персонажей в выразительной статике, задуманной и воплощенной художником. Здесь же полное вхождение! Черт подери!
Сергей перевел взгляд на следующую картину. Тот же пейзаж, только золотой осенью. Это была явная фантазия Андрея. Предугадал, как будет? Хм!
«Значит, улучшим свой рацион», – подумал, разглядывая торчащие там и сям из травы тугие лоснящиеся шляпки боровичков.
Заглянул по ту сторону картины лишь для того, чтобы вдохнуть напоенного опадающими листьями воздуха и полюбоваться напоенными водой темными тучами. Вдохнул. Полюбовался.
Следующая картина отражала ту же местность, только зимой. Зимушка-зима! Настоящая, с обилием снега, тяжело нависшим на ветках деревьях. Свинцовое небо, несколько галок, важно оставляющих цепочки причудливых следов, одинокие серые стебельки, торчащие из сугробов. В их доме из трубы летней кухни вьется уютный дымок. Сергей не удержался и шагнул в картину. И моментально вернулся, стуча зубами. Холодно-то как! Идти к дому и в голову не пришло. Андрей, несомненно, поселил в картине всех. Мысленно, конечно. Но все равно встречаться со своим двойником Сергею не хотелось, да и страшновато было.
Последняя картина отображала весну. Восхитительно и трогательно. Деревья чуточку подросли, ветки поменяли конфигурацию. Несколько летних бугорков оплыли и исчезли, появились кротовьи кучи. Яркие пятна распустившихся цветов. Сергей присмотрелся, запоминая какие. Одуревшие пичуги кувыркались в воздухе, а в низине обнаружился пробившийся родник.
«Вот тебе и времена года», – подумал, накладывая мелодии из «Времен года» Вивальди и Чайковского. Получилось черт знает что. Впрочем, не совсем. По всему выходило, что Андрей нарисовал будущее. Точнее, застолбил право этой местности оставаться вне потопа. Застолбил, значит, право имеет? Вот, значит, как. Матвеевна-то появилась позже. Финт с картинами к Ладе отношения не имеет. Косвенно касается, понятно. Еще один штрих к спасению? Или еще один гладкий кол в его неотесанное неверие?
«Ох, сколько же у меня к тебе, паренек, вопросов-то скопилось», – подумал и тут же мысленно сделал заметку позаботиться о зимней одежде.
Да, действительно, с рамами картины обрели солидность и законченность. Не помешало бы их морилкой вскрыть. Чуть, разве что, меняя тон.
«Четыре, ёпрст, луча, пронзающие дымку будущего!»
Сергей уже несколько раз всматривался во вторую картину. Что-то в ней или с ней было не так. Подойдя ближе и почти уперев нос в полотно, принялся детально ее рассматривать. Ага! Вот оно что! Увядающая природа не блещет яркостью, предпочитая приглушенные, можно сказать, скорбные тона. Ярко-желтые листья несут в себе оттенок, намек на гибель. Червоточинку. А красные листья… А-а-а! Вот оно! А красных листьев и быть не могло!
Он прекрасно помнил, что для расписывания пюпитра взял два тюбика красной краски. Больше не было. Это точно! Он еще перевернул весь рюкзак Андрея, боясь, что двух не хватит. Откуда же взялся такой насыщенный и живой красный цвет?
Уселся на табурет, закурил и задумался. Был ведь еще один художник, в рисунки которого он входил без труда. Только делать этого после первого раза больше не хотелось.
Сергей не просто так стал волонтером для поиска талантов, ведь художников-неудачников пруд пруди. Однажды в Москве он встретил знакомого владельца галереи и под водочку, сетуя на судьбу, проболтался о выборочном проникновении в картины. Через несколько месяцев его и наняли, отдав на прочесывания пол-Европы. И вот как-то наткнулся на упоминание об одном гении-затворнике из Амстердама. Бросился туда, да не успел. Тот покончил жизнь, перерезав вены и обрызгав кровью все рисунки. Они, изображавшие эпизоды из городской жизни, были потрясающе реалистичны и гениальны. Двадцать два рисунка карандашом. Сергея затянул первый же, где был фрагмент драки двух молодежных группировок. Попав в рисунок, он оказался в самой гуще потасовки. Фрагмент перерос в эпизод, а потом в… саму жизнь. Мелькали горлышки разбитых бутылок, кастеты, цепи и бейсбольные биты. Так и не разобравшись, за кого он, едва уклонился от кирпича, летевшего прямо в лицо. Хриплое дыхание, стоны, хруст костей, топот, отрывистые команды. В память о том посещении остался шрам на предплечье, сделанный «розочкой». И уверенность, что еще немного, и путь назад был бы закрыт. Тогда показалось, что заглянул в ад. С черного хода. Бр-р!
Однако тот гений по понятной причине просветить уже не мог. Посмертное наследие его обошлось Сергею в сотню евро и скучный секс с квартирной хозяйкой. Зато в кругу «искателей гениев» он взобрался на пьедестал почета.
Так вот, окропленные кровью рисунки похоже сияли и, казалось, пульсировали в такт биению… биению чего? Жизни или безумия гения? Тот двадцатилетний художник из Амстердама перепробовал все наркотики, напоследок выбрав надежную и верную сталь.
В голове забрезжило понимание чего-то важного. Наркотики! Кровь! Гений! Блин, как это связать?
В свое время он осторожно, полунамеками и экивоками, пытался выяснить, есть ли еще люди, способные входить в картины. Положительного ответа ни от кого не получил. Впрочем, и вопрос-то был более чем стремный. После таких признаний психушка – самое малое, что светит.
Для себя Сергей сделал вывод, что просто частично попал на одну волну с Левитаном, Суриковым и тем самоубийцей. В случае же с Андреем он полностью оказался на гребне.
«Протащить в картину остальных не удастся. Факт!» – твердо решил он, а вот что дальше делать с полотнами, не придумывалось. Не на крышу же их тащить? Чтобы Лада их, типа, лицезрела. Или групповую медитацию устроить?
«Вот, черт! Что же мелькает в уголке сознания? Это важно. Блин!» – злился на свой холерический темперамент, неспособный надолго сосредоточиться на одной теме, Сергей.
Дверь распахнулась и в комнату влетела Анна.
– Ну как?
«Ёпрст! Сбился! И так мысль хуже угря скользкого».
– Я в шоке! – признал тем не менее.
– Э-э… это хорошо или плохо? – взволнованно поинтересовалась девушка, подходя ближе.
– Хорошо. Это настолько гениально, что, пожалуй, даже нет термина, чтобы передать, как это прекрасно и потрясающе, – невольно отступая, ответил он.
– Так что мне передать Андрею? – напирала во всех смыслах победно улыбающаяся Анна.
– Я сам передам, – прижался к подоконнику Сергей и в сердцах добавил: – Чего это ты наезжаешь? Ты, это, не балуй!
– Так вечер на дворе! Я думала – заснул, что ли? – удивилась девушка, оставляя его в покое.
«Ба! Вот это да. Полдня рассматривал картины. Выпал из жизни, офигеть!» – удивился Сергей.
– А чего свет не включила, как вошла?
– А вы… ты чего?
– Я? Того! Кстати, теперь твои занавески более чем к месту. Можешь вешать.
– Угу.
Анна получила, что хотела, и благодушно убежала радовать Андрея. Занавесками пришлось заняться самому. Теперь стало понятно, почему Матвеевна хотела скрыть картины до срока – чтоб не «выдохлись», и магия не улетучилась.
А важная мысль, оставив после себя лишь круги, больше не всплыла. Совсем расклеиться ему не дала Хильда, затащив в свою комнату.
***
– Вот оно, логово Пеннивайза! Нашла! Кто бы сомневался!– воскликнула Алина, увидев хуторок из четырех дворов.
По всегдашней привычке она списала находку на свою женскую интуицию, проигнорировав тот факт, что сюда ее привели глубокие рытвины, оставленные колесами мотоциклов на песчаной дороге.
– Их база была там, – ткнула в самый корявый дом.
И не угадала. Однако, не смутившись от попадания впросак, сжала потными руками автомат и по очереди исследовала все дома, едва не напустив в штаны от случайного шороха.
Когда наконец-то обнаружила базу, то была покорена.
– Ах! – выдохнула. – Какая прелесть!
Алина восторженно захлопала в ладоши и пошла с экскурсией по заваленному непримиримыми в прежней жизни вещами помещению, хранившему запах пота и грязной одежды.
– Брутально пахнет, – промурлыкала, мечтательно закатив глаза. – Я вся мокрая.
Возросшую сексуальность она объяснила наличием эманаций мужиков, которые долгое время жили здесь. Пробираясь через завалы вещей и разнокалиберной мебели, шумно восторгалась, не забывая тереть промежность.
– Тут свалка неподалеку, точно! Иначе откуда столько вещей? Только мужикам могло прийти в голову притащить четыре разных кресла, ширму, кушетку, чучело крысы и биде.
Большая комната дома, где толклись ребята, представляла собой абсолют бардака, что очень соответствовало нынешнему ее состоянию.
Все ей было в диковинку. Алина ни разу не бывала в холостяцких берлогах, потому с прощающей ее непосредственностью комментировала находки.
Шиньон, утыканный использованными пластиковыми шприцами…
– Ежик!
Люстра, увешанная носками без пары…
– Елочка!
Стопка засаленных порножурналов…
– Ну, шалопаи!
Внимание привлек список женских имен на стене, над которым перед потопом бесплодно билась полиция трех областей России. В этой полной версии убийств Барклай облегчал душу и подписывал себе три пожизненных срока. Ей почему-то показалось, что это фамилии девчат из ее «Сучьего взвода». Какие оргии они устраивали! А она, дура, хранила верность Нолю. Дура и есть! Не обнаружив своей фамилии, Алина обиженно надула губы. Другие надписи были маловразумительны или плохо понятны: «Тебе хорошо! А мне?», «Василий! От тебя взлетаю». Следуя указателю под надписью «Дорога, ведущая в хлам», обнаружила спортивную сумку, заполненную всевозможнейшими наркотиками. В картонных ящиках хранились аудио и видеокассеты. Видеомагнитофона и телевизора, к сожалению, не было.
Алина выбрала кассету с фильмом «9 ½ недель», поставила ее на столик, улеглась на диван и, закинув несколько таблеток, основательно занялась мастурбацией. При этом она вспоминала кадры из фильма, изредка заменяя главного героя последними обитателями этого дома, покоящимися в могиле. Испытав серию мощных оргазмов и едва не надсадив глотку от визга, с трудом поднялась с дивана и, едва передвигая ватные ноги, в истоме двинулась дальше.
Затуманенное сознание спокойно восприняло следующую находку в маленьком домике. Испачканный и местами рваный клоунский костюм Пеннивайза вызвал у нее глухой смешок.
– Сбросил шкурку, сволочь. И отсюда сбежал.
Прихватив костюм, основательно обыскала двор. Находки ее озадачили. Настолько, что даже прием таблеток помог слабо. Обезноженный труп Сюси и котел над кострищем, полный костей. Интересное сочетание!
– Не я одна? – высказала догадку в пустоту.
Если судить по запаху, – а обе находки пахли тухлятиной, – то все сходилось.
Алина занесла костюм Пеннивайза в дом, аккуратно разложила на диване и задумалась. Вообще-то следовало его выстирать и заштопать. Такая вещь сейчас редкость. Она опять вышла на улицу в поисках таза, порошка и воды и уставилась на труп и котел с костями.
– Не по-людски это!
Ее ни с того, ни с сего зациклило, что надо все исправить. Сделать правильно. Спустя три таблетки она полностью уверовала, что стоит это сделать и все станет на свои места. Закусив губу, принялась рыться в котле, выбирая и сортируя мослы. Вскоре к культе Сюси присоединилась обглоданные большеберцовая и малоберцовые кости. Дальше пошла чехарда. Пяточная кость затерялась, костей пальцев стопы не
