общину не дало ей пересмотреть жизненные принципы. И все бы хорошо, да вот пары не подыскивалось. Сеголетка отдавала себе отчет, что умом сильно не награждена, особенной красотой – тоже. Обычная, трудолюбивая и надежная. Бюст – да! Но он скорее причинял неудобства, чем был достоинством. Впрочем, помогал привлечь к себе внимание! Жаль, что не всегда тех, кто… Нет, особенно тех, кто…
За все время через общину, равняясь на бюст, прошли десятки молодых людей, не понимая, что она – живая! Она им, членам, не сиськи! Она готова быть нужной, а не оттраханной! Некоторые, впрочем, не заглядывались на грудь. Тогда Сеголетка пыталась сблизиться. Однако в детдомах кокетству и таинствам обольщения как-то не обучают. Все пришлось открывать самой и тогда оказывалось, что они неравнодушны к ее заднице. Твари!
Чем привлечь молодого человека, если слишком молода, малоопытна, грубовата и неначитанна? Трудись и будь честной? О-ох! Как дамоклов меч. В труде – убийство времени, в честности – сплошные неприятности. Постоянно резать правду-матку все-таки утомительно…
Вопреки сложившемуся мнению, Сеголетка крепко подружилась с Анной. Землячка все-таки. Ну и еще нравилось, как та сбивала с толку мужиков. Анна корчила из себя женщину-вамп, интересничала и вовсю развлекалась. Ее метод привязки к себе Андрея был восхитителен и прекрасно продуман. Вот что значит академическое образование, классическое воспитание и четкое понимание вопроса. У Андрея не было бы шансов. Хотя… паренек был явно не избалован. При других обстоятельствах, возможно, и Сеголетке удалось бы с ним добиться успеха. Ну да ладно…
Хильда особенно не распространялась, но и так было видно, что та из тех, кого хочется оберегать. Теплая и трогательная. Это не приобретается, не нарабатывается, не воспитывается. Дано и все. Оставались, конечно, «эйты» и Яшка, но одни сильно смахивали на «голубых», а Яшка вызывал жалость и ненависть в равных пропорциях. Не тот, короче, с которым бы хотелось…
И не то, что бы Сеголетке срочно, до припадка, хотелось пару. Просто для самоутверждения нужен был тот, с кем… Нет, кем прикрыться от вынужденной самостоятельности. Секс она испробовала еще в детдоме. Без чувств – фигня. Ей надо крепкое и надежное плечо рядом? Да, без вариантов, все уже надоело. Вертеть мужиком капризно? Очень хочется. Хотя бы для того, чтобы другие пары не задавались и завидовали.
Вот, сука, суровая правда естества! Ну и что теперь делать? Возможно, эта группа – последние, кто пройдет по этой дороге через общину. И всё – старперы…
Сеголетка смотрела и отчетливо понимала, что ей хочется стрелять. Издалека, потому что последний истекающий кровью бандит уже снился ей несколько раз. Скотина!
Послышался скрип петель. Сеголетка повернула голову. Сергей – вождь, мужик и хильдец – вышел за калитку и подошел к беженцам. Он отвел в сторону одного из них и начал неспешно расспрашивать. Девушка оттопырила указательный палец и мысленно – «пух!» – пристрелила его незваного собеседника. Затем окинула взглядом остальных и замерла: «Ой! А это кто? Я что – ослепла? Или, кроме как прицелиться, нечем было заняться? Скорее всего. Дура…»
Сеголетка напряглась. В группе пришлых взгляд выделил молодого человека на костылях. Простоватое лицо и хлипкая фигура парня подняли настроение: «Не Андрей, но тоже дохлый».
– Костьми лягу, но он останется здесь, – тихо пробормотала. – Готовься, паренек! Сначала вылечу, а потом моим будешь!
Решительно выпятив бюст – с этого и начнем атаку, счастливчик! – пошла к нему. Точка «она» и точка «он», между ними – прямая. Впе-е-ред!
***
Сергей и старик, назвавшийся отцом Даниилом, вели осторожную беседу, прощупывая друг друга. Глядя в умные проницательные глаза над нависшими косматыми бровями, глава общины сообразил, что большую часть вопросов можно опустить. Следовало обсудить лишь очевидные. Да, конечно, на какое время они смогут дать приют странникам и, возможно, окажут помощь с припасами и переправой. Оставлять кого-либо Сергею не хотелось. А именно этот вопрос встал очень остро. Особенно, после того, как Айгуль бросилась к одному из стариков с криком:
– Дядя Мытарь! Ты куда тогда пропал? Я скучала. Как хорошо, что ты вернулся!
Сеголетка схватила за пуговицу рубашки молодого инвалида и тут же начал ему что-то втолковывать безапелляционным тоном. Мария с Елизаветой – вот же самозабвенные души! – были явно не прочь приютить у себя духовного наставника.
«Балаган – плохая примета», – твердо решил Сергей.
– Извините, Даниил, я к религии отношусь без пиетета и дипломат из меня плохой, поэтому поговорим конкретно. Хорошо?
– Согласен, – кивнул старик.
– Вы спасаете свой приход. Вы все мирные, конечно, и хотите немного передохнуть. Верно? – пытливо посмотрел на Даниила.
Тот глянул на него проникновенно глазами с иконы. Усталыми, серыми, выцветшими.
– Это не мой приход. Спасаю самых слабых. Вместе все ж легче.
– Благородно. Высокая цель, – Сергею было трудно смотреть в эти глаза, но он тоже отвечал за своих. – У вас есть какой-то план?
– Можно и так сказать, – улыбнулся краешками губ старец. – Я не меньше вашего хочу отсюда уйти и уберечь людей. Ты ведь тоже здесь не один?
Он кивнул.
– Чего ждете?
Сергей возненавидел старика за этот вопрос. «Сука корявая, – подумал он, – какое тебе дело?»
– Мы решили остаться. Такое наше общее решение. Без комментариев.
– Воля ваша. – Старик постарался замаскировать разочарование.
Сергей прекрасно его понимал: «Не стреляют при встрече – уже хорошо, а там как бог даст…» При воспоминании об «эйтах» сжалось сердце – откуда, ёпрст, берется вера в бога?..
– Вы без оружия? – поинтересовался он.
Хрен с ним, с богом, но общинники точно не поймут, если прогонит этих богомольцев – пилигримов, что б их черти взяли! Где, сука, ваша земля обетованная? Хорошо, он разрешит им побыть здесь немного, но с готовностью пристрелить, если надумают остаться.
– Суета все это, – вздохнул Даниил. – Да мы и не бойцы, или не видишь?
– Вера не позволяет? – не без ехидства поинтересовался, уже мысленно проигрывая, что будет в ближайшее время.
– Не только, еще возраст и убеждения.
«Красиво ушел ответа. Моисей, ёпрст!»
– В чем нуждаетесь?
– В покое, прежде всего. Одна из моих подопечных страдает эпилепсией. В последнее время болезнь обострилась из-за нервных потрясений. Слава богу, Мария обещала поискать лекарства. Еще мы мальчика подобрали на дороге. Надеюсь, нога не сломана, но все равно ему надо бы шину правильную поставить и дать отлежаться. Кроме того, двое прибились в самом городке. Оба немного не в себе. Может, отойдут… Впрочем, это наша забота. Нам бы пару-тройку дней, а если потом поможете с переправой…
– Лодка, к сожалению, у нас только одна, и вам я ее не дам. Переправитесь другим способом. Зрелище, конечно, вас ждет не для слабонервных. Но это потом. Располагайтесь! – Сергей гостеприимно взмахнул рукой, освободил путь и позвал «дочку»: – Айгуль, иди сюда!
«Интересно, существовали когда-нибудь вожди, обладавшие гипертрофированным чувством жалости? Вот что социум с индивидуалистами делает!» – подумал он.
Вглядевшись в лицо девочки, Сергей поискал и не нашел следов вчерашних потрясений. Блаженное время – детство!
– Чего? – невежливо спросила «дочка».
– Что за Мытарь? – Сергей едва не произнес просившееся на язык «хмырь».
– А-а! Дядечка хороший. Он поранился головой и потерял семью. Ой! Он заболел на голову и забыл, где осталась его семья. Ходит, ищет. Жалко его. Когда мы прятались в городке, он нам еду носил и охранял. Вот.
– Понятно.
– Он останется с нами, правда, ведь? – затеребила его Айгуль.
«Я так и знал!»
– Он не захочет, наверное, – покривил душой.
– Захочет, конечно же. Ведь его семья осталась где-то здесь, как он может уйти? – удивилась девочка.
«Семья давно уже ушла, и думать о нем забыла».
Расстраивать девочку не хотелось. Тем более сам виновник маячил поблизости, блестя заплаканными глазами и что-то бормоча.
– Ну, добро пожаловать, – скрепя сердце произнес Сергей.
Сеголетка живо взяла в оборот паренька на костылях. Стариков расхватали и потащили расселять в поселок Мария, Елизавета и Трынделка. Еще один из гостей, в кепочке и с улыбочкой, не сдвинулся с места.
– Дай лизну! – потребовал он и двинулся на Сергея.
«Что делать? И Хильда куда-то подевалась, – в отчаянии подумал он. – Может, врезать ему?»
– О, объявился наконец-то! – неожиданно раздалось сзади.
Сергей нервно обернулся – Анна. Ну?
– Ты его знаешь? – отступая, спросил он.
– Да его все знают. Только никто не видел. Это ж достопримечательность нашего города. Лизун из Кошкиного дома собственной персоной. Да?
– Дай лизну-у, – игриво пригрозила «достопримечательность».
Теперь попятились оба. Лизун, казалось, готов был заплясать от восторга. Один его глаз с кровавыми прожилками на белке выражал дикий восторг. Второй же напоминал вдавленный в глазницу треснутый мутный монокль. Жуткое зрелище.
– А этого куда? – шепотом спросил Анну.
Ответ не потребовался. Лизун пошел за Айгуль и Мытарем. Со спины его походка с разнузданным верчением зада вызывала отвращение.
– На сеновале будут, – угрюмо констатировал Сергей.
– Да уж, – убито подтвердила Анна.
– Он так воняет! – доверительно сообщил ей.
– Мытарь тоже, – фыркнула девушка.
– Ох, чувствую, большую головную боль нам принесет милосердие и любовь к ближним, б…дь, – покачал головой Сергей и неожиданно даже для себя рассказал печальную историю.
Это произошло в Венгрии. На мосту из Буды в Пешт или наоборот. Прямо посередине крепко застрял армейский грузовик с армейскими сухими пайками. Об этом стало известно всему городу, где, казалось, остались лишь старики. Казалось. Сергей, верный принципу не двигаться с основными массами беженцев, и себе надумал прихватить пару-тройку пайков. Прибыв на мост, обнаружил настоящее противостояние. Местные власти, к слову, прекрасно проведшие эвакуацию принадлежащих им активов, ценностей и собственных семей, позабыли вывезти детей из местного приюта. Оставленные на попечение волонтеров с большими сердцами и полным небрежением к собственной судьбе, сироты хотели жить и есть. На мосту Сергей оказался в эпицентре конфликта «отцов и детей». Тогда он сделал выбор в пользу детей. Пайки были компактны и питательны – унести можно было много. Старикам просто нужна была еда, но идти они уже никуда или не могли, или не хотели. Пришлось стрелять над головами, пока волонтеры и детвора постарше увозили еду на тележках. А потом и ниже…
– Поэтому перед стариками у меня должок, – закончил он.
Анна кивнула и с чувством выругалась.
Вопреки ожиданию, заниматься обустройством гостей оказалось делом даже приятным. Прежде всего, Сергей оценил беспрекословное подчинение общинников и скромность почти всех гостей. Порадовала неутомимая деятельность отца Даниила.
Копать картошку, не замечая мозолей, во как! Притащить два мешка муки и не поморщится! Впервые увидеть, как доят коров и не упасть в обморок! Правда, со сбором яиц у пестрых пернатых вышло нескладно. На Сергея накинулся разъяренный петух и едва не загрыз. Андрей потом сказал, что петух грызть не умеет, а только клюет. Ага! Он истратил половину трофейных яиц,
