем?
- Как, о чем? Братан, с такой специальностью тебе медаль давать нужно, слышь народ!- мужик громко обратился к длиннющей очереди.
- Во, гляньте, профессиональный метапелет*! Ежели кому совет требуется, не менжуйся, пока он домой не ускакал, подходи, спрашивай! – Максим уже понял, что этот плюгавый гад явно над ним издевается, вот только не мог понять, в чем же причина этого цирка. Выдернув из его рук свое направление, Макс снова попытался вникнуть в смысл, словно закодированной Энигмой, длинной череды ивритских букв и аббревиатур.
- Молодой человек, молодой челове-е-е-к! – к нему обращалась огромных размеров тетка, расположившаяся на противоположной скамье.
- Не надо так напрягаться, вы еще так молоды для этого, дайте, я Вам переведу,- она аккуратно водрузила на могучий нос большие очки в блестящей металлической оправе.
- Так, шо Вам сказать голуба моя, посылают Вас на работу в центральный госпиталь, будете там обиходить умирающих дедушек, шоб земля им была пухом. И прочие всякие разности работать. Шо Вы так побледнели? Вам же не предлагают их закапывать, до этого еще дело не дошло!
- Не может быть! Это какая-то ошибка, она выписала мне не ту бумагу!- Максим сделал попытку пробиться обратно в кабинет, но был крепко схвачен за рукав рубашки.
- Шо Вы так кипешитесь?! Можно подумать, у Вас горит дом со всем семейством. Послушайте сюда, ошибки сделали не там, – толстый теткин палец указал на дверь офиса
- А там, – махнула она рукой куда-то вверх и назад.
- Когда мы собирались ехать сюда, в эту родину предков. Слушайте, я вижу шо Вы таки интеллигентный человек, и даже учились в вузе. Перестаньте делать себе нервы. Да! Профессор это тоже хорошая работа, но Вы же еще не умеете читать и писать эту галиматью, шо они называют иврит! Я вижу, Вы недавно прибыли в этот халоймес, так идите работать хоть куда, иначе завтра вам перестанут платить пособие, и Вы побежите топиться в это грязное морэ!
Переполненный автобус, скрепя переходной гармошкой, величественно причалил к разукрашенной плакатами остановке. Подхваченный гомонливой толпой служилого госпитального люда Макс был вынесен к центральному входу в медицинский центр. Разбросанный на добром десятке гектаров, центр поражал своими грандиозными размерами и не менее грандиозной бестолковостью. Десятки корпусов, соединенных изгибающимися под невозможными углами переходами, сотни холлов, увитых гирляндами растопыренных во всех направлениях стрелок-указателей. Уползающие в неведомые дали ленты эскалаторов и промелькивающие кабины скоростных лифтов. Угробив добрую половину дня в попытке добраться к месту новой работы, Максим, наконец, постучал в нужную дверь. Пожилая старшая сестра долго и с подозрением вертела в руках Максимово направление, то и дело, бросая недобрые взгляды на его обладателя.
- Вы когда нибудь работали с тяжело больными людьми? – наконец спросила она.
- Если нет, то ознакомьтесь и распишитесь. Читайте, читайте, это по-русски! – и перебросила Максиму пачку скрепленных пластиковыми скобками листов. Пробежав по диагонали обширнейшую инструкцию, Максим понял, что единственно, за что уволить его будет сложно, так это за скрытый образ мышления. Все остальные проступки - начиная от курения в палате и оканчивая незастегнутым халатом, грозили немедленным увольнением.
- Идите, переоденьтесь и приступайте, Ваш пациент... – сестра заглянула в список.
- В палате номер одиннадцать. И постарайтесь оттянуть свое увольнение хотя бы на неделю-другую!- ободренный таким напутствием Максим побрел по бесконечному коридору, отыскивая нужный номер.
В полутемной одиночной палате горел ночник, освещая своим неярким зеленоватым светом кровать и невысокую стойку, уставленную всевозможными приборами и опутанную десятком проводов и шлангов. Вся эта машинерия ежесекундно попискивала, шипела и перемигивалась разноцветными индикаторами. На сложной конструкции кровати Максим увидел того, за кем ему надлежало ухаживать в ближайшие, по словам старшей сестры, недели. Пациент был чрезвычайно тонок и настолько бледен, что казалось, через его кожу можно было увидеть все слабо пульсирующие вены и артерии. Больной был стар, очень стар, не менее восьмидесяти лет, определил для себя Максим, а то и все девяносто. Тонкие руки с длинными, нервными пальцами скрипача лежали по бокам неподвижного тела, высовываясь из-под коротких рукавов зеленой больничной распашонки. Человек был совершенно неподвижен. И если бы не внимательный взгляд угольно-черных, чуть на выкате глаз, вопросительно уставившихся на Максима, легко можно было бы предположить, что ни какой уход ему уже больше не нужен...
- Шалом, меня зовут Макс, я прислан работать, тут, у Вас... - начал сбивчиво Максим, и смущенно замолчал, не зная, что сказать далее.
- Мир тебе, юноша, меня зовут Лейб, - тихий с хрипотцой голос и легкое шевеление руки приветствовали Максима.
- Не смущайся, я говорю на твоем языке, ты ведь из России, не так ли? Садись, садись ... Стоять у меня в ногах еще рано... – Максим судорожно кивнув, уселся на стоявший у кровати белый вертящийся стул.
- Вот и славно. Тебя прислали ухаживать за мной по ночам... Что же, это их обязанность, хотя мне искренне жаль, что тебе придется не спать, сидя рядом с такой развалиной как я, прости меня за это...  
- Ну что Вы, что Вы! Это же моя работа. Может вам нужно что-нибудь? – Максим потянулся со стула.
- Нет, нет. Не беспокойся, за мной есть, кому поухаживать, вот кстати, познакомься. Его зовут Ноам...- из дальнего темного угла палаты послышалось легкое покашливание. От неожиданности Максим резко крутанулся на своем стуле, сбивая по пути штангу капельницы с подвешенными на ней пластиковыми бутылками. Из-за полумрака, царящего в палате, Максим не заметил расположившуюся в противоположном углу грибообразную фигуру. Это был еще один старик, одетый в длинный черный плащ с неимоверных размеров черной же шляпой, делающей его похожим на гриб, он неподвижно сидел, низко опустив голову. Старика выдавал лишь блеск светлых, почти белых глаз из-под полей шляпы, да длиннющая, чуть не до пояса, седая борода. Во! Ну, вылитый Черномор, подумал Максим, восстанавливая капельницу в прежнее положение. Но я-то хорош, как его не заметил?
- Ты не ушибся, Макс? – участливо спросил Лейб.
-  Извини, если мы тебя невольно напугали…
- А… Нет, нет, все в порядке. Я просто не заметил Вашего товарища, когда вошел, вот и ... Дернулся от неожиданности. С Вами-то все в порядке? – Максим на всякий случай отодвинулся от опасной железяки.
- Да, да, не переживай. Давай лучше поговорим о тебе, что привело тебя на святую землю, что оторвало от корней? Расскажи о себе, Макс, – позже, вспоминая этот момент, Максим не мог объяснить самому себе, почему он, человек, в общем-то, не склонный к откровенничаниям с кем попало, вдруг сел и рассказал совершенно незнакомому умирающему старику все. Все самое сокровенное, открыл все свои помыслы и терзания. Что подвинуло его на этот душевный стриптиз?! Они проговорили до самого утра, вернее это был монолог, изредка направляемый вопросами собеседника. С первыми лучами солнца, пробившимися сквозь плотно зашторенные окна палаты, Лейб прекратил свой немой допрос и слегка шевельнувшись, сказал:
- Спасибо, Макс. Я не хочу сказать, что понял тебя. Мы часто не в состоянии оценить свои собственные помыслы и мотивы, что уж говорить о других людях. Но как мне кажется, я начал тебя узнавать. И поверь, это самое главное в отношениях между людьми - понять, а не судить, думая, что понимаешь... Спасибо еще раз и надеюсь увидеть тебя снова, этим вечером. А сейчас иди, ты устал, да и мне что-то не по себе, – закрывая за собой дверь Максим, успел заметить, как резво перебирая ножками, к кровати Лейба подбежал его странный приятель - Ноам.
В течение всей следующей недели, Максим, ночи напролет, рассказывал своему пациенту о том мире, где жил и учился, любил и воевал. Он вкратце поведал Лейбу о своей работе, о том, что делал в стенах родного института и, как не странно, заметил, что