ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Эта повесть будет интересна скорее узкому кругу читателей – интересующихся военной тематикой и историей Великой Отечественной войны.
ГЛАВА 1. 28 августа 1941 года.
Весь блиндаж дрожал от частых разрывов тяжёлых снарядов. Между брёвен перекрытия струйками просачивалась сухая земля и падала на вжимавшихся в стены два десятка солдат. Посреди укрытия, около центральной подпорной стойки, стоял стол, за которым с невозмутимым видом восседал молодой лейтенант, хмуро вглядываясь в карту при свете импровизированного светильника в виде сплющенной гильзы 45-мм орудия. Изредка офицер аккуратно поднимал сложенный вчетверо топографический документ и стряхивал с него сыпавшийся с потолка песок.
За своё хладнокровие, выдержку, а в нужный момент и решимость, лейтенанта подчинённые, сослуживцы, а иногда и начальство, за глаза называли Чёртом. Высокий, стройный, русоволосый и голубоглазый, своему прозвищу, внешне он никак не соответствовал, но ... звали его Александр Чертов. И он, всю свою сознательную жизнь - в школе, училище и войсках всем доказывал, что его фамилия, есть производная от слова «черта», а уж никак ничто иное. Все дружно с ним соглашались, но за глаза всё равно называли Чёртом. Тем более, что рука об руку с ним по жизни всегда шли упорство, энтузиазм, а главное невероятное везение.
Вот и сейчас он командовал лучшим в батальоне взводом, который при выполнении любых задач имел минимальные потери. Правда зачастую для этого приходилось проявлять инициативу, а просто говоря выполнять указания начальства не буквально. Поэтому последний приказ: «При артподготовке немцев огневые позиции не покидать», он выполнил только на одну двадцатую часть. То есть личный состав его взвода находился в двух укреплённых блиндажах, а на позициях только два наблюдателя, меняемые каждые десять минут.
Сегодняшний немецкий артобстрел, по своей интенсивности казался небывалым с самого начала войны. Противник всеми средствами стремился уничтожить советские войска в Киевском котле, чтобы высвободить свои дивизии для прорыва на Москву. В окружении оказалось более полумиллиона человек в составе четырёх полевых армий, в том числе и их, 26-ой общевойсковой.
Жуткий по интенсивности обстрел, казалось никогда не закончится. Разрывы снарядов то удалялись, то снова приближались. Двадцать пар испуганных глаз наблюдали за лейтенантом и заражались его невозмутимостью. Вернулся с позиций сержант-разводящий Семёнов в сопровождении только одного наблюдателя. Он положил на стол офицеру окровавленную Книжку красноармейца и тихо проинформировал, что от бойца Рябинина мало что осталось. Чертов вздохнул, глухо выматерился и сунул документ в планшет.
Что-то в многоголосице бесконечных разрывов лейтенанта насторожило, он подошёл к дощатой двери блиндажа, открывающейся наружу и прислушался. Враг перенёс огонь своих 150-мм гаубиц в тыл, а на позициях стали рваться 120-мм миномётные мины. Значит с минуты на минуту следует ожидать атаки пехоты и танков. Офицер поправил каску и повернулся лицом к бойцам. В этот момент мина угодила в центр земляного покрытия блиндажа. Центральная опора треснула как спичка и сложилась, середина перекрытия, вместе с почти метровой толщины грунтом, обрушилась.
ГЛАВА 2.
Гауптштурмфюрер СС Диц Хауссер, командир пехотной роты, второго эшелона моторизированной бригады СС «Адольф Гитлер», инструктировал личный состав:
- Наши доблестные штурмовые подразделения, при мощной огневой поддержке артиллерии уничтожили позиции русских и продвинулись в направлении Северо-Запад на десять километров. Наша задача зачистить освобождённую территорию от оставшихся в живых солдат противника. По приказу командира бригады, группенфюрера СС Дитриха, в плен берутся только имеющие возможность передвигаться самостоятельно. Остальные подлежат уничтожению на месте. Слишком много у нас пленных русских, уже несколько сот тысяч, поэтому раненые нам не нужны.
Хауссер, в сопровождении своего заместителя оберштурмфюрера Отто Далюге, неторопливо продвигался вслед за цепями своей роты. Впереди изредка раздавались короткие очереди пистолет-пулемётов МР38 и одиночные выстрелы унтер-офицерских люгеров.
- Смотрите, Отто, - обратился гауптштурмфюрер к сопровождающему, указывая на просевший от прямого попадания мины блиндаж,- красивая братская могила.
Оба эсэсовца громко рассмеялись и побрели дальше.
* * *
Александр, в полной темноте, оглушённый и полузасыпанный землёй пытался сесть. Это ему никак не удавалось из-за зажатой упавшим бревном правой ноги. Пошарив вокруг и обнаружив сапёрную лопатку попытался откопать зажатую ногу. Это ему удалось. Нога не болела, но совершенно не слушалась, видимо нарушено кровообращение. Постепенно стал возвращаться слух, сильно болела голова. Сквозь шумы в ушах услышал голоса своих бойцов. Некоторые переговаривались, другие просто матерились или кряхтели. Большинство спасло то, что они находились в момент взрыва у стенок блиндажа. Обрушившаяся середина оставила им крохотное пространство по краям.
- Семёнов! Семёнов, ты живой? – как можно громче выкрикнул лейтенант в темноту.
- Вроде да, товарищ лейтенант, и даже целый.
- Тогда устраиваем перекличку слева на право, начинай.
Отозвалось тринадцать человек. Чертов дал команду пробираться вдоль стен ползком к двери и пытаться её откопать или выломать. В это время сквозь полузасыпанную дверь послышались приближающиеся редкие одиночные выстрелы. Лейтенант приказал всем замереть. Выстрелы всё приближались, наконец начали удаляться. В это время послышались близкие шаги и фраза: «Siehe Otto – Wie schon Massengrab». Шаги удалились. Через пятнадцать минут пленники тмы продолжили дело своего освобождения.
Перед офицером, с растерянными лицами, стояли неровной шеренгой тринадцать испачканных землёй красноармейцев. Это всё, что осталось от его недавно укомплектованного взвода в сорок человек. Некоторые болезненно морщились, почти все были без оружия. Второй блиндаж взвода оказался разрушенным полностью.
- Значит так, бойцы, война для нас ещё не закончилась, поэтому слушай приказ. Парамонов и Гришин лезут обратно в наш блиндаж и отыскивают возможных раненых. Остальные, во главе с Семёновым полностью экипируются оружием, боеприпасами, снаряжением, питанием и обмундированием, благо его вокруг вдоволь, немец постарался. Мародёрством это не считать, грех беру на себя. Через десять минут выдвигаемся к виднеющемуся на севере лесу. Разойдись!
ГЛАВА 3.
Лесок оказался небольшим, гектаров на двадцать. Поэтому решили в нём дождаться темноты, а с её наступлением продвигаться на восток или северо-восток, чтобы выйти к своим, или хотя бы достичь следующего леса. Выставили два наблюдательных поста. Карты для ориентирования не было, она осталась в блиндаже, но лейтенант вспомнил, что севернее, в двух десятках километрах находится село Богдановка, за которым начинается большой лесной массив «Залесье». Вот им как раз туда и надо, хотя без карты будет туговато.
С одного из постов прибежал наблюдатель и доложил, что в их сторону движется колонна пеших фрицев, численностью до роты. А сельская дорога в аккурат проходит по опушке их леска. Чертов тут же распорядился всем углубиться в лес и замаскироваться. Сам с сержантом принялся в бинокль наблюдать за дорогой. Сначала послышалась какая то мелодия со словами вырывающимися из сотни глоток, чуть позже, в клубах пыли показалась колонна марширующих солдат. Лейтенант прислушался:
Die Strase frei Den braunen Bataillonen, Свободен путь для наших батальонов,
Die Strase frei Dem Sturmabteilungsmann! Свободен путь для штурмовых колонн!
Es schau’n aufs Hakenkreuz Voll Hoffnung schon Millionen Глядят на свастику с надеждой миллионы
Der Tag fur Freiheit Und fur Brot bricht an. День тьму прорвёт, даст хлеб и волю он.
Даже его далеко не совершенного немецкого хватило, чтобы понять, что звучит песня «Хорста Весселя» - официальный гимна НСДАП и любимая песни эсэсовцев. Так и есть, в правых чёрных петлицах солдат явно просматриваются сдвоенные руны.
- Пройтись бы двумя пулемётами по этой колонне, - подумал Чертов, - да только с такими своими силами нельзя, придётся потерпеть. Чувствует немчура себя на нашей земле, как у себя на строевом плацу. Ну ничего, отольются кошке мышкины слёзки.
Когда хвост колонны уже еле виднелся, прибежал красноармеец Гришин и доложил, что в лесу обнаружили какой-то наш штаб, вернее то, что от него осталось.
Осмотрев «хозяйство», лейтенант пришёл к выводу, что это штаб полка, а судя по близости к позициям, то штаб именно их 631-го стрелкового полка. Между десятка землянок и навесов виднелись миномётные воронки, в разных местах и позах застыло с дюжину тел в советской форме, уже густо облепленные августовскими жирными мухами. В одной из землянок обнаружили контуженного старшину. Тот ничего не слышал, только постоянно повторял, что он старшина Войтенко, командир хозвзвода и что Федька, дизертир-паршивец, удрал, бросив их. После каждого повторения обводил всех благодарными глазами и пускал слезу.
Лейтенант распорядился всё тщательно вокруг обыскать, погибших захоронить в общей могиле, документы сдать ему. Сам же спустился в центральную штабную землянку в поисках карты. Карта нашлась сразу, она так и осталась лежать на большом столе посреди помещения. Кроме неё в планшетнике обнаружились и другие карты, разных направлений и разной масштабности. В углу, под внушительной лежанкой нашлась скомканная форма с тремя подполковничьими рубиновыми «шпалами» в петлицах. Ещё дальше, в самом углу, земля немного дыбилась и казалась рыхлой. Чертов не поленился, заполз под лежанку и разгрёб мягкую землю. Вначале появился тканный материал, вроде полотенца, в которое было что-то завёрнуто. Чертов аккуратно развернул и ... аж подскочил, ударившись затылком о доски лежанки. Перед ним оказалось знамя их части. На алом полотнище в середине жёлтого обрамления бордовая пятиконечная звезда, внизу золотистыми буквами надпись: «631 стрелковый полк».
Лейтенант вышел из землянки, держа в руках аккуратно свёрнутое сокровище и приказал сержанту построить людей. После этого развернул перед строем знамя на всю ширину, нервно откашлялся и произнёс:
- Взвод, смирно! Отныне мы не остатки взвода, а боевая единица, представляющая собой наш 631-й полк. Младшему сержанту Родионову и ещё двум бойцам по его выбору вручается знамя на сохранение и защиту. Умереть можно, но утратить знамя нельзя! Сержанту Семёнову любым способом привести в чувство контуженного старшину и ко мне на дознание. Вольно, выполнять!
Не успел Чертов устроиться под навесом и разложить карту, как появился Гришин в сопровождении незнакомого старшего сержанта пограничных войск. Погранец лихо кинул руку к козырьку и представился:
- Командир отделения седьмой заставы 92-го погранотряда старший сержант Осадчий. Со мной ещё восемь бойцов. Мы расположились на восточной окраине леса, за вами наблюдали около получаса, признали за своих. Наш отряд полностью разгромлен и рассеян ещё в июле под Житомиром.
- Документы
