ближайшем партийном собрании поставлю вопрос о легкомысленном поведении командира части в бою, будь готов.
- Чего это вы разорались на больного, - размазывая рукой слёзы, - накинулась Валентина на Березняка, - а ну очистите помещение, раненому покой нужен!
- Слышь, Акимыч, ты мне командиров для доклада собери, а то я всю ситуацию не представляю. – крикнул вдогонку Чертов.
- Я вам соберу, мать вашу, - не унималась докторша, - никаких сборищ, пока не разрешу, по крайней мере до завтра. Больному нужен покой и усиленное питание.
На следующий день военврач к раненому никого не допустила. В виде исключения позволила на полчаса зайти только комиссару. Лейтенант Березняку очень обрадовался и сразу начал жаловаться:
- Акимыч, ты силой своего авторитета оборони от докторши, а то она меня здесь до Нового года продержит. Даже другой медперсонал ко мне не допускает, всё сама: и перевязки, и лекарства, и даже кормит сама. Только что на горшок не водит, вот костыли вручила.
- Да, влипла видать Валентина Владимировна. – ухмыльнулся комиссар.
- Куда влипла, ты о чём?
- Ладно не заморачивайся, лейтенант, подрастёшь, поймёшь. Разложу ка я лучше тебе обстановку, пока докторша не выгнала.
Как и планировалось, грузовики успешно достигнув леса и углубившись в него, спешно разгрузились и налегке отправились обратно, на встречу колонне военнопленных. Но при погрузке людей в машины, подверглись нападению немецкой пехоты со стороны населённого пункта Бахмач. Подоспевшие основные силы, во главе с лейтенантом, отвлекли огонь противника на себя. Но фашистам на помощь пришла артиллерия и миномёты. Пришлось в спешном порядке отступать к лесу, до которого оставалось ещё целых десять километров. Вот именно на этом участки пути и самые большие потери, так как арьергардный бой не прекращался до самого леса.
Потери большие, особенно среди военнопленных. Из 1400 человек личного состава, вместе с пленными, вышедшего из Ични, до Сеймского леса добрались только 1150, из них полсотни раненых. Расположились в самой середине лесного массива, между хуторами Камень и Хижки, на территории бывшей базы лесхоза. Здесь в приличном состоянии сохранилось около пятнадцати землянок, хранилища, другие строения. Срочно обустраиваемся. На всех лесных дорогах и тропинках выставлены посты наблюдения. Оружия хватит на всех. Обмундирования тоже, единственное, приходится одевать бывших пленных в немецкие шинели. А вот с харчами похуже, максимум на неделю хватит.
- Понял комиссар, а сейчас послушай, что надо сделать. – лейтенант сел на постели, - Во первых продублировать все мероприятия, как и в Ичнянском лесу. Далее, нужно учесть, что немцы здесь нас в покое не оставят, поэтому на дальности прямого выстрела от лагеря, то есть на расстоянии полу километра, оборудовать полноценные огневые точки. Все подходы заминировать, составить карту минных полей. Бывших пленных распределить по подразделениям, первую и вторую роты развернуть в стрелковые батальоны, кандидатуры командиров мне на утверждение. Сейчас шалить на дорогах немцы уже нам не позволят, поэтому штабу необходимо разработать операцию по нападению на город Путивль. Он находится на шоссе Глухов-Сумы и примыкает к нашему лесу. Цель - только захват продовольствия, поэтому операция должна быть молниеносной. Также не забывать о дисциплине, моральном духе и боевой учёбе личного состава.
ГЛАВА 14. 2 октября 1941 года
Весь личный состав полка в ожидании темноты сосредоточился в куцем лесу южнее деревни Полошки. На въездах в лес дежурили посты своей «полевой жандармерии». Все 1700 человек находились в нервном напряжении. Предстоял последний бой по выходу из немецких тылов. Этой ночью на стыке дивизий 48-го немецкого моторизованного корпуса, южнее населённого пункта Глухова, необходимо прорвать фронт и выйти наконец к своим. На днях удалось установить радийную связь с противостоящими немецкому корпусу советскими войсками – оперативной группой генерал-майора Ермакова. Разработан план совместных действий.
В наступающих сумерках командование части, без приказа, стихийно собралось вокруг лейтенанта Чертова. Кто-то сидел на пеньке, кто-то стоял, опершись спиной о дерево, но все сосредоточенно молчали. Все явственно представляли трудность предстоящей операции и неизбежные потери. Концентрация войск противника была очень велика и по всем признакам он готовился к наступлению. Успех боя во многом зависел от командира, его действий, решимости и воли. Никто в его достоинствах не сомневался, но ... когда командир всего лишь лейтенант и ему от роду всего двадцать один годок ... внутреннее напряжение ближайших подчинённых зашкаливало, да и не только их.
Со стороны расположения медчасти послышался, явно не уместный, звук перебора струн настраиваемой гитары. К группе офицеров, не торопясь подошла начальник санчасти военврач второго ранга Мельник. Остановилась напротив Чертова, тронула струны, упёрла немигающий взгляд больших чёрных глаз в лейтенанта и на два голоса запела:
Помню я ещё молодушкой была,
Наша армия в поход куда то шла,
Вечерело, я стояла у ворот,
А по улице всё конница идёт ...
Вдруг ко мне подъехал барин молодой,
Говорит напой красавица водой,
Всю то ноченьку мне спать было не в мочь,
Раскрасавец барин снился мне всю ночь...
Песня закончилась, последняя нота ушла в верх, к кронам деревьев. Хотя на полянке застыла тишина, всем почему то стало легко и радостно. Первым нарушил молчание комиссар, подошёл к докторше и поцеловал ей руку:
- Ну, Валентина, твоё выступление будет покруче часовой речи на тему патриотизма, воинского долга и боевого духа. Молодец, уважаю!
Остальные присоединились к Березняку, бросившись со словами благодарности к певунье. Только Чертов растерянно смотрел на красивую зрелую женщину с пышной копной чёрных, как смоль волос.
После тяжёлого ночного боя, полк вышел на передовые позиции частей генерала Ермакова. Потери оказались серьёзными, одних убитых более двухсот человек. Дважды пришлось лейтенанту самому поднимать, залёгшие под кромешным огнём батальоны. Ни осколки, ни вражеские пули его не брали, наверное потому, что перед глазами стояло явью, одухотворённое любовью, лицо красавицы-докторши.
Вырвавшихся из окружения, после получасового отдыха и оказания первой помощи раненым, вывели из прифронтовой полосы. Во время привала лейтенант сам разыскал медчасть и поинтересовался у первой же медсестры, где Валентина Владимировна. Та отвернулась, её плечи начали вздрагивать от рыданий и она поведала, что доктора на куски разорвало миномётной миной прямо у неё на глазах. Оставшийся путь до места назначения Александр провёл как в тумане, почти ничего не замечая вокруг.
Полк, сопровождающие его двое особистов, вывели в какой то огромный карьер земляных разработок и приказали выстроиться в линию ротных колонн. Сразу же после этого, вокруг, на гребнях карьера показались солдаты. Командовавшие ими офицеры были в фуражках с васильковыми тульями. Лейтенант всё понял, расстегнул кобуру, достал пистолет и передал его ближайшему капитану-особисту.
ГЛАВА 15. 6 октября 1941 года
Прошло три дня. Лейтенант Чертов сидел перед лощёным майором, следователем особого отдела 50-ой армии и в пятый раз пересказывал тому все события последнего месяца. Эти же события уже дважды, подробно были изложены им письменно.
- Слушай, лейтенант, - недоумевал майор, - ты хочешь меня убедить, что сопливый офицерик, имея в своём распоряжении контуженный полувзвод, через месяц с боями выводит из окружения полнокровный полк, где у него батальонами командуют подполковники да майоры. Мало того, полк вооружен и экипирован не хуже резервного, да ещё и сытый. И ты хочешь, чтобы я поверил, что такие чудеса произошли без прямого участия абвера? Совсем органы НКВД за идиотов держишь!
- Товарищ майор, свяжитесь с партизанским отрядом «Заря». Через свою агентуру получите подтверждение от жителей Ични и Путивля о всех событиях мною изложенных. Опросите моих офицеров, да в конце концов полторы тысячи свидетелей под знаменем 631-го полка вам не указ? Или они для вас тоже все агенты абвера?
- Надоел ты мне Чертов, - вздохнул и неторопливо закурил особист, - пошлю ка я тебя ... в Москву, в Управление особых отделов НКВД, кстати там тобою заинтересовались. У них не покачевряжишься, живо на изнанку вывернут.
Через неделю, в Москве, тщательно выбритый, в новой форме, но без знаков различия, Александр Чертов, стоял на вытяжку перед комиссаром ГБ 3-го ранга Абакумовым Виктором Семёновичем.
- Значит так, Чертов, не буду тратить время понапрасну, сразу к делу. Все твои показания уже тщательно проверены. На этой основе ты представляешься к ... ордену Красного Знамени, это во первых. Во вторых, назначаешься командиром отдельного оперативного батальона НКВД особого назначения. В третьих, - Абакумов вышел из-за стола и подал лейтенанту толстый конверт, - держи вот это, а то в твоём облике какая то незаконченность есть.
Александр вскрыл конверт и увидел в нём нарукавные нашивки и петлицы капитана.
- Разрешите идти, товарищ комиссар государственной безопасности?
- Ступай, капитан, хотя ... может быть какие-нибудь пожелания будут? Ну, скажем к себе в батальон из своего родного 631-го полка кого-то хочешь забрать?
- Да я бы половину офицеров забрал ...
- Это не возможно, сам знаешь, поэтому, выбери кого то одного. – улыбался комиссар.
- Тогда ... тогда красноармейца Новикову, телефонистку.
- Да ... разочаровал ты меня капитан, но будь по твоему, свободен.
ЭПИЛОГ. Июнь 1963 года.
На Красной площади в строгом строю застыли лейтенанты-выпускники и курсанты. Начальник училища генерал Неелов, под звуки Встречного марша, печатая шаг, с рукой у козырька, направлялся в сторону Спасской башни, навстречу окружённому свитой подтянутых военных, глубоко штатскому человеку с одутловатым лицом и шаркающей походкой.
В торжественной церемонии, этот момент был единственным, который всегда очень не нравился Чертову. Офицеру не пристало докладываться какой то штатской ... штатской сволочи, как говорят в войсках. Но традиция есть традиция, поэтому уже звучал голос Неелова:
- Товарищ Председатель президиума Верховного Совета Российской Федерации, Московское высшее, общевойсковое, командное, орденов Ленина и Октябрьской революции, Краснознамённое училище, имени Верховного Совета РСФСР, по случаю 86-го выпуска офицеров построено. Начальник училища генерал-лейтенант Неелов.
Трибуны у Кремлёвской стены были полностью заполнены. Перед мавзолеем, спиной к нему, стояла немногочисленная группа почётных гостей, состоящая в основном из генералов, бывших выпускников училища. Среди них выделялся ростом, осанкой и многочисленными наградами, на двухбортном светло-сером кителе, моложавый генерал-лейтенант. Рядом с ним находилась скромно одетая неприметная женщина его лет, выискивающая глазами кого-то в строю молодых офицеров.
- Да вот он, Людмила, гляди, на правом фланге четвёртым. Кстати один из лучших в выпуске, гордись.
- А всё спасибо вам, Александр Михайлович, не забыли,
