Лейтенант

некоторыми видами продовольствия. У нас имеется радиостанция, то есть мы имеем информацию о положении на фронте, информация пока не утешительная. Также есть крепкая подпольная агентура в Ичне, районном центре примыкающему к нашему лесу. В Ичне находится транзитный лагерь военнопленных, направляемых на запад.
И в заключение хочу вас предупредить, что на Черниговщине имеются не только советские партизанские отряды, но и украинские националистические формирования. У них на одежде или головном уборе, как правило присутствует «державный трезубец». Эти ребята могут вам улыбаться, а потом стрелять  в спину. Это я к тому, что в нашем обширном лесном массиве обитают разные люди, скажем: выходцы из окружения, просто прячущиеся от войны, да даже уголовники выпущенные или сбежавшие из тюрем. Кстати, в деревне Вороновка, около которой мы квартируем, третий день обитают двое красноармейцев, один в годах с интеллигентным лицом, а вторая молодая женщина. Уже поменяли свою форму на гражданскую одежду.

-  А они, случайно не на мотоцикле прибыли? – поинтересовался Чертов.
-  Так точно, на мотоцикле. – удивился Гречин.
-  Тогда в ваше расположение отправляю отделение красноармейцев, которые доставят эту парочку сюда. Заодно принесут и припасы, которыми вы можете с нами поделиться. А вам мы выделим рацию для поддержания постоянной связи и обмену разведданными.

ГЛАВА 8.

Распрощавшись с командиром партизанского отряда, лейтенант обратился к своим офицерам:
- Товарищи, хочу знать ваше мнение по одному вопросу, хотя сразу предупрежу, что у нас здесь не профсоюзное собрание, поэтому окончательное решение принимаю я, как командир. Ситуация такая – двигаться на восток мы сейчас не можем, так как впереди много открытого пространства и слишком коротко тёмное время суток. Поэтому какое-то время, не меньше месяца, нам придётся оставаться здесь. Этот месяц можно провести по разному – или сидеть тихонечко и не высовываться, или развернуть диверсионную работу вплоть до войсковых операций. В первом случае мы сохраним силы и вероятность карательных действий по отношению к нам со стороны немцев минимальна. Во втором случае возможны потери, но мы отвлечём на себя значительные силы противника, чем поможем фронту. Ваше мнение?

Все дружно высказались за второй вариант, а комиссар Березняк добавил:
-  Бездействовать нельзя даже по той причине, что это расхолаживает личный состав, падает дисциплина и боевой дух, появляются злостные нарушения порядка вплоть до дезертирства.

-  Я не сомневался в нашем единодушии, - Чертов встал и начал прохаживаться по землянке, - а сейчас слушай приказ: в связи с тем, что наша часть постоянно пополняется личным составом, в том числе и гражданскими лицами, начальнику штаба капитану Трушину и моему заместителю старшему лейтенанту Гущину сформировать учебное подразделение, пока взвод, с программой обучения в соответствии с курсом молодого бойца Красной армии. Им же сформировать комендантский взвод, для чего, понятно, и отделение снайперов. Из стрелковых взводов сформировать две роты, остальных – миномётчиков, разведвзвод, снайперов, сапёров, истребителей танков, свести в третью роту огневой поддержки. Соответственно подобрать командиров рот из имеющихся в строю офицеров.
Далее, батальонному комиссару Березняк, подобрать для вновь сформированных рот политруков. Также обеспечить в части морально-политическую обстановку в соответсвии с требованиями воинских уставов и ППР в армии, особое внимание уделяя свободному времени и отдыху личного состава. Далее, составить списки членов ВКП(б) и комсомольцев, провести собрания, выбрать секретарей, то есть  создать первичные организации.

Когда офицеры разошлись выполнять задания, а остался только один комиссар, Чертов почувствовал страшную усталость от перенапряжения и бессонницы последних пяти дней. Он тяжело уселся на скамейку голова  стала опускаться на грудь, глаза сами закрылись.
-  Лейтенант, сынок, что с тобой? – услышал он встревоженный голос замполита.

Александр резко встряхнул головой, открыл глаза, громко вызвал ординарца и приказав приготовить крепкого чая, обратился к комиссару:
-  Борис Акимович, я вас долго не задержу. Есть у нас одно направление деятельности, которое ещё не охвачено, но в нашем положении и в наших условиях оно крайне важно. Это контрразведка. Готового особиста нет, поэтому заняться придётся вам. Наша численность уже приближается к трём стам человек, и вы должны знать о настроениях и помыслах личного состава каждого подразделения. Информации от политруков рот явно не достаточно, необходимо, чтобы в каждом взводе у вас был свой тайный информатор. Особое внимание уделять паническим и пораженческим настроениям, помыслам о дезертирстве, а тем паче о предательстве.
-  Задача понятна, а тем более знакома. До поступления в Военно-политическую академию я служил в особом отделе дивизии. А у меня встречный вопрос  – откуда такие глубокие военные знания и армейские навыки. Годков то сколько тебе, лейтенант?
-  Двадцать один ... уже. А навыки ... сколько себя помню, вокруг  одни гарнизоны, да военные. Вырос, если не в казарме, то у казармы точно. Отец всё время в войсках, начал со взводного, на Халкин-Голе в 1939-ом уже полком командовал. Там же и ранен. После ранения и до сих пор, преподаёт в Военной академии им.Фрунзе, комбриг. Мой дед в гражданскую тоже был комполка, два ордена Красного Знамени. Мой прадед воевал в Русско-турецкую 1877-78 годов, дослужился до подпрапорщика, два солдатских Георгия. Да я, кроме военного дела и не знаю ничего.
-  Ладно, лейтенант, понятно. По возрасту ты аккурат в сыновья годишься, мне то уже сорок третий пошёл. Вот поэтому, да ещё по праву твоего замполита, пришлю-ка тебе нашего военврача, пусть посмотрит, не нравишься мне ты, квёлый какой-то.
-  Хорошо, ступайте комиссар, и немедленно займитесь выполнением моих приказов.

ГЛАВА 9.

Александр тяжело поднялся и пересел в угол, на лежанку, застеленную соломой с накинутой поверху шинелью. Глаза опять начали слипаться, он прислонился спиной к стене. Сознание и время слились в одно месиво и начали куда то проваливаться. Из забытья вывела явственная немецкая речь, в проёме входа  стоял в полной форме и каске фашистский оберфельдфебель с большой бляхой полевой жандармерии на груди:
- Herr Lieutenant, subversive Gruppen fur den Unterricht eingebaut.
Рука сама потянулась к кобуре с пистолетом, но в лице немца проглядывались знакомые черты.   Чёрт, дак это же Вася Нейман, выстроил своё отделение для инструктажа. Прошлой ночью разведвзвод в полном составе осуществил операцию по уничтожению усиленного патруля жандармерии вермахта на автодороге Ичня-Прилуки. Захватили оружие , обмундирование, специальные дорожные знаки и два мотоцикла с колясками. Этой ночью, уже под прикрытием немецкой формы, предстояло добыть одну-две машины с продовольствием.

Лейтенант вслед за Васей вышел из землянки. Напротив стояли, выстроенные в шеренгу, шесть вооружённых МР38 «немцев» сверкая сапогами, касками, блистая отутюженной формой и выправкой.
-  Ну, молодцы, настоящая немчура, никто иначе и подумать не сможет. – улыбался лейтенант. – А как у нас с немецким?
-  Konnte nicht besser sein, herr Lieutenant! – дружно, в унисон ответили «немцы».
-  Значит так, господа фрицы. Во первых не зарываться и не лесть на рожон. Нам нужно пока только продовольствие. Легковые машины с офицерами не останавливать, колонны тоже. Проверять одиночные грузовики, в крайнем случае парные. С сопровождающими поступать ... как говорится: по закону военного времени. Сами машины отгоняете в Воронью балку, разгружаете и маскируете, но не портите, может они и нам когда то ещё пригодятся. Всю операцию страхует вас же разведвзвод, находящийся поблизости. Ну всё, с Богом ребята.


Чертов развернулся, с твёрдым намерением добраться наконец до вожделенной лежанки, но ... на пороге штабной землянки стояла со строгим взглядом и прибором для измерения давления в руках, Валентина Мельник, военврач второго ранга.

Осмотр «больного» выявил хроническую усталость и нервное истощение. Поэтому был назначен следующий курс лечения с немедленным исполнением: пол стакана водки, куриный бульон, две говяжьих котлеты с квашеной капустой и двадцати часовой сон.
Через полчаса, Валентина, красивая, черноволосая и черноглазая тридцатилетняя женщина, сидя рядом с лежанкой, ласково вглядывалась в мирно посапывающего светло русого симпатичного паренька, подавляя в себе желание нежно погладить того по голове.

Александру показалось, что он не успел закрыть глаза, как его кто-то будит. Действительно, рядом с лежанкой стоял комиссар Березняк и что-то бубнил. Чертов вслушался.
-  Командир, хорош ухо давить, четырнадцать часов уже у Морфея в плену пробыл. А тут вопрос, который без тебя не решить. Дезертиров привели из Вороновки, про которых командир партизан рассказывал.
Остатки сна тут же улетучились, лейтенант протёр глаза и сел.
-  Дезертиров по одиночке сюда на допрос. Присутствуют пока только вы, Борис Акимович, и я. Но рядом с землянкой должен быть старшина Войтенко, как свидетель. Начинаем через десять минут, а я пока лицо сполосну и побреюсь.

Перед офицерами сидел, заросший густой щетиной, крестьянин средних лет, в шароварах заправленных в кирзовые сапоги и стёганом бушлатике. Его испуганный взгляд нервно перебегал с одного собеседника на другого. Под напором неопровержимых фактов и свидетельских показаний, Федулов во всём признался, в своё оправдание привёл только один довод: «Люська беременна ... от меня».  

В заключении лейтенант с горечью произнёс:
-  Вас будет судить офицерский суд чести ... немедленно.

ГЛАВА 10.

Через пятнадцать минут, на небольшой лесной полянке, в близи расположения, собрались все офицеры части в количестве семнадцати человек. Начальник штаба капитан Трушин держал в руках новенькое древко развёрнутого знамени 631-го стрелкового полка. Посреди поляны, с опущенной головой и понурым видом стоял подполковник Федулов, судорожно теребя в руках кепку. Информировал Чертов:

-  Подполковник Федулов, в тяжёлый момент для своей части, бросил её и переодевшись в форму простого красноармейца дезертировал вместе со своей любовницей. Весь личный состав его штаба вместе со штабными структурами погиб. Одни под немецкими танками, другие под миномётными минами. В живых случайно остался только старшина Войтенко, командир хозвзвода. Личные документы Федулов сжёг, знамя бросил на произвол судьбы. В содеянном сознался. Какие будут мнения по судьбе офицера-дезертира?

-  Мнение может быть только одно, - подал голос комиссар, - расстрел. Думаю все присутствующие со мной согласятся.
-  Вы не имеете право, - взвизгнул Федулов, - меня может судить только военный трибунал!
-  Военный трибунал, - посуровел лейтенант, - вынес бы точно такое решение. А для вас подполковник, напомню, что по старым традициям русской армии, семь кадровых офицеров, в чрезвычайной ситуации, имеют право вынести смертный приговор, даже себе подобному. Обжаловать приговор можно только у командира части, коим являюсь я ... Голосуйте.

Голосование выявило: пятнадцать – ЗА, при одном