Земля Ханаанейская

подземного огня) и Ушу/Усу (огонь, пламя, как источник света), то, возможно, Решеф, открывший людям, подобно Ушу, способ добывания и использования огня - это божество, первоначально объединявшее эти две эпифании бога-отца, бога земли и её недр (учение о разных видах огня изложено, в частности, у Платона). И.Ш. Шифман, к при¬меру, полагает, что первозданный Огонь, которому приносит кровавую жертву Усу, «можно идентифицировать с финикийским богом огня Решефом» (50.с224). Обычно у ханаанеев (культурно ассимилированных амореями) адаптированный Рашапа изображался (50.) в виде юноши с луком (он - охотник, как богиня Анат). На то, что в архаичной бытности «Решеф» был связан с богиней Неба, указывают не только рога оленя на голове бога (его священного животного) или связь с Усу (огонь как истояник света) либо Ушас (небесный огонь света Зари), но и (106. с74) использование им молний (огня небесного) в качестве стрел («огненные стрелы (решефы)» Песни Песней), поскольку возможна смысловая аналогия с вы¬ражением «калираам», ивр., буквально - «гром (богини) Кали». И тогда Рашапа - одно из ранних мужских проявлений Единого бога протоханаанеев (прахатто-хурритов), сохранившее ряд эпифаний анатолийской богини Неба. По-видимому, именно поэтому Решеф обычно выступает в паре с богиней Анат.
Египтянам же Рашапа (видимо, со времён эпохи гиксосов) представлялся как бог-воитель: сильный муж-чина, одетый в короткое одеяние, перетянутое ремнями, в руках у него щит, копьё и боевой топор, на голове - высокая корона царей Нижнего Египта (49-2.).
Бог-целитель, «называемый финикийцами Эшмуном за жизненную теплоту (50.с126)», отождествлялся с эллинистическим Асклепием. Предполагается, что наименование "Э-ш(е)м-ун" - производное от "шем" - "имя", апеллятив, заме¬няющий запретное имя бога (49.). Однако, возможно и другое толкование имени "Эшмун": наименование бога, огласованное и прочитанное, как "Э-ш(е)мен" - "(Это) елей, масло, (исцеляющий, возвращающий «жизненную теплоту») бальзам", более отвечало надеждам и чаяниям ханаанеев, возлагаемым на способности этого бога (исцеление не только от болезней, но и от смерти). Эшмун, как и Асклепий в начале своей медицинской деятельности, обладал способностью исцелять мёртвых. Эшмун мог излечивть и «дыхательную душу» умершего (душу, которую бог вдохнул в человека) от всех страданий и сопровождал её (на магической ладье) на небеса, в небесное царство мёртвых (египетское влияние). Обычно символом Эшмуна считалось изображение змеи на шесте. Целитель Эшмун -  хтонический бог (эпифания бога-отца, владыки здоровья). По одной из версий, отец Эшмуна, Цадик/Цедек ("праведник; справедливость", хан.), предположительно, являлся судьёй в Шеоле; по другой версии Эшмун - сын Рашапы (по Санхунйатону Цедек - отец тирийца Усу, который отождествлялся с Рашапой, т.е. Эшмун - внук Цедека и сын Рашапы). В I тыс. до н.э. Эшмун, умирающий и воскресающий бог, считался покровителем Сидона (в городе найден храм этого бога) и почитался в Тире (50.с152) и Карфагене. Николай Дамасский (ок. 64 до н.э.) сообщает (49-2.; 94.с375), что о боге Эшмуне существовал миф, подобный мифу об Адонисе. В мистериях в его честь использовался некий мистический огонь (очищения).
Ханаанский герой Мелькарт, сын Демарунта (бога землепашества), воплощая светлое, солнечное, начало, постоянно сражался с силами мрака и хаоса: с драконом, со львом, с вепрем, с человекобыком, с великанами и т.д. (отождеств¬лялся с Гераклом). Тирский Мелькарт считался умирающим и воскресающим богом.  По одному из вариантов предания (Nonn., Dionys., 40,398), его смерть и возрождение представлены как уничтожение в «огне старости» и обретение новой молодости. Другая версия предания сохранена в изложении Евдокса Книдского: здесь Мелькарта-Геракла убил змей Тифон (или бог Моря Йамму), но спутник и оруженосец героя Иолай принес перепела, сжег его живым, и от запаха птицы Мелькарт-Геракл ожил (Athen., Deipnosoph. 9,47; Zenob., Centur., 5,56). Эта легенда, возможно, послужила основанием для принесения герою, в день его воскресения (пробуждения) в месяце перитий (декабрь-январь), в жертву перепелов (Афиней; IХ, p.392 d.), массовый перелёт которых в Палестине также приходился на перитий (сравн., ветхозаветная тема перепелов).
Перепела, как священные птицы, считались опасной пищей, вызывающей головокружение и столбняк, од-нако жир их помогал от эпилепсии (50.с143).
Известно (50.), что тирский царь Итобаал (879-848 гг. до н.э.) пытался внедрить культ Мелькарта, бога-по-кровителя Тира, в Северном Израильском царстве (3Цар.16.31-33) через свою дочь Иезавель, жену царя Ахава (в Танахе Этбаал - царь Сидона). Царь Ахав посещал храм Мелькарта в Тире, а у себя в Самарии он построил святилище и жертвенник этому божеству. Там же Ахав установил «ашеру» (столб) в честь Асират, матери Мелькарта, по преданию родившей его под оливой на острове (в островном Тире). Ветхий Завет сообщает, что эта религиозная реформа не обошлась без кровопролития (3Цар.18.14). Весьма энергично и решительно бо-ролся против нововведений пророк Илья. Он, правомочный представитель Господа (здесь под именем - Ца-ваот), созывает на гору Кармель («Керем-Эль» - «(Миндальный) сад бога»; 552 м над уровнем моря), священ-ную горную обитель Мелькарта, жрецов этого бога и жрецов Асират, и заключает договор с народом, жрецами и божествами ("режет" договор - рассекает тельца на две части), по которому боги Цаваот, Мелькарт и Асират должны, при участии своих слуг-жрецов, принародно  доказать, кто из них подлинный бог (кто сильнее). Народ же обязывается поклоняться только этому истинному богу, отвергнуть лжебогов и покарать их прислужников-жрецов. И пророк Илья посрамил Тирских жрецов и одержал над ними убедительную победу, после чего при¬нёс всех их, согласно договору,  в жертву Богу Цаваоту.
Ветхозаветные ха-ибри "курили фимиам" и таким ханаанским божествам (Ис.65.11), как бог (благоприят-ной) судьбы Гад (эквивалент шумерского бога Энки) и Мена (Мени). Божество Мени ("מני"), Мен(и)а ("מניה" - "часть"), также связывалось с судьбой (50.; 79.с228). В "Финикийской истории", дошедшей до нас в греческом переводе, "Мена, Мениа" - это "Геймармена" ("участь, судьба" (50.с100)), которая может соответствовать ак-кадской "шимту" ("участь, судьба, индивидуальная доля"), и тоже персонифицирована (как и "Намтар"). Срав-нение Мениа с египетскими божествами похожих наименований: Менкерот, Менкерт, Мент и Менхит (41.с139),- указывает (три из богинь - львицы и связаны с преисподней) на связь Мениа с хтоническим миром. Таким образом, вполне допустимо, что стойкая месопотамская вера предков древних евреев в Судьбу, в быт-ность их в Ханаане, была экстраполирована на сходных местных богов (и адаптирована местным населе¬нием).


9. Ханаанские обычаи древних евреев.
Обычно в Древнем мире «религия была главным и основным элементом [духовной] культуры» (94.). Хотя и консервативно-архаичное религиозное мировоззрение ханаанеев относят (в общем случае) к кругу культовых воззрений земледельческо-скотоводческого происхождения (некая суперпозиция протоханаанейских раннеземледельческих) и аморейских (скотоводческо-кочевых) религиозных взглядов), тем не менее (в силу традиционного преимущественно земледельческого характера производящего хозяйства), в Ха¬наане процветали (обнаруживаются) многочисленные (весьма живучие) атавизмы представлений раннеземле¬дельческой, связанной с почитанием культа Великой богини, культуры.
Как отмечает Ю.Б. Циркин (106. с259): «Религиозно-мифологические представления, будучи весьма консервативными по своей природе, отра¬жают обычно не современную, а предыдущую стадию общественно-хозяйственной и политической эволюции».
Культово-мифологические воззрения ханаанеев, как правило, проявлялись в таких обычных сакральных деяниях, как ритуальные омовения, возжжение огней, лунарные празднования, оргии плодородия, почитание камней, гор, дубрав и источников, обычай захоронения умерших в пещерах, употребление в культо¬вых ритуалах вина и яиц, и т.п..
В религиозном мировоззрении доиудаистического израильско-иудейского общества  и «ветхозаветных» ев¬реев, потомков «черноголовых» и древнейшего населения Ханаана, несомненно, помимо шумеро-аккадских исходно скотоводческо-кочевых представлений и атавизмов "веры отцов" Авраама, устойчиво удерживались и исконные синкретические культовые традиции Ханаана.
Так, некоторые черты поверий зари раннеземледельческой ханаанской культуры демонстри¬рует, в частности, «необъяснимое празднество» (57.с117), происходившее у евреев Ханаана 15 ава, «во время которого ходили с факелами, жгли костры, а женщины в белых одеждах водили хороводы в виноградниках». Характер сакральной атрибутики и ритуалов, сопровождающих данное празднество, убедительно свидетельствует о том, что оно (празднество) связано с отправлением амбивалентного культа Двуединого божества («он-она», «мать-отец»). Культовая связь огня (огонь костра) и атрибутов растительного плодородия указывает на палеолитическое восприятие животного и растительного мира, как единого, ещё не разделённого по «божественной» принадлежности (сферам влияния) феномена.
У евреев же при богослужении в синагоге традиционно сохраняется (заимствованное у ханаанеев) следующее раннеземледельческое представление: во время моления мужчины находятся внизу (на первом этаже здания), ближе к земле (к богу-отцу), а женщины - наверху (не слева), например, на балконе (ближе к богине Неба).
Характерная черта раннеземледельческой обрядно¬сти - куль¬товый «круго¬вой» танец (пляска) как архаичная форма богослужения, засвидетельствован в Анатолии (предтеча - в камнях Гёбекли Тепе), на печатях из Северной Месопотамии (IV тыс. до н.э.; Тепе Гавра, (105.)), у ханаанеев (ряд угаритских ритуалов предусматривал танец (пляску) царя, - KTU 1.106; 1.112; 1.119), у хатти (57.), народов Кавказа и евреев. Однако не только танец, но и «хождение по кругу» считается (Ардзинба В. Г. Ритуалы и мифы древней Анатолии. 1982) одним из наиболее значимых элементов хеттских (заимствованных у хатти) ритуалов. К примеру, на осеннем празднике «нунтариясхе» («объезда») царь обходил различные ритуальные места и храмы, что в описаниях праздника обозначалось глаголом «irhai» («идти по кругу»). Характерно, что слово (на иврите и ханаанейском) "хаг" (религиозное праздне¬ство) первоначально у ханаанеев и означало "круговой (ритуальный) танец" в честь богини Неба: "юноши, вставши в круг, начали пляску свою" (Миф "Волшебный лук"). Жрецы Ваала же (видимо, Мелькарта), согласно 3Цар.(18.26), ритуально танцуя, «скакали у жертвенника». В процессии, сопровождающей ковчег (2 Цар.6.14), царь «Давид [и вся его свита] скакал из всей силы пред Господом (Богом)». Заметим, что и у хеттов ритуальные процессии (при участии царя и царицы) сопровождались танцами (KBо IV, 9). Круговой танец у евреев и теперь - один из элементов культовой обрядности (а слово "кольцо" на иврите - женского рода). На празднике Лаг-ба-омер, все танцоры тоже подпрыгивают. Примечательно (Талмуд), что при молении о дожде иногда алтарь передвигался по кругу (обряд существовал ещё во II